Я уже собралась сказать «нет», но вдруг услышала знакомый голос.
– Привет, Алексис. Извини за опоздание. Я попал в пробку.
На загорелом, веснушчатом лице горела пара зеленых глаз. На красивом молодом человеке были полинявшие джинсы, расстегнутая у ворота рубашка и пробковые сандалии. Он быстро сказал что-то на испанском носильщику, который понес мои чемоданы к запаркованному неподалеку автомобилю.
– Неужели я не заслуживаю поцелуя после столь долгой разлуки?
Я с изумлением поняла, что смотрю на Тома МакКиллапа.
– Неужели я так сильно изменился? – спросил он, улыбаясь.
Я продолжала разглядывать его.
– Господи, Том, я действительно тебя не узнала. Как ты поживаешь? Ты выглядишь чудесно. Да, ты изменился. Не могу поверить, что это ты.
Мы поцеловали друг друга в щеки.
– Это действительно я, – произнес он с лукавой улыбкой.
Том действительно выглядел превосходно и казался гораздо более зрелым и опытным, несмотря на мальчишескую одежду.
И тут я поняла причину этого.
Он стал более спокойным и уверенным в себе. Его волосы выгорели на солнце и немного отросли. Они уже не были коротко постриженными по моде тинэйджеров, которой следовала вся его группа после возвращения из Швейцарии. Более длинные волосы шли к его худощавому лицу. Я с изумлением поняла, что нахожу Тома чертовски привлекательным.
Под его зелеными глазами виднелись частично скрытые загаром следы беспутного образа жизни. Я разглядела их, когда он повернулся лицом к солнечному свету, но они лишь сообщали ему дополнительную сексапильность. Хотела бы я знать, где и как он проводил ночи после нашей последней встречи в "Старом Бейли", во время суда над Иэном.
Том помог мне сесть в машину, дал чаевые носильщику и сказал что-то по-испански. Я учила испанский на курсах Берлитца в течение последних шести месяцев, однако не понимала Тома. Он говорил слишком торопливо, бегло. Я пожалела о том, что не занималась более усердно. Но мне мешала необходимость скрывать мою учебу от Джинны и миссис Кук.
– Что думает Джинна относительно твоего местонахождения?
– Я сказала ей, что лечу в Париж. Но по части путешествий она, похоже, обскакала меня.
– Что ты имеешь в виду?
– Она исчезла.
– Исчезла?
– Да. Испарилась. Убежала из дому.
– Но куда? Как? Что случилось?
– Это произошло несколько дней тому назад. Я вернулась домой после моего ежемесячного свидания с Иэном в Дартмуре и не обнаружила её на Маунт-стрит. Это был четверг – миссис Кук, как обычно, ушла после ленча, поэтому никто не видел ухода Джинны. Но мы обнаружили, что Джинна взяла с собой два чемодана с одеждой и не оставила никаких подсказок.
– Даже прощальной записки? Совсем ничего?
– Ничего.
– Это очень странно, – сказал Том. – Загадочное исчезновение. Ты уведомила полицию?
– Нет. Однако дала понять миссис Кук, что сделала это.
– Ты не беспокоишься?
– Еще как беспокоюсь, но не о Джинне. О Харри и о себе.
Том казался удивленным. Кто мог обвинить его в этом?
– Что ты сказала Иэну? – спросил он.
– Он считает, что Джинна по-прежнему посещает колледж, продолжает учебу и проклинает тебя. Мне не хотелось его тревожить. Возможно, она уже вернулась домой.
Том засмеялся и включил радиоприемник.
– Может быть, она перебралась к какому-нибудь другому симпатичному гитаристу.
Я почувствовала новый запах прежде чем увидела Средиземное море. Музыка стала более сочной, громкой. Мне не терпелось поскорее снять городскую одежду и надеть что-то более свободное. Я казалась себе бледной рядом с Томом и другими людьми, мимо которых мы проезжали – она выглядели так, словно летнее солнце навсегда сделало их кожу коричневой. Я торопилась увидеть моего брата и дом, снятый им для нас.
– До дома примерно двадцать минут, – сказал Том, словно прочитав мои мысли. – Харри решил, что лучше поселиться за пределами города. Мы живем возле маленькой деревни под названием Кампелло.
– Знаю. Письма Харри приходили именно оттуда.
– Да, Харри счел, что там мы будем менее заметными, чем в центре Аликанте.
– Он красив? Арендованный нами дом? Описание Харри показалось мне не очень-то ясным.
– Да, очень красив. Там есть теннисный корт, бассейн, все современные удобства. Он даже имеет имя: Лос Амантес. То есть Любовники.
– Я знаю, что это значит. Я начала учить испанский. – Я постаралась не думать о том, какие зловещие намеки таились в этом названии. – Где сейчас Харри?
– Отсыпается после серьезной попойки.
– О…
– В последнее время он много пьет.
– Меня это очень огорчает.
– В последнее время он все больше закладывает за воротник.
– Неужели ты не можешь как-нибудь его остановить?
– Я делаю все, что в моих силах, Алексис. Он меня не слушает. Может быть, тебе повезет больше.
Я попыталась убедить себя в том, что Харри пьет, потому что скучает по мне, несчастен без меня, топит в вине свою печаль. На первый взгляд это объяснение казалось разумным. Но меня все же что-то тревожило. Я приехала сюда не для того, чтобы стать для Харри нянькой. Потом я вспомнила, что Сара была инвалидом, нуждавшимся в опеке. Не вошел ли Харри в старую роль Сары – роль беспомощной жертвы-тирана? Вряд ли, подумала я. Все это глупость, мелодрама. Я слишком долго была одна. И все же эта зловещая возможность заставила меня вздрогнуть.
– Живописная гавань Аликанте приветствует тебя, – сказал Том.
Я посмотрела вдаль. Корабельные мачты уходили во внезапно прояснившееся небо. Солнце только что появилось. И тут я увидела море.
50
В голове у Харри стучала кровь, ему было больно открыть глаза. Он мысленно обругал Тома, который уехал в аэропорт встречать Алексис, не закрыв окна шторами. Том знал, что глаза Харри плохо переносили яркий солнечный свет, и мог хотя бы положить на кровать пару темных очков.
Возможно, Тому на все наплевать, подумал Харри, вспомнив, какой блаженный комфорт давали большие солнцезащитные очки, которые он носил, когда они с Сарой проводили Рождество в Сент-Морице. Конечно, тогда он не страдал так сильно от похмелья. Этому способствовал чистый, освежающий горный воздух. Но дело было не только в воздухе. В Сент-Морице (и Англии) его алкоголизм ещё не достиг той опасной стадии, которая, похоже, возникла в Испании.
Пока Сара была жива, ему приходилось держать себя в руках, чтобы не слышать её бесконечные упреки. Тогда он возмущался её посягательством на его право делать то, что ему хочется, однако по прошествии последних шести месяцев начал видеть, что без её влияния стремительно катится в пропасть. Если бы не Том, он уже оказался бы там.
Возле кровати стояли почти пустая бутылка «перно», полбокала воды и второй бокал с остатками спиртного от вчерашней пирушки. Они собрались отметить скорый приезд Алексис, но коварная пелена из спиртного и противоречивых чувств превратила празднование во враждебный спор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
– Привет, Алексис. Извини за опоздание. Я попал в пробку.
На загорелом, веснушчатом лице горела пара зеленых глаз. На красивом молодом человеке были полинявшие джинсы, расстегнутая у ворота рубашка и пробковые сандалии. Он быстро сказал что-то на испанском носильщику, который понес мои чемоданы к запаркованному неподалеку автомобилю.
– Неужели я не заслуживаю поцелуя после столь долгой разлуки?
Я с изумлением поняла, что смотрю на Тома МакКиллапа.
– Неужели я так сильно изменился? – спросил он, улыбаясь.
Я продолжала разглядывать его.
– Господи, Том, я действительно тебя не узнала. Как ты поживаешь? Ты выглядишь чудесно. Да, ты изменился. Не могу поверить, что это ты.
Мы поцеловали друг друга в щеки.
– Это действительно я, – произнес он с лукавой улыбкой.
Том действительно выглядел превосходно и казался гораздо более зрелым и опытным, несмотря на мальчишескую одежду.
И тут я поняла причину этого.
Он стал более спокойным и уверенным в себе. Его волосы выгорели на солнце и немного отросли. Они уже не были коротко постриженными по моде тинэйджеров, которой следовала вся его группа после возвращения из Швейцарии. Более длинные волосы шли к его худощавому лицу. Я с изумлением поняла, что нахожу Тома чертовски привлекательным.
Под его зелеными глазами виднелись частично скрытые загаром следы беспутного образа жизни. Я разглядела их, когда он повернулся лицом к солнечному свету, но они лишь сообщали ему дополнительную сексапильность. Хотела бы я знать, где и как он проводил ночи после нашей последней встречи в "Старом Бейли", во время суда над Иэном.
Том помог мне сесть в машину, дал чаевые носильщику и сказал что-то по-испански. Я учила испанский на курсах Берлитца в течение последних шести месяцев, однако не понимала Тома. Он говорил слишком торопливо, бегло. Я пожалела о том, что не занималась более усердно. Но мне мешала необходимость скрывать мою учебу от Джинны и миссис Кук.
– Что думает Джинна относительно твоего местонахождения?
– Я сказала ей, что лечу в Париж. Но по части путешествий она, похоже, обскакала меня.
– Что ты имеешь в виду?
– Она исчезла.
– Исчезла?
– Да. Испарилась. Убежала из дому.
– Но куда? Как? Что случилось?
– Это произошло несколько дней тому назад. Я вернулась домой после моего ежемесячного свидания с Иэном в Дартмуре и не обнаружила её на Маунт-стрит. Это был четверг – миссис Кук, как обычно, ушла после ленча, поэтому никто не видел ухода Джинны. Но мы обнаружили, что Джинна взяла с собой два чемодана с одеждой и не оставила никаких подсказок.
– Даже прощальной записки? Совсем ничего?
– Ничего.
– Это очень странно, – сказал Том. – Загадочное исчезновение. Ты уведомила полицию?
– Нет. Однако дала понять миссис Кук, что сделала это.
– Ты не беспокоишься?
– Еще как беспокоюсь, но не о Джинне. О Харри и о себе.
Том казался удивленным. Кто мог обвинить его в этом?
– Что ты сказала Иэну? – спросил он.
– Он считает, что Джинна по-прежнему посещает колледж, продолжает учебу и проклинает тебя. Мне не хотелось его тревожить. Возможно, она уже вернулась домой.
Том засмеялся и включил радиоприемник.
– Может быть, она перебралась к какому-нибудь другому симпатичному гитаристу.
Я почувствовала новый запах прежде чем увидела Средиземное море. Музыка стала более сочной, громкой. Мне не терпелось поскорее снять городскую одежду и надеть что-то более свободное. Я казалась себе бледной рядом с Томом и другими людьми, мимо которых мы проезжали – она выглядели так, словно летнее солнце навсегда сделало их кожу коричневой. Я торопилась увидеть моего брата и дом, снятый им для нас.
– До дома примерно двадцать минут, – сказал Том, словно прочитав мои мысли. – Харри решил, что лучше поселиться за пределами города. Мы живем возле маленькой деревни под названием Кампелло.
– Знаю. Письма Харри приходили именно оттуда.
– Да, Харри счел, что там мы будем менее заметными, чем в центре Аликанте.
– Он красив? Арендованный нами дом? Описание Харри показалось мне не очень-то ясным.
– Да, очень красив. Там есть теннисный корт, бассейн, все современные удобства. Он даже имеет имя: Лос Амантес. То есть Любовники.
– Я знаю, что это значит. Я начала учить испанский. – Я постаралась не думать о том, какие зловещие намеки таились в этом названии. – Где сейчас Харри?
– Отсыпается после серьезной попойки.
– О…
– В последнее время он много пьет.
– Меня это очень огорчает.
– В последнее время он все больше закладывает за воротник.
– Неужели ты не можешь как-нибудь его остановить?
– Я делаю все, что в моих силах, Алексис. Он меня не слушает. Может быть, тебе повезет больше.
Я попыталась убедить себя в том, что Харри пьет, потому что скучает по мне, несчастен без меня, топит в вине свою печаль. На первый взгляд это объяснение казалось разумным. Но меня все же что-то тревожило. Я приехала сюда не для того, чтобы стать для Харри нянькой. Потом я вспомнила, что Сара была инвалидом, нуждавшимся в опеке. Не вошел ли Харри в старую роль Сары – роль беспомощной жертвы-тирана? Вряд ли, подумала я. Все это глупость, мелодрама. Я слишком долго была одна. И все же эта зловещая возможность заставила меня вздрогнуть.
– Живописная гавань Аликанте приветствует тебя, – сказал Том.
Я посмотрела вдаль. Корабельные мачты уходили во внезапно прояснившееся небо. Солнце только что появилось. И тут я увидела море.
50
В голове у Харри стучала кровь, ему было больно открыть глаза. Он мысленно обругал Тома, который уехал в аэропорт встречать Алексис, не закрыв окна шторами. Том знал, что глаза Харри плохо переносили яркий солнечный свет, и мог хотя бы положить на кровать пару темных очков.
Возможно, Тому на все наплевать, подумал Харри, вспомнив, какой блаженный комфорт давали большие солнцезащитные очки, которые он носил, когда они с Сарой проводили Рождество в Сент-Морице. Конечно, тогда он не страдал так сильно от похмелья. Этому способствовал чистый, освежающий горный воздух. Но дело было не только в воздухе. В Сент-Морице (и Англии) его алкоголизм ещё не достиг той опасной стадии, которая, похоже, возникла в Испании.
Пока Сара была жива, ему приходилось держать себя в руках, чтобы не слышать её бесконечные упреки. Тогда он возмущался её посягательством на его право делать то, что ему хочется, однако по прошествии последних шести месяцев начал видеть, что без её влияния стремительно катится в пропасть. Если бы не Том, он уже оказался бы там.
Возле кровати стояли почти пустая бутылка «перно», полбокала воды и второй бокал с остатками спиртного от вчерашней пирушки. Они собрались отметить скорый приезд Алексис, но коварная пелена из спиртного и противоречивых чувств превратила празднование во враждебный спор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126