Перед ним определенно стояла Полетт, он узнал её по точному описанию Алексис (которую она составила отчасти со слов Иэна, но главным образом со слов мадам Терезы, однажды встретившую Полетт в свете и возненавидевшую женщину за пристрастие к произведениям её конкурента Балмена). Полетт была миниатюрной, с короткими вьющимися каштановыми волосами, карими глазами и ямочкой на подбородке. Описание полностью соответствовало реальности, за исключением одного момента. Эта женщина, считавшаяся воплощением элегантности, сейчас была растрепанной, шелковый пеньюар с лацканами был перехвачен поясом небрежно (возможно, в спешке?), на ногах отсутствовала обувь, глаза округлились от страха. Чего она испугалась? Кого? Невзрачного доставщика цветов? Нет, решил Харри. Тут таилась какая-то неувязка.
И тут он понял, что от Полетт исходил запах, перебивавший даже сильный аромат её духов. Харри узнал этот запах, он слишком часто сталкивался с ним в своей холостяцкой жизни. От Полетт пахло С-Е-К-С-О-М. Она занималась с кем-то любовью, и Харри помешал ей. Этим объяснялись её вид, явный страх. Однако она побоялась не ответить на звонок. Но почему? Харри не знал этого, однако было ясно, что страх – именно страх – заставил её подойти к двери, даже не надев тапочки. Ногти на её ногах были ухоженными и покрашенными бледно-розовой краской. Где-то в квартире находился мужчина, любовник, которого она пригласила к себе на вечер, поскольку муж находился в Цюрихе.
Человек! Это была единственная возможность, к которой Харри не подготовился. Он попытался быстро оценить ситуацию. Маленький человек? Или большой? Испуганный человек, лежавший сейчас в постели другого мужчины. Испуганный человек мог оказаться опасным. Человек, к которому Иэн приставил детектива? Это могло объяснять страх Полетт – возможно, за ней присматривал нанятый Иэном сыщик. Она, должно быть, запаниковала, услышав звонок, и решила, что нежелание открыть дверь послужит неоспоримым доказательством её вины. Какая глупость, подумал Харри, ей следовало притвориться спящей.
Он шагнул в прихожую и вручил Полетт мокрый букет роз.
– Ваш муж попросил передать вам это сегодня вечером.
– Мой муж? – Она произнесла эти слова так, словно у неё не было мужа – во всяком случае, такого, который имел обыкновение присылать ей розы. – Как странно. – Потом она, похоже, овладела собой. – Это очень мило.
Дверь закрылась за спиной Харри. Из большой темной квартиры не доносились никакие звуки. В апартаментах царила зловещая тишина. Он должен действовать быстрее, чем запланировал, работа будет не слишком трудной. Ему здорово повезло – на Полетт был шелковый пеньюар с лацканами.
– Спасибо за доставку, – сказала Полетт. – Вечер неважный, вы, похоже, продрогли. Вам следует отправиться домой. Вы дрожите.
– Нет, миссис Николсон, это вы дрожите.
Услышав эти слова, она отпрянула, пояс её пеньюара развязался, из-под него выглянуло стройное, белое, ухоженное тело. По красивой ноге текла какая-то жидкость. Сперма. Или слюна. Разобрать в полутьме точнее было невозможно. Алексис ничего не знала об этом адюльтере, не подозревала о нем. Откуда ей было знать? Зачем Николсону признаваться своей любовнице в том, что жена наставляет ему рога? Нет, сделать это ему не позволила бы мужская гордость, чувство собственного достоинства. Весьма некстати, подумал Харри об этом досадном сюрпризе.
– Un pourboir, – сказала Полетт, лихорадочно ища что-то. – У меня есть несколько франков в сумочке.
Она отодвинулась от Харри не более чем на пару дюймов, когда он нанес первый болезненный удар. Его правая рука врезалась в область верхней губы. Перестав видеть, женщина отчаянно заморгала, из её глаз брызнули слезы, из носа потекла кровь. Второй удар, такой же беззвучный и стремительный, как первый, пришелся ниже подбородка, в щитовидный хрящ, и Харри мог бы на этом остановиться, если бы у него было время. Полетт упала бы на пол, и через несколько минут отек привел бы к смерти от удушья.
Но у него не было времени, к тому же существовал гораздо более эффективный, быстрый и надежный способ. Ухватившись за лацканы пеньюара, он изо всех сил потянул их в противоположные стороны. Обращенные вовнутрь костяшки пальцев пережали две сонные артерии на обеих сторонах тонкой шеи. Женщина перестала кричать, сердце остановилось.
Полетт Николсон была мертва. Харри снова посмотрел на часы. С того момента, как он вошел в квартиру номер 5, прошло менее трех минут. Он проверил пульс, чтобы убедиться в том, что его миссия выполнена. Сомнений не было. Среди рассыпавшихся двух дюжин желтых роз лежал труп. Цветы казались последней данью уважения от неизвестного поклонника. На теле не осталось ни единого отпечатка пальцев.
– Mon Dieu!
Услышав испуганный женский крик, Харри повернулся. Из спальни, которую Алексис назвала главной, вышла, прихрамывая, обнаженная, истерично визжащая женщина
– Кто вы такой? Зачем вы это сделали? Что вам нужно?
Было уже поздно броситься к двери. Няня увидела его. Даже при наличии маскировки он не мог в этот критический момент пойти на риск. Он стоял, глядя сквозь солнцезащитные очки на Роуз, которая опустилась на колени возле своей мертвой хозяйки и зарыдала.
– Кто вы? – повторяла она. – Почему вы сделали эту ужасную вещь? Вас нанял мистер Николсон? Или вам нужны деньги, драгоценности?
Эти слова стали последними словами Роуз Пай. Убить её оказалось труднее, чем Полетт, потому что она была голой – он не мог воспользоваться относительно простым методом, требовавшим наличия лацканов. Однако, поскольку она уже лежала на полу, ему не пришлось наносить первые два удара или попытаться повалить её. Ему оставалось сделать следующее: прижать её к полу в особом положении (однокашник хорошо обучил его этому приему), блокировать движения рук и ног, а затем нанести один смертельный удар точно в левую сонную артерию. Правая сторона оказалась более удобной из-за положения, в котором находилась женщина. На самом деле подошла бы любая сонная артерия.
Затем Харри быстро прошел в спальню Николсонов и схватил первую драгоценность, которая попалась ему на глаза. Это было колье, с которым Джинна играла всего несколько часов тому назад. Засунув украшение в карман купленного на блошином рынке плаща, Харри направился к входной двери и переступил через безжизненные тела двух женщин, распростертые на персидском ковре в нескольких дюймах друг от друга.
Когда он надел перчатки и повернул ручку двери, в конце длинного коридора появилась маленькая фигурка в изящной ночной рубашке. Джинна потерла глаза, словно только что вырвалась из ужасного кошмара и не могла отличить сон от реальности. К тому моменту, когда из её горла вырвался истошный крик, Харри уже вышел из здания и зашагал по авеню Фош, насвистывая себе под нос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126