Голова закружилась еще сильнее. Еще немного – и я бы поддался соблазнительнице, но тут рядом послышался шорох.
Мы обернулись и окаменели. В дверях стояла Вероника. Девушка была в комбинезончике – видимо, пришла работать в живой уголок. Расширенными глазами она пожирала нас, почти державших друг друга в объятиях.
Первой опомнилась Лыбедь.
– Это что такое? – воскликнула она, отпуская мою руку. – Тебя разве не учили хорошим манерам? Во-первых, когда входишь, надо стучать и уже потом спрашивать разрешения войти. И смирно ждать снаружи, когда разрешение будет даровано. А во-вторых, к учителям вообще нельзя заходить в их комнаты. Если что-то нужно, отправляйся в учительскую и спроси там. А насчет прочего – дождись уроков. Что ты здесь делаешь?
– Я… Я пришла в живой уголок и…
– Вот и отправляйся в живой уголок! Стой! – встрепенулась Лыбедь, когда Вероника попятилась. – А извиняться за тебя кто будет?
Девушка обратила на меня беспомощный взгляд. Она не просила поддержки – ей даже не нужно было доказательств того, что любить меня нельзя. Она просто молча укоряла…
– Вероника, – попытался я прийти ей на помощь, – ты бы в самом деле…
– Я стучала, – прошептала девушка еле слышно.
– Что-что?
– Я стучала! – повторила она громче. – А вот вы…
Стремительно развернувшись, она бегом бросилась прочь.
– Ну и дерзкие сейчас дети, – фыркнула Лыбедь, – с ума можно сойти! Ну, я с нею разберусь!..
– Не надо, – возразил я. – Девушка не виновата в том, что я не запираю двери. Кроме того, я сам разрешил ей приходить в живой уголок в свободное время. Я не думал, что она решит прийти именно сейчас! И мне кажется, что это событие не следует выносить на широкое обсуждение. Ведь тогда встанет вопрос – а что вы делали в моей комнате?
– Я? – трагически вскинула брови Лыбедь. – Я пришла, чтобы попросить вас подежурить с нашей группой.
– А девушка пришла, чтобы поработать в живом уголке, и, поскольку живой уголок заперт, решила зайти ко мне и взять ключ, – парировал я. – В самом деле, мы же взрослые люди и не станем поднимать шум из-за мелочей!
Но Лыбедь еще долго возмущалась, и я с трудом понимал, почему. Неужели она так расстроилась из-за того, что Вероника нас спугнула? Или ее больше возмутило то, что я встал на сторону девушки? Как бы то ни было, но несколько минут спустя она покинула мою комнату, все еще рассерженная.
Разумеется, я не пошел в ту ночь в патрулирование, остался в своей комнате и до полуночи листал журналы.
… Кстати, платок Вероника мне так и не вернула!
В ночь на понедельник наступила наша очередь дежурить по школе. Две предыдущие ночи прошли тихо. Патрульные ходили по лестницам и холлам жилых этажей, поднимались до учительской и башни Невеи и спускались в холл. Вместе с ними летали привидения. Говорили, что Прилежный Ученик по собственной инициативе проверил, все ли ученики спят в своих постелях. Он дважды сосчитал всех мальчишек и преподавателей-мужчин, помножил на число девочек и разделил на обитателей живого уголка, после чего отнял от полученного числа количество нежити. Он бы придумал еще что-нибудь со своими статистическими изысками, если бы мессир Леонард не сделал ему внушения. С тех пор Прилежный Ученик слегка поумерил свой пыл и ограничивался тем, что считал, все ли ученики спят в постели.
Ночь, когда пришла пора дежурить нам, обещала быть такой же спокойной. Перед началом новой недели всегда спится особенно сладко – организм словно предчувствует, что с утра придется погрузиться в дела, и стремится накопить сил. А вот вечером в пятницу и субботу можно расслабиться – ведь впереди выходные. В прошлом именно в эти дни в школе отлавливали полуночников.
Мы собрались возле учительской через несколько минут после отбоя. Дама Труда пришла первой и испуганно озиралась по сторонам. Оглядывались и Спурий с Лилитой – но явно больше для того, чтобы улучить минутку и уединиться. Прилежный Ученик возник передо мной с листом пергамента наперевес.
– Согласно моим записям, в данный момент все девятьсот одиннадцать учеников находятся на свои местах в спальнях, – прошептал он. – Прошлой ночь было отмечено триста пятнадцать случаев пробуждения для посещения туалета, двадцать четыре из-за приснившихся кошмаров и семеро зачитались книгами до полуночи. А также одиннадцать человек страдают бессонницей. Их имена…
– Нас не интересуют, – перебила его Берегиня, внезапно выступив из темноты.
Мы все ахнули, а Ученик стал более прозрачным. Боевой маг нарядилась в свободную темную рубаху и штаны, подвязанные внизу ремешками. Торс ее охватывала легкая кольчуга из крошечных колечек, голову украшала широкая налобная пластина, ноги были босы. За поясом болталось несколько ножей разной длины и формы, висели три мешочка, а в руках она держала длинную палку, с обоих концов увенчанную лезвиями. Длинный плащ наполовину скрадывал фигуру, поэтому я не видел, что еще она прячет.
– Это называется глефа. С секирой было бы удобнее, – пояснила Берегиня, заметив мой вопросительный взгляд. – Но глефа быстрее… Ну что, все готовы? Спурий, ты вперед. Нам нужен твой звериный нюх. А ты, – она смерила Прилежного Ученика взглядом, – следи за всеми. И чуть заметишь, что кто-то зашевелился, – сразу докладывай мне.
– Есть, – просиял тот и растаял в воздухе. По моему мнению, задача была невыполнимая – как одно привидение уследит за девятью сотнями мальчишек и девчонок? Но Прилежный Ученик сломя голову устремился на выполнение задания.
Спурий вздохнул, стащил через голову холщовую некрашеную рубаху и отдал ее Лилите. Потом, зачем-то отвернувшись от дамы Труды, разделся весь и утвердил нож в щели пола. Полнолуние миновало еще в прошлый четверг, и оборотню приходилось прикладывать дополнительные усилия для того, чтобы сменить облик. Убедившись, что нож стоит крепко, он разбежался и кувыркнулся через него. Прыжок показался мне растянутым, смазанным. Тело Спурия зависло воздухе, потом вспыхнуло – и на пол мягко приземлился крупный поджарый волк. Лилита вскрикнула.
– Сколько раз видела, как ты это делаешь – столько раз не могу смотреть спокойно! – произнесла она.
Так мы и двинулись в обход школы. Впереди, пригнув голову к полу, рысцой спешил Спурий. За ним обеими руками прижимая к себе его одежду, шла Лилита. За нею – я вместе с дамой Трудой. И замыкала шествие Берегиня. Она двигалась, пригнувшись и зыркая глазами по сторонам, и я радовался, что иду впереди. Один раз я оглянулся, и мне стало жутко – зрачки боевого мага горели огнем, словно у нежити, а скуластое лицо напоминало череп. Так могла выглядеть только богиня Смерти. Мне оставалось лишь искренне пожалеть нарушителей спокойствия, каковые могли нам встретиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Мы обернулись и окаменели. В дверях стояла Вероника. Девушка была в комбинезончике – видимо, пришла работать в живой уголок. Расширенными глазами она пожирала нас, почти державших друг друга в объятиях.
Первой опомнилась Лыбедь.
– Это что такое? – воскликнула она, отпуская мою руку. – Тебя разве не учили хорошим манерам? Во-первых, когда входишь, надо стучать и уже потом спрашивать разрешения войти. И смирно ждать снаружи, когда разрешение будет даровано. А во-вторых, к учителям вообще нельзя заходить в их комнаты. Если что-то нужно, отправляйся в учительскую и спроси там. А насчет прочего – дождись уроков. Что ты здесь делаешь?
– Я… Я пришла в живой уголок и…
– Вот и отправляйся в живой уголок! Стой! – встрепенулась Лыбедь, когда Вероника попятилась. – А извиняться за тебя кто будет?
Девушка обратила на меня беспомощный взгляд. Она не просила поддержки – ей даже не нужно было доказательств того, что любить меня нельзя. Она просто молча укоряла…
– Вероника, – попытался я прийти ей на помощь, – ты бы в самом деле…
– Я стучала, – прошептала девушка еле слышно.
– Что-что?
– Я стучала! – повторила она громче. – А вот вы…
Стремительно развернувшись, она бегом бросилась прочь.
– Ну и дерзкие сейчас дети, – фыркнула Лыбедь, – с ума можно сойти! Ну, я с нею разберусь!..
– Не надо, – возразил я. – Девушка не виновата в том, что я не запираю двери. Кроме того, я сам разрешил ей приходить в живой уголок в свободное время. Я не думал, что она решит прийти именно сейчас! И мне кажется, что это событие не следует выносить на широкое обсуждение. Ведь тогда встанет вопрос – а что вы делали в моей комнате?
– Я? – трагически вскинула брови Лыбедь. – Я пришла, чтобы попросить вас подежурить с нашей группой.
– А девушка пришла, чтобы поработать в живом уголке, и, поскольку живой уголок заперт, решила зайти ко мне и взять ключ, – парировал я. – В самом деле, мы же взрослые люди и не станем поднимать шум из-за мелочей!
Но Лыбедь еще долго возмущалась, и я с трудом понимал, почему. Неужели она так расстроилась из-за того, что Вероника нас спугнула? Или ее больше возмутило то, что я встал на сторону девушки? Как бы то ни было, но несколько минут спустя она покинула мою комнату, все еще рассерженная.
Разумеется, я не пошел в ту ночь в патрулирование, остался в своей комнате и до полуночи листал журналы.
… Кстати, платок Вероника мне так и не вернула!
В ночь на понедельник наступила наша очередь дежурить по школе. Две предыдущие ночи прошли тихо. Патрульные ходили по лестницам и холлам жилых этажей, поднимались до учительской и башни Невеи и спускались в холл. Вместе с ними летали привидения. Говорили, что Прилежный Ученик по собственной инициативе проверил, все ли ученики спят в своих постелях. Он дважды сосчитал всех мальчишек и преподавателей-мужчин, помножил на число девочек и разделил на обитателей живого уголка, после чего отнял от полученного числа количество нежити. Он бы придумал еще что-нибудь со своими статистическими изысками, если бы мессир Леонард не сделал ему внушения. С тех пор Прилежный Ученик слегка поумерил свой пыл и ограничивался тем, что считал, все ли ученики спят в постели.
Ночь, когда пришла пора дежурить нам, обещала быть такой же спокойной. Перед началом новой недели всегда спится особенно сладко – организм словно предчувствует, что с утра придется погрузиться в дела, и стремится накопить сил. А вот вечером в пятницу и субботу можно расслабиться – ведь впереди выходные. В прошлом именно в эти дни в школе отлавливали полуночников.
Мы собрались возле учительской через несколько минут после отбоя. Дама Труда пришла первой и испуганно озиралась по сторонам. Оглядывались и Спурий с Лилитой – но явно больше для того, чтобы улучить минутку и уединиться. Прилежный Ученик возник передо мной с листом пергамента наперевес.
– Согласно моим записям, в данный момент все девятьсот одиннадцать учеников находятся на свои местах в спальнях, – прошептал он. – Прошлой ночь было отмечено триста пятнадцать случаев пробуждения для посещения туалета, двадцать четыре из-за приснившихся кошмаров и семеро зачитались книгами до полуночи. А также одиннадцать человек страдают бессонницей. Их имена…
– Нас не интересуют, – перебила его Берегиня, внезапно выступив из темноты.
Мы все ахнули, а Ученик стал более прозрачным. Боевой маг нарядилась в свободную темную рубаху и штаны, подвязанные внизу ремешками. Торс ее охватывала легкая кольчуга из крошечных колечек, голову украшала широкая налобная пластина, ноги были босы. За поясом болталось несколько ножей разной длины и формы, висели три мешочка, а в руках она держала длинную палку, с обоих концов увенчанную лезвиями. Длинный плащ наполовину скрадывал фигуру, поэтому я не видел, что еще она прячет.
– Это называется глефа. С секирой было бы удобнее, – пояснила Берегиня, заметив мой вопросительный взгляд. – Но глефа быстрее… Ну что, все готовы? Спурий, ты вперед. Нам нужен твой звериный нюх. А ты, – она смерила Прилежного Ученика взглядом, – следи за всеми. И чуть заметишь, что кто-то зашевелился, – сразу докладывай мне.
– Есть, – просиял тот и растаял в воздухе. По моему мнению, задача была невыполнимая – как одно привидение уследит за девятью сотнями мальчишек и девчонок? Но Прилежный Ученик сломя голову устремился на выполнение задания.
Спурий вздохнул, стащил через голову холщовую некрашеную рубаху и отдал ее Лилите. Потом, зачем-то отвернувшись от дамы Труды, разделся весь и утвердил нож в щели пола. Полнолуние миновало еще в прошлый четверг, и оборотню приходилось прикладывать дополнительные усилия для того, чтобы сменить облик. Убедившись, что нож стоит крепко, он разбежался и кувыркнулся через него. Прыжок показался мне растянутым, смазанным. Тело Спурия зависло воздухе, потом вспыхнуло – и на пол мягко приземлился крупный поджарый волк. Лилита вскрикнула.
– Сколько раз видела, как ты это делаешь – столько раз не могу смотреть спокойно! – произнесла она.
Так мы и двинулись в обход школы. Впереди, пригнув голову к полу, рысцой спешил Спурий. За ним обеими руками прижимая к себе его одежду, шла Лилита. За нею – я вместе с дамой Трудой. И замыкала шествие Берегиня. Она двигалась, пригнувшись и зыркая глазами по сторонам, и я радовался, что иду впереди. Один раз я оглянулся, и мне стало жутко – зрачки боевого мага горели огнем, словно у нежити, а скуластое лицо напоминало череп. Так могла выглядеть только богиня Смерти. Мне оставалось лишь искренне пожалеть нарушителей спокойствия, каковые могли нам встретиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106