В этот момент из трубы на крыше вылетела страшная птица — голова и туловище у нее были женскими. Иегуда едва успел вскинуть пищаль и выстрелить, но птица преловко увернулась и, испражняясь на головы всей толпе, полетела в лес. Следом за ней вырвались две другие и улетели туда же.
Маркиз, наблюдавшей за этой сценой с несколько ошеломленным лицом, встрепенулся и крикнул:
— Мы освободим землю от этих тварей! Они ушли от нас, но мы найдем их — любой ценой!
И он ворвался в дом. Темноту помещения разорвала оранжевая вспышка, и маркиз вылетел наружу.
Он был ранен; по виску его струилась кровь. Маркиз зашатался и упал на руки вовремя подбежавшему Агвилле, который тут же стал смазывать его голову лекарствами.
— М-да, дурень он все-таки, — произнес сквозь зубы Иегуда. — Я-то думал, он всю эту кашу и заварил… Ошибся. Даже барон на рожон не полез, уж насколько безмозглая скотина, а этот — полез…
Слепец не скупился на грубые слова — расстроился, видно, что ровно ничегошеньки в этой нелепой истории не понимает.
Рональд, не обращая внимания на слова монаха, последовал примеру маркиза. В комнате царил хаос разрушения — у дальней стены висели единственные уцелевшие при взрыве вещи, напоминавшие украшения из мрамора. Рональд подошел поближе и увидел, что это… женские ноги и руки, аккуратно, без капельки крови, отсоединенные от тела. Мысль о страшном злодействе поразила его ум — и тут он сообразил: рядом с этими частями человеческого тела висели большие птичьи крылья, стояли мощные когтистые лапы.
Это были запчасти: при их помощи ведьмы могли то становиться людьми, то превращаться в птиц.
Крестьяне за его спиной опасливо входили в дом, держа наготове ножи и топоры. Граф ретировался, отошел подальше и, найдя ближайшие кусты, исчез в них. Некоторое время кусты сотрясали тяжкие стоны и площадная брань.
Ведьмы сбежали; ворвавшимися в дом крестьянами были разорваны два мерзкого вида карлика, плавивших в тигеле камина свинец, да изнасилована плававшая в корыте русалка (об этом Рональд узнал слишком поздно и оттого, что вступиться за женщину, пусть и столь необычную, не успел, расстроился вконец). При штурме дома погибло две дюжины крестьян, да и маркиз, чуть было не попрощавшийся с жизнью, был в тяжелом состоянии свезен в лазарет.
Новые Убиты провоняли гарью — ведьм жгли в столь больших количествах, что микроскопические частицы пепла оседали на бревенчатых стенах хибар, забивались в нос и рот. Да и в замок запашок долетал: сорок три женщины, одиноко жившие в раскиданных по лесу избушках и общавшиеся между собой при помощи системы волшебных зеркал, позволявших видеть собеседниц и их мысли, воплощенные в различные образы, были доставлены в деревню и без суда и следствия переведены в разряд покойников. Возрастом они заметно разнились: самой молодой было тринадцать, самой старой — шестьдесят; внятно объяснить, отчего они живут в такой глуши и не общаются с другими людьми, женщины не смогли; валили вину на чудесные зеркала, которые они находили в одиноких избушках. В домах ведьм нашли портреты одного и того же заморского принца, кажется, Северуса или что-то в этом роде, нечистоплотного брюнета преклонных лет. Как выяснилось, они поголовно были в него влюблены — что донельзя разозлило крестьян: нет чтобы нормального мужика выбрать!
Рональд чувствовал, что с сожжением ведьм уходит в прошлое некая таинственная эпоха; однако сделать ничего не мог. Портить отношения маркиза с деревней было нельзя; максимум, что он себе позволил, это лично посетить все избушки и осмотреть чудесные зеркала. Удивлению его не было границ! Это были двойники того диковинного зерцала, что он видел в Башне Играющих! Избушки были соединены многочисленными проводами, по которым, видимо, бежал ток; однако, когда он вошел, зеркала дружно погасли, словно испугались. И больше не загорались вновь уже никогда.
Здесь была какая-то тайна; он спросил об этом Агвиллу.
— Говорят, жители монастыря Св. Ингеборги экспериментировали со старыми законами физики, — пояснил Агвилла. — Слышал я, будто это они понастроили в лесу избушки — с какой целью, не знаю; доносилось до меня, будто и самый ток, сиречь электричество, они открыли вновь.
— Не может быть! — воскликнул Рональд. — В таком случае завтра я убью двух зайцев — расспрошу монахов насчет короля Эбернгарда и постараюсь выудить у них секреты их экспериментов.
ГЛАВА 11
Возрожденные чудеса науки
Ворота замка Сквайра были сплошь во вмятинах от ядер, насколько граф мог судить, свежих. Что тут за война была, он не слыхал, но еще одно подтверждение, что миром тут и не пахло, увидел в поведении стражей ворот, схватившихся за свои пищали и только потом спросивших, кто к ним пожаловал.
— Мы гости вашего соседа, Рональд и Иегуда Картезианец.
— А, ясно. Простите нас великодушно, господа, время тут такое неспокойное, что мы подумали, уж не мертвецы ли к нам пожаловали.
Юноша внутренне оскорбился: неужели его можно принять за мертвеца! Ладно еще Иегуду в его черном дорожном плаще и ермолке.
— Друзья мои, дорогие друзья! — Сквайр выбежал навстречу и обнял обоих. — Роксана мне уже сообщила о вашем визите. Не судите строго моих верных слуг — наш замок уже целый месяц осаждают мертвецы. Правда, являются они только поздним вечером — но мне рассказывали, что по Убитам они бродят и днем, нисколько не стыдясь своего внешнего вида.
«Вот те на! — подумал Рональд. — Вот тебе и невинные создания!»
— А отчего мне маркиз ничего не рассказывал об этом? Он не знает?
— Знает, все прекрасно знает — только у него теперь новая политика. Он пытается заставить себя поверить в то, что мертвецы — такие же люди, как и мы с вами. Он очень последователен, старина Бракксгаузентрупп, пунктуален и честен — уж если договорился о мире с мужичьем и их потусторонними приятелями, так будет уверять себя, что это гуманно и в полном соответствии с мировой гармонией… Роксана рассказывала, что он запирается в комнате и целыми днями бормочет: «Такие же люди, такие же люди, такие же, как мы… тьфу, дохляки проклятые!»
— Иегуда хихикнул.
— Пойдемте в сад! В дом не приглашаю, ибо его вконец изгадили гарпии, — уныло произнес Сквайр. — Летают и испражняются прямо в блюда и кувшины.
И он заплакал старческими слезами.
— Не горюйте, — сказал Рональд. — Лучше расскажите все поподробнее.
— А что тут рассказывать? — вздохнул Сквайр. — Я же просил войска у Арьеса, просил! Но он молвил только «Всему свое время», туманно и расплывчато, по своему обыкновению. А я как в воду глядел: приехал домой, а мертвецы уже мой родовой замок осаждают. Мало им отобранных деревень…
— Странно: мне мертвецы показались вполне миролюбивыми существами, — произнес рыцарь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Маркиз, наблюдавшей за этой сценой с несколько ошеломленным лицом, встрепенулся и крикнул:
— Мы освободим землю от этих тварей! Они ушли от нас, но мы найдем их — любой ценой!
И он ворвался в дом. Темноту помещения разорвала оранжевая вспышка, и маркиз вылетел наружу.
Он был ранен; по виску его струилась кровь. Маркиз зашатался и упал на руки вовремя подбежавшему Агвилле, который тут же стал смазывать его голову лекарствами.
— М-да, дурень он все-таки, — произнес сквозь зубы Иегуда. — Я-то думал, он всю эту кашу и заварил… Ошибся. Даже барон на рожон не полез, уж насколько безмозглая скотина, а этот — полез…
Слепец не скупился на грубые слова — расстроился, видно, что ровно ничегошеньки в этой нелепой истории не понимает.
Рональд, не обращая внимания на слова монаха, последовал примеру маркиза. В комнате царил хаос разрушения — у дальней стены висели единственные уцелевшие при взрыве вещи, напоминавшие украшения из мрамора. Рональд подошел поближе и увидел, что это… женские ноги и руки, аккуратно, без капельки крови, отсоединенные от тела. Мысль о страшном злодействе поразила его ум — и тут он сообразил: рядом с этими частями человеческого тела висели большие птичьи крылья, стояли мощные когтистые лапы.
Это были запчасти: при их помощи ведьмы могли то становиться людьми, то превращаться в птиц.
Крестьяне за его спиной опасливо входили в дом, держа наготове ножи и топоры. Граф ретировался, отошел подальше и, найдя ближайшие кусты, исчез в них. Некоторое время кусты сотрясали тяжкие стоны и площадная брань.
Ведьмы сбежали; ворвавшимися в дом крестьянами были разорваны два мерзкого вида карлика, плавивших в тигеле камина свинец, да изнасилована плававшая в корыте русалка (об этом Рональд узнал слишком поздно и оттого, что вступиться за женщину, пусть и столь необычную, не успел, расстроился вконец). При штурме дома погибло две дюжины крестьян, да и маркиз, чуть было не попрощавшийся с жизнью, был в тяжелом состоянии свезен в лазарет.
Новые Убиты провоняли гарью — ведьм жгли в столь больших количествах, что микроскопические частицы пепла оседали на бревенчатых стенах хибар, забивались в нос и рот. Да и в замок запашок долетал: сорок три женщины, одиноко жившие в раскиданных по лесу избушках и общавшиеся между собой при помощи системы волшебных зеркал, позволявших видеть собеседниц и их мысли, воплощенные в различные образы, были доставлены в деревню и без суда и следствия переведены в разряд покойников. Возрастом они заметно разнились: самой молодой было тринадцать, самой старой — шестьдесят; внятно объяснить, отчего они живут в такой глуши и не общаются с другими людьми, женщины не смогли; валили вину на чудесные зеркала, которые они находили в одиноких избушках. В домах ведьм нашли портреты одного и того же заморского принца, кажется, Северуса или что-то в этом роде, нечистоплотного брюнета преклонных лет. Как выяснилось, они поголовно были в него влюблены — что донельзя разозлило крестьян: нет чтобы нормального мужика выбрать!
Рональд чувствовал, что с сожжением ведьм уходит в прошлое некая таинственная эпоха; однако сделать ничего не мог. Портить отношения маркиза с деревней было нельзя; максимум, что он себе позволил, это лично посетить все избушки и осмотреть чудесные зеркала. Удивлению его не было границ! Это были двойники того диковинного зерцала, что он видел в Башне Играющих! Избушки были соединены многочисленными проводами, по которым, видимо, бежал ток; однако, когда он вошел, зеркала дружно погасли, словно испугались. И больше не загорались вновь уже никогда.
Здесь была какая-то тайна; он спросил об этом Агвиллу.
— Говорят, жители монастыря Св. Ингеборги экспериментировали со старыми законами физики, — пояснил Агвилла. — Слышал я, будто это они понастроили в лесу избушки — с какой целью, не знаю; доносилось до меня, будто и самый ток, сиречь электричество, они открыли вновь.
— Не может быть! — воскликнул Рональд. — В таком случае завтра я убью двух зайцев — расспрошу монахов насчет короля Эбернгарда и постараюсь выудить у них секреты их экспериментов.
ГЛАВА 11
Возрожденные чудеса науки
Ворота замка Сквайра были сплошь во вмятинах от ядер, насколько граф мог судить, свежих. Что тут за война была, он не слыхал, но еще одно подтверждение, что миром тут и не пахло, увидел в поведении стражей ворот, схватившихся за свои пищали и только потом спросивших, кто к ним пожаловал.
— Мы гости вашего соседа, Рональд и Иегуда Картезианец.
— А, ясно. Простите нас великодушно, господа, время тут такое неспокойное, что мы подумали, уж не мертвецы ли к нам пожаловали.
Юноша внутренне оскорбился: неужели его можно принять за мертвеца! Ладно еще Иегуду в его черном дорожном плаще и ермолке.
— Друзья мои, дорогие друзья! — Сквайр выбежал навстречу и обнял обоих. — Роксана мне уже сообщила о вашем визите. Не судите строго моих верных слуг — наш замок уже целый месяц осаждают мертвецы. Правда, являются они только поздним вечером — но мне рассказывали, что по Убитам они бродят и днем, нисколько не стыдясь своего внешнего вида.
«Вот те на! — подумал Рональд. — Вот тебе и невинные создания!»
— А отчего мне маркиз ничего не рассказывал об этом? Он не знает?
— Знает, все прекрасно знает — только у него теперь новая политика. Он пытается заставить себя поверить в то, что мертвецы — такие же люди, как и мы с вами. Он очень последователен, старина Бракксгаузентрупп, пунктуален и честен — уж если договорился о мире с мужичьем и их потусторонними приятелями, так будет уверять себя, что это гуманно и в полном соответствии с мировой гармонией… Роксана рассказывала, что он запирается в комнате и целыми днями бормочет: «Такие же люди, такие же люди, такие же, как мы… тьфу, дохляки проклятые!»
— Иегуда хихикнул.
— Пойдемте в сад! В дом не приглашаю, ибо его вконец изгадили гарпии, — уныло произнес Сквайр. — Летают и испражняются прямо в блюда и кувшины.
И он заплакал старческими слезами.
— Не горюйте, — сказал Рональд. — Лучше расскажите все поподробнее.
— А что тут рассказывать? — вздохнул Сквайр. — Я же просил войска у Арьеса, просил! Но он молвил только «Всему свое время», туманно и расплывчато, по своему обыкновению. А я как в воду глядел: приехал домой, а мертвецы уже мой родовой замок осаждают. Мало им отобранных деревень…
— Странно: мне мертвецы показались вполне миролюбивыми существами, — произнес рыцарь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98