Я попробовал. На вкус это был эль, так густо настоянный на травах, что его трудно было назвать пивом и тем более вином. На языке осталось странное послевкусие – видимо, то, что отличает Мед Поэзии от прочих напитков. Черный Вэл осторожно вынул опустевший бокал из моей руки.
– Ну как?
– Здорово. – Я облизнул губы.
– Помнится, – севшим голосом вдруг произнес Вэл, – когда тебя атаковали журналисты, ты заявил при всех, что готов отблагодарить меня за спасение жизни любым способом… Сегодня у тебя есть возможность это доказать.
– Что вы имеете в виду?
Он молча покачал головой и сжал мои плечи.
– Ничего. – Лицо его вдруг исказилось, словно от сильной боли. – Просто побудь со мной. Я… я слишком долго был один. А сейчас особенно!
– Сейчас праздник, – напомнил я.
– Но не для меня. Для таких, как я, нет праздников и будней. Я проклят. – Он отпустил меня и отвернулся. Широкие плечи его поникли, и он стал словно меньше ростом. – Ты знаешь, что такое – быть проклятым? И как это больно? Ни родных, ни друзей…
Я не знал. Но мне вдруг ужасно захотелось хоть как-то облегчить его боль. Я встал за его спиной:
– Если это вам поможет, я готов быть вашим другом. И не только…
– Спасибо. – Он развернулся так стремительно, что чуть не ударил меня локтем в грудь. – В таком случае…
Он стремительно перехватил мои запястья одной рукой. Я не успел и пикнуть, как он достал нож.
– Что вы хотите сделать?
– Пошли.
Сопротивляться было бесполезно – Вэл тащил меня за собой, как мальчишку. Больше всего на свете я боялся, что сейчас нас заметят и пойдут сплетни и слухи. Но, хотя мы и выбрались из здания школы и направились через парк к пруду, на нас никто не обращал внимания. Ночь Бельтана сделала свое дело – и дети, и взрослые были так заняты собой, что не смотрели по сторонам.
Вэл привел меня к берегу пруда и опустился коленями на мокрый песок у самой воды, заставив меня сделать то же самое. От воды тянуло сыростью. Освободив одну руку, Черный ножом вырыл в песке ямку и перевернул мою руку запястьем кверху.
– Надеюсь, ты не будешь орать, – проворчал он и сделал надрез.
Я закусил губу и отвернулся, чтобы не смотреть.
– Под этими звездами, над этой водой, – нараспев зазвучал голос Черного Вэла, – клянусь всегда и всюду быть с тобой. Твои беды – мои беды. Мои беды – твои беды. Моя радость – твое счастье. Твоя радость – моя судьба… Повтори!
Я подчинился трясущимися губами. При этом я не выдержал и взглянул на свою руку, и увидел, что Вэл и себе сделал надрез, так что наша кровь смешалась и вместе капала в ямку.
Когда я кое-как договорил, Вэл ножом разровнял ее, засыпав кровь, и встал, отряхивая штаны от песка. Я тоже поднялся на ноги.
– Зачем вы это сделали?
– Понимаешь, – Вэл осматривал свой наряд с таким тщанием, словно ему еще предстояло идти на прием в королевский дворец, – ты сын моей Женевьевы. Я до сих пор не могу забыть твою мать, и, когда смотрю на тебя, мне кажется, что вижу ее. Я мечтал отдать жизнь ради ее счастья…
– Вы и так спасли мне жизнь, – сказал я.
– Мне этого мало. Женевьева, она…
– Расскажите мне о моих родителях, – попросил я.
– Хорошо. Только вернемся ко мне. Выпьем чего-нибудь. А то ты весь дрожишь. Замерз?
Меня действительно била нервная дрожь, но отнюдь не от холода – просто я на самом деле какое-то время был уверен в том, что Черный Вэл хочет моей смерти. И тем не менее я послушно последовал за этим человеком.
Мы расположились в его каморке. Когда Черный зажег в жаровне угли и придвинул к ним высокий стул для меня, сам расположившись на низенькой скамеечке и разлив по бокалам Мед Поэзии, в ней стало так уютно, несмотря на скудную обстановку и обшарпанные стены. Грея в руках бокал с Медом, Вэл негромким голосом, глядя куда-то внутрь себя, начал рассказ. Как, сбежав из детского дома и скитаясь по вокзалам, он случайно увидел в толпе мою мать – и еще прежде, чем она обратила на него внимание, понял, что готов на все ради ее глаз. А когда она заговорила с ним и предложила следовать за собой, пошел безропотно. И никогда впоследствии не спорил, если она приказывала что-нибудь. Он принял учение Белого Мигуна именно потому, что его прежде приняла она. И сражался не столько за своего гуру, сколько за нее. Ему было наплевать, что все остальные так или иначе были влюблены в мою мать. Он был уверен, что однажды она изберет его… Но появился мой отец. И все-таки для Черного оставалась надежда – до самых последних мгновений.
Мягкий голос убаюкивал. Я сперва слушал, по капле смакуя Мед, но сам не заметил, как уснул на середине рассказа.
А когда проснулся, был уже белый день.
Яркий солнечный луч проникал в подвальное помещение и падал как раз мне на лицо. Я лежал на узком топчане, укрытый пледом, а Черный Вэл устроился на стуле, положив ногу на ногу.
– Сколько времени? – спросил я.
– Почти полдень. Ну, Максимилиан, ты и здоров спать! Тебя и пушкой не разбудишь.
Полдень! Мои звери в живом уголке до сих пор не кормлены! Я рванулся вскочить – и сообразил, что совершенно раздет. Ну просто до белья. Это сразу заставило мои мысли двигаться в определенном направлении, тем более что сам Черный Вэл успел переодеться в свой всегдашний черный наряд.
– Вэл? Что это значит? Что… что-нибудь было?
– Ты о чем? – вскинул он одну бровь.
– Не притворяйтесь! Я хочу сказать, что проснулся в вашей постели, в таком виде и…
– Ах, вот ты о чем! – Он запрокинул голову и рассмеялся от души, хотя мне было не до смеха. – Уверяю тебя, твои опасения напрасны!
– Напрасны? – взвился я. – Нас выгонят из школы, если узнают, что мы…
– Не выгонят! – Вэл выглядел таким довольным, что мне захотелось врезать ему как следует. – Потому что все в курсе – я ничего не смогу тебе сделать! И не только потому, что ты – сын Женевьевы. Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО стерилен! Моя жена, – он скривился, как от зубной боли, – слишком ненавидела меня, чтобы допустить, что меня хоть когда-нибудь смогут полюбить и что я смогу быть счастлив. И она наложила на меня заклятие. Я ничего – абсолютно ничего! – не могу! Кроме того, то, что ты переночевал у меня, еще не скандал. Было бы хуже, если бы здесь переночевал какой-нибудь ученик или ученица.
– Вероника! – вырвалось у меня прежде, чем я вспомнил, что должен держать язык за зубами. Вэл потрепал меня по плечу:
– Все в порядке. Я знаю.
– Что?
– Про тебя и девушку. Это я дал ей любовный эликсир и научил им пользоваться.
– Вы с ума сошли! – Я рванулся вскочить, но Вэл придержал меня за плечи. – Зачем вы хотели влюбить меня в ученицу? Вы хоть понимаете, что чуть было не натворили?
– Понимаю. – Вэл был таким спокойным, что я больше, чем когда-либо, желал придушить его, – Ты был в опасности. Белый Мигун готовил на тебя покушение, использовал любые средства, чтобы выбить тебя из колеи и сделать легкой добычей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106