Потом он отрезал своему противнику голову и отправился на поиски самого лучшего учителя, которого только можно было тогда найти, предоставив брату заметать следы.
Фумио проделывал подобные дела чисто, с выдумкой и никогда не упускал случая обратить мелкие неприятности к обоюдной пользе. Обезглавленное тело якудза, залитое бетоном, отправилось на дно Токийской бухты, а голова, залитая сакэ для лучшей сохранности и упакованная в лакированную шкатулку, была отослана боссу якудза в качестве подарка.
“Это были совсем неплохие дни, — подумал Кеи. — По-своему совсем неплохие”. Их шутка с лакированной шкатулкой была довольно типичным примером того, какими способами братьям приходилось добиваться признания и авторитета в самом начале своей карьеры. Мощная правая Кеи и мозг Фумио прокладывали им путь все выше, и наконец их заметил и взял под свое крыло Ходама-сэнсей. После этого подъем к богатству и власти намного ускорился, но и окружавший мир становился намного сложнее.
Теперь уже Фумио очутился в своей стихии, а Кеи все чаще терялся перед неожиданными трудностями, не зная, как их разрешить. Предоставив брату и куромаку заниматься этими вопросами, он посвятил максимум своего времени будзюцу — системе боевых единоборств, особенно — йайдо, искусству фехтования. И хотя большую часть своего времени Кеи по-прежнему носил строгий деловой костюм и, в меру необходимости, пользовался всеми современными удобствами, в сердце своем и в мечтах он был самураем, бесстрашным воином и солдатом, каким был отец, какими были их предки.
Вертолет опустился на крошечную посадочную площадку на крыше “Намака Спешл Стилз”, и Кеи спрыгнул на ярко освещенную дорожку. Пока он шел к своему персональному лифту, вооруженные охранники вытягивались и отдавали ему честь, и только их аккуратная форма трепетала в потоке воздуха от вертолетной турбины. Лифт соединял крышу с залом для единоборств и с расположенным в самом низу кабинетом.
Оказавшись в спортивном зале, Кеи быстро принял душ и переоделся в костюм для кендо. По его мнению, кендо было довольно приблизительной имитацией настоящего боя на мечах, однако это был отличный вид спорта сам по себе, дававший и немалую физическую нагрузку, особенно с таким учителем и спарринг-партнером, каким был его начальник отдела безопасности Китано-сэнсей.
Как правило, они сражались в полном облачении для кендо: в кейкоги — свободной ватной куртке, которая защищала тело от слишком сильных ударов и превосходно впитывала пот; в хаками — длинной разделенной юбке; тори, многослойном тряпичном поясе, который защищал от ударов живот и бедра; а также в нагруднике до, сделанном из толстых бамбуковых палок, расположенных вертикально и прикрытых лакированной кожей. Голова у каждого из бойцов была повязана мягкой тканью, похожей на полотенце, которая не давала поту заливать глаза и служила подшлемником. Шлем — мэн — состоял из маски и собственно каски, сделанной из стальных прутьев и плотных ватных прокладок. Рукавицы-коте с длинными раструбами защищали их руки и предплечья. Сражались они босиком.
Тренировка длилась больше полутора часов. По залу разносились лишь шорох босых ног, быстро переступающих по полированному деревянному полу, скрип доспехов, сдержанное ровное дыхание и треск сталкивающихся бамбуковых шестов шинаи. Примерно в середине тренировки в зал вошли еще четыре человека: двое из них были служащими “Намака Корпорейшн” и подчинялись непосредственно Китано. Двое гостей, которых они сопровождали, принадлежали к интери-якудза — так называемым “интеллектуальным” гангстерам, которые специализировались на финансовом рэкете. Конкретно эти двое занимались махинациями с недвижимостью на Гавайях. В последнее время, в связи с падением курса доллара, отдача инвестиций в том регионе существенно понизилась.
Гостям подали чай со льдом, и они, оставив около порога ботинки и надев предложенные тапочки, с интересом наблюдали за боем, разражаясь одобрительными восклицаниями и вежливо хлопая в ладоши, когда кто-то из бойцов зарабатывал очко. Служащие компании, напротив, отступили назад и стояли неподвижно, сложив руки перед собой.
Один из гостей, оябун интери-якудза, подумал, что Кеи Намака выглядит великолепно. Его доспехи для кендо были малиново-красного сочного цвета, а кожаный нагрудник украшала эмблема фирмы. Сейчас он действительно казался настоящим самураем, каким ему всегда хотелось быть. По сравнению с ним Китано-сэнсей в своих тускло-черных доспехах выглядел фигурой малозначащей и невыразительной, несмотря даже на безупречное техническое мастерство.
Тренировка закончилась весьма зрелищным тсуки — ударом в горло — и негромким смехом Китано.
— Вы скоро будете сэнсеем, Намака-сан, — сказал он. Кеи поклонился учителю.
— Успех ученика зависит от мастерства учителя.
Кеи и Китано поприветствовали своих гостей и отправились в душевую, чтобы помыться и переодеться. Пока они отсутствовали, служащие подняли циновки на окнах, и якудза с благоговением рассматривали все, что происходило в цехе внизу. Увиденное произвело на них сильное впечатление. Железо и сталь всегда ассоциировались в их понятии с твердостью и неподатливостью. Здесь же, буквально на их глазах, железо формовалось и плющилось с такой легкостью, будто для этого требовались совсем пустяковые усилия. Зрелище этого неземного могущества потрясало до глубины души, а динамика технологических процессов завораживала настолько, что оторваться от их созерцания было нелегко.
Кеи и Китано вернулись через двадцать минут. Оба были в традиционной домашней одежде самураев, и у каждого за поясом кимоно торчало по два меча. Ношение двух мечей было отменено указом Императора больше века назад, однако, находясь в уединении собственных домов, многие традиционалисты продолжали блюсти этот обычай.
Хозяева и гости устроились скрестив ноги на соломенном татами за низеньким столиком, на котором словно по волшебству появилось сакэ и суши. [6] Кеи и Китано в знак гостеприимства наполнили чашки гостей. Атмосфера встречи была теплой, уютной и располагала к отдыху, хотя собравшимся предстояло обсудить несколько деловых вопросов, прежде чем они смогли бы перейти к приятной застольной беседе.
Оябун почувствовал облегчение. Совесть его была не совсем чиста, но он, пожалуй, ни разу еще не видел главу корпорации в лучшем настроении.
— Оябун-сан, — обратился к нему Кеи с легкой улыбкой. — Должен признать, что я слегка озабочен состоянием наших дел. Мы инвестировали в эти прекрасные острова несколько миллиардов йен, однако прибыль оказалась не такой высокой, как мы рассчитывали. Не объясните ли, в чем тут дело?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
Фумио проделывал подобные дела чисто, с выдумкой и никогда не упускал случая обратить мелкие неприятности к обоюдной пользе. Обезглавленное тело якудза, залитое бетоном, отправилось на дно Токийской бухты, а голова, залитая сакэ для лучшей сохранности и упакованная в лакированную шкатулку, была отослана боссу якудза в качестве подарка.
“Это были совсем неплохие дни, — подумал Кеи. — По-своему совсем неплохие”. Их шутка с лакированной шкатулкой была довольно типичным примером того, какими способами братьям приходилось добиваться признания и авторитета в самом начале своей карьеры. Мощная правая Кеи и мозг Фумио прокладывали им путь все выше, и наконец их заметил и взял под свое крыло Ходама-сэнсей. После этого подъем к богатству и власти намного ускорился, но и окружавший мир становился намного сложнее.
Теперь уже Фумио очутился в своей стихии, а Кеи все чаще терялся перед неожиданными трудностями, не зная, как их разрешить. Предоставив брату и куромаку заниматься этими вопросами, он посвятил максимум своего времени будзюцу — системе боевых единоборств, особенно — йайдо, искусству фехтования. И хотя большую часть своего времени Кеи по-прежнему носил строгий деловой костюм и, в меру необходимости, пользовался всеми современными удобствами, в сердце своем и в мечтах он был самураем, бесстрашным воином и солдатом, каким был отец, какими были их предки.
Вертолет опустился на крошечную посадочную площадку на крыше “Намака Спешл Стилз”, и Кеи спрыгнул на ярко освещенную дорожку. Пока он шел к своему персональному лифту, вооруженные охранники вытягивались и отдавали ему честь, и только их аккуратная форма трепетала в потоке воздуха от вертолетной турбины. Лифт соединял крышу с залом для единоборств и с расположенным в самом низу кабинетом.
Оказавшись в спортивном зале, Кеи быстро принял душ и переоделся в костюм для кендо. По его мнению, кендо было довольно приблизительной имитацией настоящего боя на мечах, однако это был отличный вид спорта сам по себе, дававший и немалую физическую нагрузку, особенно с таким учителем и спарринг-партнером, каким был его начальник отдела безопасности Китано-сэнсей.
Как правило, они сражались в полном облачении для кендо: в кейкоги — свободной ватной куртке, которая защищала тело от слишком сильных ударов и превосходно впитывала пот; в хаками — длинной разделенной юбке; тори, многослойном тряпичном поясе, который защищал от ударов живот и бедра; а также в нагруднике до, сделанном из толстых бамбуковых палок, расположенных вертикально и прикрытых лакированной кожей. Голова у каждого из бойцов была повязана мягкой тканью, похожей на полотенце, которая не давала поту заливать глаза и служила подшлемником. Шлем — мэн — состоял из маски и собственно каски, сделанной из стальных прутьев и плотных ватных прокладок. Рукавицы-коте с длинными раструбами защищали их руки и предплечья. Сражались они босиком.
Тренировка длилась больше полутора часов. По залу разносились лишь шорох босых ног, быстро переступающих по полированному деревянному полу, скрип доспехов, сдержанное ровное дыхание и треск сталкивающихся бамбуковых шестов шинаи. Примерно в середине тренировки в зал вошли еще четыре человека: двое из них были служащими “Намака Корпорейшн” и подчинялись непосредственно Китано. Двое гостей, которых они сопровождали, принадлежали к интери-якудза — так называемым “интеллектуальным” гангстерам, которые специализировались на финансовом рэкете. Конкретно эти двое занимались махинациями с недвижимостью на Гавайях. В последнее время, в связи с падением курса доллара, отдача инвестиций в том регионе существенно понизилась.
Гостям подали чай со льдом, и они, оставив около порога ботинки и надев предложенные тапочки, с интересом наблюдали за боем, разражаясь одобрительными восклицаниями и вежливо хлопая в ладоши, когда кто-то из бойцов зарабатывал очко. Служащие компании, напротив, отступили назад и стояли неподвижно, сложив руки перед собой.
Один из гостей, оябун интери-якудза, подумал, что Кеи Намака выглядит великолепно. Его доспехи для кендо были малиново-красного сочного цвета, а кожаный нагрудник украшала эмблема фирмы. Сейчас он действительно казался настоящим самураем, каким ему всегда хотелось быть. По сравнению с ним Китано-сэнсей в своих тускло-черных доспехах выглядел фигурой малозначащей и невыразительной, несмотря даже на безупречное техническое мастерство.
Тренировка закончилась весьма зрелищным тсуки — ударом в горло — и негромким смехом Китано.
— Вы скоро будете сэнсеем, Намака-сан, — сказал он. Кеи поклонился учителю.
— Успех ученика зависит от мастерства учителя.
Кеи и Китано поприветствовали своих гостей и отправились в душевую, чтобы помыться и переодеться. Пока они отсутствовали, служащие подняли циновки на окнах, и якудза с благоговением рассматривали все, что происходило в цехе внизу. Увиденное произвело на них сильное впечатление. Железо и сталь всегда ассоциировались в их понятии с твердостью и неподатливостью. Здесь же, буквально на их глазах, железо формовалось и плющилось с такой легкостью, будто для этого требовались совсем пустяковые усилия. Зрелище этого неземного могущества потрясало до глубины души, а динамика технологических процессов завораживала настолько, что оторваться от их созерцания было нелегко.
Кеи и Китано вернулись через двадцать минут. Оба были в традиционной домашней одежде самураев, и у каждого за поясом кимоно торчало по два меча. Ношение двух мечей было отменено указом Императора больше века назад, однако, находясь в уединении собственных домов, многие традиционалисты продолжали блюсти этот обычай.
Хозяева и гости устроились скрестив ноги на соломенном татами за низеньким столиком, на котором словно по волшебству появилось сакэ и суши. [6] Кеи и Китано в знак гостеприимства наполнили чашки гостей. Атмосфера встречи была теплой, уютной и располагала к отдыху, хотя собравшимся предстояло обсудить несколько деловых вопросов, прежде чем они смогли бы перейти к приятной застольной беседе.
Оябун почувствовал облегчение. Совесть его была не совсем чиста, но он, пожалуй, ни разу еще не видел главу корпорации в лучшем настроении.
— Оябун-сан, — обратился к нему Кеи с легкой улыбкой. — Должен признать, что я слегка озабочен состоянием наших дел. Мы инвестировали в эти прекрасные острова несколько миллиардов йен, однако прибыль оказалась не такой высокой, как мы рассчитывали. Не объясните ли, в чем тут дело?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166