Девушка осквернённые груди отсекла ножом. Тогда и посыльный выхватил нож. Аран предпочла смерть позору и умерла с ножом в горле, но не запятнала чести. Огорчённый неудачным сватовством, посыльный спрятал тело в бамбуковой роще близ реки Нактонган. Отец упорно искал дочь, потому что её исчезновение пало несмываемым позором на дом дворянина-янбана. Кровиночку свою он не нашёл, и карьера его пошла прахом. Пришлось уйти в отставку и вернуться в столицу.
Если в первой части поздней версии «Ариран» крови поменьше, чем в оригинале, этот недостаток с лихвой покрывается во второй. Каждый новый начальник провинции Мирян умирал в первую же ночь (в тексте перечисляются их имена и предыдущие должности), так что вскоре вовсе не стало охотников на непыльную работёнку и доходное место. Лишь бесстрашный чиновник Ли Санса согласился поехать в провинцию. Остановился на постоялом дворе, но едва раскрыл книгу, чтобы почитать на досуге, как сильный ветер распахнул дверь и загасил свечу. Перед ним очутился труп девушки с лохматой чёрной головой, окровавленными грудями в руках и ножом в горле. Труп вздохнул и, несмотря на нож в горле, внятно поведал печальную историю. Ли Санса понял, о чём идёт речь, и поехал в управу. Вызвал посыльного и кормилицу. После сурового допроса они сначала разрыдались, а потом признались в злодеянии. Виновных казнили, а останки девушки нашли и захоронили. За века труп из ранней редакции размножался, как амёба делением, и в позднейшей версии трупов этих стало не то восемь, не то шестнадцать.
Зато напрочь исчезло имя оболганного Сотона. Он-то Аран и пальцем не тронул, уж не говоря о прочем, потому что не было никакой кровавой драмы: девушку всего-то навсего задрал оголодавший от весенней бескормицы медведь.
Но ведь нашлись простаки, которые поверили лживой Инаде!
Люди, услыхавши столь страшную любовную историю, пришли сначала в ужас, а затем в ярость.
– Убить злого насильника! – решила толпа.
Схватились кто за сук, а кто и за меч и бросились на неповинного старика. Хорошо, что тот успел оседлать незаменимую верблюдицу и упаковать вещи и юрту. Иначе бы ему несдобровать: оторвали б завистники и пугын, и бубенчики, а то и буйну голову. Но не на того нарвались. Пока толпа разогревала себя криками, Сотон, тряся похмельной башкой, прыгнул меж горбов, сделал ручкой и быстрее ветра помчался от разъярённой погони.
И влетел на всем скаку в поселение бухиритов!
А Булагат и Эхирит три дня назад поссорились в очередной раз и сейчас вели кровопролитное сражение: по очереди захватывали ханский трон Тайжи, сгоняя с него равносильного брата-близнеца лишь для того, чтобы самому оказаться жертвой нападения и дворцовых интриг. Солнце клонилось к западу, а битва к закату, потому что подданных, способных держать оружие, у них уже практически не осталось. И когда через их стан проскакал всадник на светлом… не разбери-пойми чём, братья быстро прекратили распри и решили для разнообразия пограбить дерзкого пришельца. Но тут в поселение ворвалась гомонящая толпа с дубинами и мечами и просто стоптала остатки братских войск, прохлопавших нападение с тыла. Сопротивление любителям самосуда, готовым казнить невинного, но не готовым к битве, оказалось слабым, но долгим. И пока толпа и войска дробили дружка дружке челюсти и проламывали черепа, Сотон успел нагнать обозы омогойцев, где и укрылся среди телег и кибиток.
Разведчики Омогоя обнаружили стан бухиритов прошедшей ночью, и бай принял решение скрытно обогнуть поселение, возможно, враждебно настроенных хозяев местности. Никем не замеченные (бухиритам было не до них), омогойцы как раз завершали обход. Старик, стремительно ворвавшийся в колонну и укрывшийся у бабы под юбкой, и воинственные крики, взорвавшиеся в тылу, до того всех напугали, что всадники и возничие принялись изо всей мочи нахлёстывать лошадей. Караван с ходу форсировал реку Раскрытый Рот (Ангару), отчего знаменитый впоследствии Шаман-камень затонул, вбитый в дно реки многочисленными копытами и колёсами. Омогойцы устремились дальше, огибая озеро слева, а отряды Пака и Идзанаки прошли южным берегом.
Идти вслед за прожорливыми племенами Хёккосе полковнику не понравилось: те выбивали, а больше распугивали дичь. Поэтому погнал своих подданных параллельным курсом, намереваясь опередить: пускай паковцы глотают его пыль и подбирают кости. Два народа передвигались едва не толкаясь локтями. Но всё же у того и другого вождя хватило ума прекратить гонки и остановиться на зимовку, пока снега не накрыли. Два стана разбили на берегу Богатого озера. Нечего и говорить, что парни бегали к девчонкам из соседнего племени, потому что многие успели перезнакомиться и перевлюбляться во время совместного похода и когда стояли на перевале. И всё бы ничего, если бы одна из особо вредных мамань – вот же кому-то тёща достанется! – не распустила слух, что по стану шатается развратный ёбосан.
Рождённого праздным бабьим языком ёбосана вымысел превратил в некоего лазутчика из племени Идзанаки, который в образе красного перца в сумерках соблазняет дотоле добродетельных паковских девиц. Откуда взялся красный перец в краях, позднее названных Восточной Сибирью, – загадка для современных историков, а в те допотопные времена над этим вопросом задуматься было некому. Красный перец будущие корейцы ни в глаза не видывали, ни на вкус не пробовали, а вот нате же – после глупейшей сплетни между племенами словно собака пробежала. Не будь этой размолвки, племена, возможно, так и остались бы на южном берегу Байкала и жили – не разлей вода. Тут тебе и рыба омуль, и ценный пушной зверь – соболь, и леса, и горы, и степи. Но что случилось, то случилось. Перезимовали на берегу Богатого озера, а по весне разбежались в разные стороны. Как племена пробивались через страну Инь (Китай), как погиб Пак Хёккосе, отравившись по-китайски приготовленным яйцом, вознёсся на небо, а вниз упало пять частей, которые хоронили отдельно, рассказывать не стоит. И про то, что до вожделенной страны племена довёл Тангун, которого мать родила без отца, будто бы съев некое снадобье – хрен (съела или куда сунула?), – тоже. Тангун довёл племена сира, коре, окчо, пуё, йе и мэк до ручки и основал страну Чосон, за что и считается родоначальником корейцев. А как будущие японцы попали на свои острова – это вообще песня. Но не станем разбирать ни её мелодию, ни текст, потому что к нашей-то истории песня сия не имеет никакого отношения. Ограничимся пределами будущей державы динлинов, Лесного княжества.
Омогойцы перезимовали на северных берегах, а по весне откочевали на север, чтобы проживать в краю весны и вечной прохлады, спускались от истоков реки Тёмной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Если в первой части поздней версии «Ариран» крови поменьше, чем в оригинале, этот недостаток с лихвой покрывается во второй. Каждый новый начальник провинции Мирян умирал в первую же ночь (в тексте перечисляются их имена и предыдущие должности), так что вскоре вовсе не стало охотников на непыльную работёнку и доходное место. Лишь бесстрашный чиновник Ли Санса согласился поехать в провинцию. Остановился на постоялом дворе, но едва раскрыл книгу, чтобы почитать на досуге, как сильный ветер распахнул дверь и загасил свечу. Перед ним очутился труп девушки с лохматой чёрной головой, окровавленными грудями в руках и ножом в горле. Труп вздохнул и, несмотря на нож в горле, внятно поведал печальную историю. Ли Санса понял, о чём идёт речь, и поехал в управу. Вызвал посыльного и кормилицу. После сурового допроса они сначала разрыдались, а потом признались в злодеянии. Виновных казнили, а останки девушки нашли и захоронили. За века труп из ранней редакции размножался, как амёба делением, и в позднейшей версии трупов этих стало не то восемь, не то шестнадцать.
Зато напрочь исчезло имя оболганного Сотона. Он-то Аран и пальцем не тронул, уж не говоря о прочем, потому что не было никакой кровавой драмы: девушку всего-то навсего задрал оголодавший от весенней бескормицы медведь.
Но ведь нашлись простаки, которые поверили лживой Инаде!
Люди, услыхавши столь страшную любовную историю, пришли сначала в ужас, а затем в ярость.
– Убить злого насильника! – решила толпа.
Схватились кто за сук, а кто и за меч и бросились на неповинного старика. Хорошо, что тот успел оседлать незаменимую верблюдицу и упаковать вещи и юрту. Иначе бы ему несдобровать: оторвали б завистники и пугын, и бубенчики, а то и буйну голову. Но не на того нарвались. Пока толпа разогревала себя криками, Сотон, тряся похмельной башкой, прыгнул меж горбов, сделал ручкой и быстрее ветра помчался от разъярённой погони.
И влетел на всем скаку в поселение бухиритов!
А Булагат и Эхирит три дня назад поссорились в очередной раз и сейчас вели кровопролитное сражение: по очереди захватывали ханский трон Тайжи, сгоняя с него равносильного брата-близнеца лишь для того, чтобы самому оказаться жертвой нападения и дворцовых интриг. Солнце клонилось к западу, а битва к закату, потому что подданных, способных держать оружие, у них уже практически не осталось. И когда через их стан проскакал всадник на светлом… не разбери-пойми чём, братья быстро прекратили распри и решили для разнообразия пограбить дерзкого пришельца. Но тут в поселение ворвалась гомонящая толпа с дубинами и мечами и просто стоптала остатки братских войск, прохлопавших нападение с тыла. Сопротивление любителям самосуда, готовым казнить невинного, но не готовым к битве, оказалось слабым, но долгим. И пока толпа и войска дробили дружка дружке челюсти и проламывали черепа, Сотон успел нагнать обозы омогойцев, где и укрылся среди телег и кибиток.
Разведчики Омогоя обнаружили стан бухиритов прошедшей ночью, и бай принял решение скрытно обогнуть поселение, возможно, враждебно настроенных хозяев местности. Никем не замеченные (бухиритам было не до них), омогойцы как раз завершали обход. Старик, стремительно ворвавшийся в колонну и укрывшийся у бабы под юбкой, и воинственные крики, взорвавшиеся в тылу, до того всех напугали, что всадники и возничие принялись изо всей мочи нахлёстывать лошадей. Караван с ходу форсировал реку Раскрытый Рот (Ангару), отчего знаменитый впоследствии Шаман-камень затонул, вбитый в дно реки многочисленными копытами и колёсами. Омогойцы устремились дальше, огибая озеро слева, а отряды Пака и Идзанаки прошли южным берегом.
Идти вслед за прожорливыми племенами Хёккосе полковнику не понравилось: те выбивали, а больше распугивали дичь. Поэтому погнал своих подданных параллельным курсом, намереваясь опередить: пускай паковцы глотают его пыль и подбирают кости. Два народа передвигались едва не толкаясь локтями. Но всё же у того и другого вождя хватило ума прекратить гонки и остановиться на зимовку, пока снега не накрыли. Два стана разбили на берегу Богатого озера. Нечего и говорить, что парни бегали к девчонкам из соседнего племени, потому что многие успели перезнакомиться и перевлюбляться во время совместного похода и когда стояли на перевале. И всё бы ничего, если бы одна из особо вредных мамань – вот же кому-то тёща достанется! – не распустила слух, что по стану шатается развратный ёбосан.
Рождённого праздным бабьим языком ёбосана вымысел превратил в некоего лазутчика из племени Идзанаки, который в образе красного перца в сумерках соблазняет дотоле добродетельных паковских девиц. Откуда взялся красный перец в краях, позднее названных Восточной Сибирью, – загадка для современных историков, а в те допотопные времена над этим вопросом задуматься было некому. Красный перец будущие корейцы ни в глаза не видывали, ни на вкус не пробовали, а вот нате же – после глупейшей сплетни между племенами словно собака пробежала. Не будь этой размолвки, племена, возможно, так и остались бы на южном берегу Байкала и жили – не разлей вода. Тут тебе и рыба омуль, и ценный пушной зверь – соболь, и леса, и горы, и степи. Но что случилось, то случилось. Перезимовали на берегу Богатого озера, а по весне разбежались в разные стороны. Как племена пробивались через страну Инь (Китай), как погиб Пак Хёккосе, отравившись по-китайски приготовленным яйцом, вознёсся на небо, а вниз упало пять частей, которые хоронили отдельно, рассказывать не стоит. И про то, что до вожделенной страны племена довёл Тангун, которого мать родила без отца, будто бы съев некое снадобье – хрен (съела или куда сунула?), – тоже. Тангун довёл племена сира, коре, окчо, пуё, йе и мэк до ручки и основал страну Чосон, за что и считается родоначальником корейцев. А как будущие японцы попали на свои острова – это вообще песня. Но не станем разбирать ни её мелодию, ни текст, потому что к нашей-то истории песня сия не имеет никакого отношения. Ограничимся пределами будущей державы динлинов, Лесного княжества.
Омогойцы перезимовали на северных берегах, а по весне откочевали на север, чтобы проживать в краю весны и вечной прохлады, спускались от истоков реки Тёмной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109