Ирина улыбнулась преследователю, а он взмахнул рукою с неизвестно от-
куда взявшейся плеткою и ударил красавицу по лицу. Она вскрикнула, рас-
терянно схватилась за щеку, на которой вспухал красный рубец.
Крики, звериные, первозданные, подобные тем, недавним, в степи, хоть
и подвели к ним вовсе, кажется, другие дорожки, понеслись, ничем не
смягченные, ибо Тамаз удерживал иринины руки нежно, но цепко: ни палец
не закусить, ни кулачок: а и понятно: что может быть приятнее мужчине,
чем услышать это, разбуженное, вызванное вроде бы им самим?!.
- Господи! Тамазик, - выдохнула Ирина. - Как же я тебя люблю. Больше
жизни!
15.11.90
Они стояли на Мтацминде.
- Вон там, видишь? вон - пустое место, рядом с канатной дорогою.
Здесь станет новый храм. Первый новый храм в Тбилиси за восемьдесят лет.
И если мне повезет, если я выиграю конкурс!
- Ты победишь, Тамазик, - влюбленно подхватила Ирина.
- Если я выиграю конкурс - это будет мой храм.
- Твой храм? - раздумчиво протянула женщина, словно легкий порыв пе-
ременившегося вдруг в направлении ветра, переменил и ее настроение. - А
чью, интересно, кровь прольешь ты в фундамент! своего храма?
25.11.90
Сценарий и режиссура церковного венчания придуманы давно и не нами -
стоит ли дилетантскими ремарками описывать то, что тысячу раз видано
каждым: не в натуре, так по телевизору или в кино, a не видано, так чи-
тано? Заметим разве, что народу собралось не так уж мало, хоть и не бит-
ком, что и Натэла Серапионовна, и Реваз Ираклиевич держались с большим
достоинством, а по отношению к невестке с некоторою даже приветливостью
(чуть, может, надменной); что Ирина была бледна и умопомрачительно хоро-
ша в платье модерн прабабушки Тамаза; что зажгли много свечей и выключи-
ли электрические люстры! И еще: не рискнем умолчать (даже приведем его
дословно) о коротеньком, шепотом, диалоге, случившемся прямо перед ана-
лоем, за мгновенье до собственно венчанья:
- А можно ли, Тамазик? ведь я некрещеная. Я пела в церковном хоре, a
сама!
- Некрещеная? - обеспокоился Тамаз. - Что ж раньше молчала? - но, по-
ведя быстрым смышленым взглядом вокруг и не рискнув даже представить,
что за скандал разразится, огласи он вдруг свежую новость, шепнул: - Ни-
чего. Не важно. В конце концов, все это ритуал, не больше. Бог простит.
Служба шла по-грузински. По-грузински же Ирина ответила и свое да - с
подсказки Тамаза.
Может быть, из-за великолепия квартиры родителей Тамаза, которое не
могло не подавить Ирину (да у нее, скажем прямо, были и прочие причины
для неважного настроения), и гости, и хозяева: кто в шумной суете закан-
чивая последние приготовления к застолью, кто - степенно беседуя-покури-
вая в его ожидании, - показались ей собравшимися скорее на похороны, и
взгляды, которые она, виновница торжества, на себе ловила, были (или во-
ображались ей) полными столь скорбного сочувствия, что она (Тамаз, как
назло, решал неотложные какие-то проблемы с вином) не выдержала, скры-
лась в ванной, где, пристально вглядываясь в отражение, пыталась угадать
знак смерти, столь поразивший гостей, и молодую долго, наверное, разыс-
кивали, прежде чем разыскали, наконец, и усадили в середину стола рядом
с молодым!
Уже стемнело, играли хрусталем люстры, и Ирина увидела роскошный этот
пир как бы извне: словно картину в раме, словно сквозь уличное, без пе-
реплета, не пропускающее звука окно, - и медленно отлетала дальше и
дальше под давнюю музыку пицундских прогулок, пока окно не уменьшилось
до неразличимости с другими светящимися тбилисскими окнами!
29.11.90
На месте будущего храма рыл канаву бульдозер, оживленно копошились
строители; неподалеку, через складку между холмами, весело играя под ут-
ренним солнцем, ползали вверх-вниз яркие вагончики канатной дороги.
Тамаз горячился, кричал на лысого человечка с усиками под Микояна,
прораба, что ли:
- Какой ресторан?! Какой может быть ресторан?!
- Итальянский, - хладнокровно отвечал что ли прораб.
- Я тебе уже объяснял: у нас национальная программа! Храм! Возрожде-
ние! Ты грузин или не грузин?! Ты, спрашиваю, грузин?! - тыкал Тамаз
указательным в грудь лысого.
- А чего ты на меня орешь? Т, что ли, землю выделил? Мое вообще дело
маленькое!
- А у нас у каждого - дело маленькое. Потому мы все и в дерьме!..
!И вдруг перетянутая струна несущего троса с глухим стуком - чеховс-
кая бадья в шахту - лопнула. Два вагончика, как раз поравнявшиеся во
встречном движении, ухнули, смялись, ударясь друг о друга и об огромный
валун, перевернулись раз-другой - из одного при перевороте вылетело, от-
катилось на десяток метров тело женщины в желтом иринином плаще - и за-
мерли искореженной грудой металла, наткнувшись на каменное препятствие.
А туда, вниз, к ним, катил кубарем верхний, переполненный, только-только
отошедший от конечной.
Тамаз смотрел за всем этим несколько ошарашенно, пока вдруг безумная
мысль не посетила его. Сорвавшись с места как скаженный, через овраг,
через какую-то свалку, обдирая одежду и кожу, ринулся он к месту катаст-
рофы.
Завыли сиренами милицейские машины и "скорые", подкатив и к верхней
площадке, и к нижней. Люди в халатах, в формах, в штатском - одни сыпа-
лись вниз, другие - карабкались наверх. А Тамаз: измазанный, запыхавший-
ся, в крови, - надвигался с фланга.
Милицейские все же опередили, стали заслоном. Тамаз пробивался сквозь
них, бешеный, кричал:
- Пустите! Там моя жена! Слышите?!
И прорвался.
Груда трупов и умирающих привлекла его внимание - и то смазанное, по-
верхностное, - после того только, как он убедился, что та женщина - вов-
се не Ирина. Да и странно: как он мог перепутать? - сходство, если и су-
ществовало - самое поверхностное, отдаленное.
Псевдоирина была непоправимо мертва, хотя внешне в ней ничего, кажет-
ся, не нарушилось: разве голова вывернута как-то не вполне естественно.
Тут уже суетились люди с носилками, вязко плыли стоны, летели корот-
кие распоряжения. Тамаза несколько раз отталкивали с дороги: он всем ме-
шал. Ноги были как ватные. Следовало собраться с силами.
Архитектор, тяжело дыша, опустился на землю.
- Что с вами? - развернул его кто-то в белом. - Ранены?
- А? - дико спросил Тамаз. - Нет! нет, извините! Я! Я проходил мимо!
Вот она, - кивнул за спину, - кровь в основании храма!
- Что? - не понял медик.
- Извините, - ответил Тамаз, встал, побрел прочь, потом свернул, при-
нялся карабкаться наверх.
По мере того, как утихало нервное потрясение, возвращалась тревога,
придавала энергии несколько, может быть, даже неестественной. Выбравшись
на улицу, Тамаз бросился к автомату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172