Японскому образу жизни это было глубоко противно.
Сержант Ога не слишком обрадовался, когда полковник Фицдуэйн собрался на прогулку. Если бы он остался в своем номере в отеле “Фермонт”, то это было бы гораздо безопасней для него самого, а телохранителям было бы удобнее его охранять. Потом Ога попробовал быть реалистом и… успокоился. По его мнению, никакого риска быть не могло, а в том, чтобы сидеть в номере отеля круглыми сутками, не было никакого удовольствия. Любому человеку захотелось бы просто размять ноги. Сам сержант предпочитал работать на улице и не любил сидеть в конторе. Жаль вот только, погода подкачала. Гайдзину следовало приехать весной, когда цветут вишни, когда теплый воздух душист и прозрачен. Кто бы ни посоветовал Фицдуэйну приехать именно летом, тот вряд ли оказал ирландцу добрую услугу. В Токио в это время года было сыро, жарко и пасмурно. К тому же Ога знал, что будет еще жарче, и только потом погода начнет улучшаться. Интересно, сколько времени пробудет в Японии Фицдуэйн-сан? Для гайдзина он был довольно покладист, а всякие нюансы чувствовал почти так же тонко, как настоящий японец. Очень достойный и приятный человек…
Глянув из-под зонтика вперед, сержант с ужасом увидел, как шедший впереди него незнакомец неожиданно выхватил из-под плаща меч и, подняв его высоко над головой, бесшумно побежал к Фицдуэйну. Это движение застало сержанта врасплох; оно было столь внезапным и выглядело столь нереально, что ему понадобилось две или три секунды, чтобы среагировать. Между тем было уже слишком поздно.
Ога бросил взгляд на детектива Рейдо — тот также застыл на месте. Оба полицейских в ужасе переглянулись, и только потом выхватили свои служебные револьверы. Ога успел еще подумать, что с зонтиком в руке он выглядит дураком, и отшвырнул его назад.
Фицдуэйн повернулся навстречу противнику в последний момент и принял удар меча своим зонтиком, одновременно вытаскивая шпагу, спрятанную в его рукоятке. Длинный тонкий клинок был похож на эспадрон, который Фицдуэйн предпочитал всем остальным видам оружия для фехтования, разве что был немного легче и лишен гарды.
Быстрый разворот гайдзина застал Миками врасплох, однако он рассчитывал, что его меч без труда разрубит тонкую ткань зонта и достигнет тела жертвы. То, что зонт устоял под ударом его клинка, ошеломило якудза.
Фицдуэйн мысленно поблагодарил Дюпона за изобретение кевларового волокна [9] и вдруг понял, что теперь он может наконец решить проблему, над которой вот уже несколько лет ломал голову. Правда, без подобной возможности он мог бы и обойтись.
Дело было в том, что Фицдуэйн коллекционировал холодное оружие, и в его собрании было несколько очень хороших мечей-катана. Они с де Гювэном часто спорили, сравнивая достоинства превосходных японских мечей, предназначавшихся исключительно для нанесения рубящих ударов, и тонких европейских клинков, которые действовали как колющее оружие. Теперь ему на практике предстояло проверить правильность своих доводов.
Холодный гнев охватил Фицдуэйна. Клинок в руке его противника опустился во втором яростном ударе. Японец пытался выбить из рук Фицдуэйна легкомысленный на вид зонтик и добраться, наконец, до его тела.
Фицдуэйн сделал шаг вниз по холму, продолжая держаться спиной к парапету. Он не стал пытаться сдержать удар зонтиком и просто выпустил его из рук.
Миками, который рассчитывал одним ударом отбить зонтик и прикончить Фицдуэйна, бил изо всех сил, и поэтому, когда клинок, наткнувшись на зонт гайдзина, не встретил никакого сопротивления, якудза потерял равновесие и слегка качнулся вперед.
Фицдуэйн, парируя лезвие меча вверх и в сторону, вонзил шпагу в тело японца, не прерывая движения. Миками с изумлением уставился на гайдзина, который быстро выдернул клинок. Из раны брызнула кровь. На губах Миками появилась кровавая пена, и он рухнул. По мостовой вниз по холму потекла смешанная с кровью дождевая вода.
Еще один человек бросился на Фицдуэйна с той же стороны. Он тоже был вооружен мечом, но держал его так низко, словно собирался проткнуть Фицдуэйна насквозь. Ирландец направил на него свое оружие, и якудза остановился. Фицдуэйн сделал еще один маленький шаг и вдруг понял, что двое, которые шли впереди него, тоже приблизились. Теперь уже трое якудза окружили Фицдуэйна, который по-прежнему стоял спиной к парапету и держал шпагу в боевой позиции.
Ирландец сделал ложный выпад, парировал неуверенный удар и атаковал противника, который был от него справа, понимая, что противнику слева ограничивает свободу действий третий японец, который был в центре. Увидев грозный блеск клинка европейца, предполагаемая жертва попятилась, дав Фицдуэйну возможность вытащить один из своих метательных ножей. К сожалению, у него не было ни времени, ни достаточно места, чтобы метнуть его, зато теперь он стоял лицом к нападающим и держал в каждой руке по клинку. Так — с мечом в одной руке и с кинжалом в другой — сражались в шестнадцатом веке предки Фицдуэйна.
Якудза, занимавший позицию в центре, громко крикнул и ринулся в атаку, размахивая мечом. Фицдуэйн немедленно шагнул ему навстречу, как будто добровольно подставляя свою голову под удар, однако в последнее мгновение без труда отвел меч, так что сталь, высекая искры, врезалась в парапет. Шок от удара, а затем острая боль пронзили тело якудза, и он безвольно повис на перилах. Нож Фицдуэйна торчал у него из почки.
Тем временем ирландец нанес рубящий удар якудза, который был слева от него. Тот, пораженный свирепостью и сноровкой предполагаемой жертвы, попятился назад, зажимая рукой располосованную щеку. Оступившись на мокрой мостовой, он грохнулся на спину и выпустил из рук меч, который, звеня, отскочил в сторону. Быстро извернувшись, якудза потянулся за оружием, но Фицдуэйн рванулся вперед и без колебаний вонзил шпагу в горло бандиту, ловко повернув ее в ране. Упавший якудза издал булькающий звук и затих. Совсем рядом пронзительно закричал какой-то прохожий, слишком испуганный, чтобы сдвинуться с места.
Оябун растерялся, когда двое мужчин, которых он принимал за обычных прохожих, вытащили револьверы. Впрочем, он отреагировал быстрее полицейских. Он был очень зол на себя за то, что не предусмотрел возможного присутствия телохранителей. Почти мгновенно он отдал своему напарнику короткую команду, и они напали на полицейских сзади.
Оябун, помня о последствиях, которые могли обрушиться на него в случае убийства полисмена, свалил свою жертву ударом пистолета по голове, чуть выше уха. К несчастью, его подручный редко давал себе труд соображать, и детектив Рейдо упал на мокрую мостовую. Глаза его остекленели, а голова была рассечена чуть ли не надвое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
Сержант Ога не слишком обрадовался, когда полковник Фицдуэйн собрался на прогулку. Если бы он остался в своем номере в отеле “Фермонт”, то это было бы гораздо безопасней для него самого, а телохранителям было бы удобнее его охранять. Потом Ога попробовал быть реалистом и… успокоился. По его мнению, никакого риска быть не могло, а в том, чтобы сидеть в номере отеля круглыми сутками, не было никакого удовольствия. Любому человеку захотелось бы просто размять ноги. Сам сержант предпочитал работать на улице и не любил сидеть в конторе. Жаль вот только, погода подкачала. Гайдзину следовало приехать весной, когда цветут вишни, когда теплый воздух душист и прозрачен. Кто бы ни посоветовал Фицдуэйну приехать именно летом, тот вряд ли оказал ирландцу добрую услугу. В Токио в это время года было сыро, жарко и пасмурно. К тому же Ога знал, что будет еще жарче, и только потом погода начнет улучшаться. Интересно, сколько времени пробудет в Японии Фицдуэйн-сан? Для гайдзина он был довольно покладист, а всякие нюансы чувствовал почти так же тонко, как настоящий японец. Очень достойный и приятный человек…
Глянув из-под зонтика вперед, сержант с ужасом увидел, как шедший впереди него незнакомец неожиданно выхватил из-под плаща меч и, подняв его высоко над головой, бесшумно побежал к Фицдуэйну. Это движение застало сержанта врасплох; оно было столь внезапным и выглядело столь нереально, что ему понадобилось две или три секунды, чтобы среагировать. Между тем было уже слишком поздно.
Ога бросил взгляд на детектива Рейдо — тот также застыл на месте. Оба полицейских в ужасе переглянулись, и только потом выхватили свои служебные револьверы. Ога успел еще подумать, что с зонтиком в руке он выглядит дураком, и отшвырнул его назад.
Фицдуэйн повернулся навстречу противнику в последний момент и принял удар меча своим зонтиком, одновременно вытаскивая шпагу, спрятанную в его рукоятке. Длинный тонкий клинок был похож на эспадрон, который Фицдуэйн предпочитал всем остальным видам оружия для фехтования, разве что был немного легче и лишен гарды.
Быстрый разворот гайдзина застал Миками врасплох, однако он рассчитывал, что его меч без труда разрубит тонкую ткань зонта и достигнет тела жертвы. То, что зонт устоял под ударом его клинка, ошеломило якудза.
Фицдуэйн мысленно поблагодарил Дюпона за изобретение кевларового волокна [9] и вдруг понял, что теперь он может наконец решить проблему, над которой вот уже несколько лет ломал голову. Правда, без подобной возможности он мог бы и обойтись.
Дело было в том, что Фицдуэйн коллекционировал холодное оружие, и в его собрании было несколько очень хороших мечей-катана. Они с де Гювэном часто спорили, сравнивая достоинства превосходных японских мечей, предназначавшихся исключительно для нанесения рубящих ударов, и тонких европейских клинков, которые действовали как колющее оружие. Теперь ему на практике предстояло проверить правильность своих доводов.
Холодный гнев охватил Фицдуэйна. Клинок в руке его противника опустился во втором яростном ударе. Японец пытался выбить из рук Фицдуэйна легкомысленный на вид зонтик и добраться, наконец, до его тела.
Фицдуэйн сделал шаг вниз по холму, продолжая держаться спиной к парапету. Он не стал пытаться сдержать удар зонтиком и просто выпустил его из рук.
Миками, который рассчитывал одним ударом отбить зонтик и прикончить Фицдуэйна, бил изо всех сил, и поэтому, когда клинок, наткнувшись на зонт гайдзина, не встретил никакого сопротивления, якудза потерял равновесие и слегка качнулся вперед.
Фицдуэйн, парируя лезвие меча вверх и в сторону, вонзил шпагу в тело японца, не прерывая движения. Миками с изумлением уставился на гайдзина, который быстро выдернул клинок. Из раны брызнула кровь. На губах Миками появилась кровавая пена, и он рухнул. По мостовой вниз по холму потекла смешанная с кровью дождевая вода.
Еще один человек бросился на Фицдуэйна с той же стороны. Он тоже был вооружен мечом, но держал его так низко, словно собирался проткнуть Фицдуэйна насквозь. Ирландец направил на него свое оружие, и якудза остановился. Фицдуэйн сделал еще один маленький шаг и вдруг понял, что двое, которые шли впереди него, тоже приблизились. Теперь уже трое якудза окружили Фицдуэйна, который по-прежнему стоял спиной к парапету и держал шпагу в боевой позиции.
Ирландец сделал ложный выпад, парировал неуверенный удар и атаковал противника, который был от него справа, понимая, что противнику слева ограничивает свободу действий третий японец, который был в центре. Увидев грозный блеск клинка европейца, предполагаемая жертва попятилась, дав Фицдуэйну возможность вытащить один из своих метательных ножей. К сожалению, у него не было ни времени, ни достаточно места, чтобы метнуть его, зато теперь он стоял лицом к нападающим и держал в каждой руке по клинку. Так — с мечом в одной руке и с кинжалом в другой — сражались в шестнадцатом веке предки Фицдуэйна.
Якудза, занимавший позицию в центре, громко крикнул и ринулся в атаку, размахивая мечом. Фицдуэйн немедленно шагнул ему навстречу, как будто добровольно подставляя свою голову под удар, однако в последнее мгновение без труда отвел меч, так что сталь, высекая искры, врезалась в парапет. Шок от удара, а затем острая боль пронзили тело якудза, и он безвольно повис на перилах. Нож Фицдуэйна торчал у него из почки.
Тем временем ирландец нанес рубящий удар якудза, который был слева от него. Тот, пораженный свирепостью и сноровкой предполагаемой жертвы, попятился назад, зажимая рукой располосованную щеку. Оступившись на мокрой мостовой, он грохнулся на спину и выпустил из рук меч, который, звеня, отскочил в сторону. Быстро извернувшись, якудза потянулся за оружием, но Фицдуэйн рванулся вперед и без колебаний вонзил шпагу в горло бандиту, ловко повернув ее в ране. Упавший якудза издал булькающий звук и затих. Совсем рядом пронзительно закричал какой-то прохожий, слишком испуганный, чтобы сдвинуться с места.
Оябун растерялся, когда двое мужчин, которых он принимал за обычных прохожих, вытащили револьверы. Впрочем, он отреагировал быстрее полицейских. Он был очень зол на себя за то, что не предусмотрел возможного присутствия телохранителей. Почти мгновенно он отдал своему напарнику короткую команду, и они напали на полицейских сзади.
Оябун, помня о последствиях, которые могли обрушиться на него в случае убийства полисмена, свалил свою жертву ударом пистолета по голове, чуть выше уха. К несчастью, его подручный редко давал себе труд соображать, и детектив Рейдо упал на мокрую мостовую. Глаза его остекленели, а голова была рассечена чуть ли не надвое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166