Он преодолел автостопом такое большое расстояние, снял жилье и пригласил её на обед. Все это было, как гром средь ясного неба. Еще никто не приглашал Луизу на обед. Несомненно, она только что услышала самое чудесное и романтическое предложение в своей жизни.
– Я охотно пообедаю с тобой, – сказала она.
– Отлично. Зайду за тобой в семь.
Могла ли она догадываться о его истинных намерениях? О том, что он решил улучшить свое социальное и финансовое положение, женившись на девушке, чей отец владел самым преуспевающим бизнесом в Пилгрим-Лейке – в отличие от его отца, городского пьяницы, служившего для всех объектом насмешек? Могла ли она подозревать, что у него был и другой мотив, не менее важный и значительно более коварный? Конечно, нет.
Они пообедали, отправились в его комнату и легли в постель. Несмотря на то, что во время неистовой любовной схватки он не снимал носков, а изо рта у него разило перегаром, Луиза влюбилась в него. Она не могла понять природы этого чувства. Она любила Марка и испытывала к нему отвращение. В их отношениях было что-то вульгарное, потрясающее и страшное.
– Я люблю тебя, – сказал он.
Луиза не могла ничего сказать. Через два месяца девушка обнаружила, что она беременна.
– Я женюсь на тебе, – сказал Марк.
К счастью, родители Луизы были слишком заняты своим магазином, чтобы выкроить время для поездки к дочери. Они довольствовались еженедельными письмами. Поэтому ей удавалось скрывать все от них до того хмурого, дождливого вечера, когда она и Марк тайно поженились в конторе мирового судьи. Лишь после церемонии, уже в их арендованной комнате, Марк сообщил ей, что им придется усыновить Харри, ребенка его умершей сестры, и делать вид, будто это их сын.
Луиза решила, что она, несомненно, ослышалась.
– Кей умерла? О чем ты говоришь? Какой ещё ребенок? Кей живет в Детройте со своим мужем. Я это знаю. Мать пишет мне каждую неделю.
– Кей и рядом не была с Детройтом. Она умерла во время родов в Рочестере, так и не выйдя замуж. Этот негодяй Уилфред отказался жениться на ней. Это означает, что их сын – незаконнорожденный. Но я, черт возьми, это исправлю.
Луиза не могла переварить этот поток шокирующей информации. Она опустилась в единственное кресло, которое тотчас заскрипело. За окном усилился дождь. Он безжалостно хлестал по стеклу.
Изумление Луизы сменилось гневом.
– Ты меня обманул. Не сказал об этом ни слова до женитьбы. Ты дожидался этого момента, чтобы раскрыть рот.
– Мне пришлось так поступить. – Марк потянулся на тонком хлопчатобумажном покрывале. – У меня не было другого выбора. К тому же ты сама кое-что скрывала.
– Что?
– Ты хотела выйти замуж не меньше, чем я. Бесполезно отрицать это.
– Конечно, я хотела выйти замуж, но совсем по другим причинам. Я хотела жениться, потому что забеременела и влюбилась в тебя. Ты же стремился к этому, чтобы мы усыновили твоего незаконнорожденного племянника, и вовсе не любишь меня.
Марк сел, его глаза помрачнели, стали грозными.
– Я не желаю слышать слово «незаконнорожденный».
– А если я не соглашусь, – сказала Луиза, – на усыновление?
– Я брошу тебя, и ты больше меня никогда не увидишь.
Она пришла в ужас, поняв, что он не шутит. Ей пришлось быстро пошевелить мозгами.
– О'кей, допустим, мы усыновим ребенка Кей. Как мы сможем изображать, что он – наш сын, ведь мы только что поженились? Как это будет выглядеть?
– Никто в Пилгрим-Лейке не знает о том, что мы только что поженились. Мы скажем, что поженились год тому назад и держали это в тайне.
– В тайне? От моих родителей? Ты сошел с ума?
– Вовсе нет. Я должен позаботиться о добром имени моей несчастной умершей сестры и намерен сделать это во что бы то ни стало. Ты – моя жена и должна помочь мне.
– Но что скажут мои родители? С них достаточно и того, что я забеременела до свадьбы, но эту проблему я улажу. Вернуться домой беременной, да ещё с месячным сыном – это уже другое дело. Мои родители откажутся от меня.
– Нет, не откажутся.
– Они не поверят, что мы поженились год тому назад. Ни за что.
– Поверят, если ты скажешь им, потому что они захотят поверить тебе. – Марк казался таким же невозмутимым, как в тот день, когда он появился в колледже вроде бы на один уик-энд.
– Преждевременные роды – маленькая невинная ложь. То, о чем ты просишь – кощунство. – Но она попала в ловушку и знала это. – Даже если мои родители поверят в эту неубедительную историю, как быть с нашими друзьями и соседями по Пилгрим-Лейку? Их нам не провести.
Марк принялся скручивать сигарету.
– Они тоже поверят. Они не посмеют оскорбить недоверием таких добропорядочных и влиятельных горожан, как твои родители. Неужели тебе это не ясно? Все пройдет без сучка и задоринки.
– Нет. – Слезы, которые сдерживала Луиза, скатились по её щекам на воротник скромного платья, в котором она выходила замуж. – Это какой-то кошмар. Такое не случается в реальной жизни. А почему Уилфред не может усыновить Харри? Он – его настоящий отец.
– Мерзавец сделал ноги. Даже если бы он остался на месте, я бы не позволил такому подонку воспитывать моего родного племянника.
Марк пустил к потолку кольцо дыма.
– Ладно, с этим все решено. Мы усыновляем Харри, но он никогда не узнает об этом. И твои родители – тоже. Никто в Пилгрим-Лейке не узнает правду.
– Я буду её знать.
– Верно. Ты, я и Джулиана. Только мы трое. Когда ты родишь, новый ребенок ничего не узнает, потому что Харри уже будет с нами. Все будут относиться к обоим детям одинаково. Ребенок, появившийся вне брака и остающийся незаконнорожденным, всю жизнь несет на себе эту печать. Такая судьба не постигнет малыша моей сестры. Ни он сам, ни кто-то другой не заподозрят правду, и Харри будет чувствовать себя равным другим детям.
– Равным? – закричала Луиза, и из её глаз снова брызнули слезы. Как же, равным! Хотя индейские предки Марка по отцовской линии обосновались в районе Пилгрим-Лейка пятнадцать тысяч лет тому назад, а его голландские предки по материнской линии появились здесь двести лет тому назад, все равно его семья имела более низкий социальный статус, чем родные Луизы с их чисто английскими корнями.
Именно английская королева в начале восемнадцатого века заключила бесчестный земельный договор с простодушными индейцами из племени немси, которому принадлежали прародичи Марка. После совершения сделки англичане, а позже более жестокие голландцы начали осваивать ценные сельскохозяйственные угодья, и индейцы поняли, что контракт, легкомысленно подписанный ими с «голубоглазыми людьми», означал потерю принадлежавших им земель. Немси стали медленно, с горечью, отступать в дальние горные равнины, чтобы начать там новую жизнь.
Остались лишь немногие – например, прапрапрапрадед Марка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
– Я охотно пообедаю с тобой, – сказала она.
– Отлично. Зайду за тобой в семь.
Могла ли она догадываться о его истинных намерениях? О том, что он решил улучшить свое социальное и финансовое положение, женившись на девушке, чей отец владел самым преуспевающим бизнесом в Пилгрим-Лейке – в отличие от его отца, городского пьяницы, служившего для всех объектом насмешек? Могла ли она подозревать, что у него был и другой мотив, не менее важный и значительно более коварный? Конечно, нет.
Они пообедали, отправились в его комнату и легли в постель. Несмотря на то, что во время неистовой любовной схватки он не снимал носков, а изо рта у него разило перегаром, Луиза влюбилась в него. Она не могла понять природы этого чувства. Она любила Марка и испытывала к нему отвращение. В их отношениях было что-то вульгарное, потрясающее и страшное.
– Я люблю тебя, – сказал он.
Луиза не могла ничего сказать. Через два месяца девушка обнаружила, что она беременна.
– Я женюсь на тебе, – сказал Марк.
К счастью, родители Луизы были слишком заняты своим магазином, чтобы выкроить время для поездки к дочери. Они довольствовались еженедельными письмами. Поэтому ей удавалось скрывать все от них до того хмурого, дождливого вечера, когда она и Марк тайно поженились в конторе мирового судьи. Лишь после церемонии, уже в их арендованной комнате, Марк сообщил ей, что им придется усыновить Харри, ребенка его умершей сестры, и делать вид, будто это их сын.
Луиза решила, что она, несомненно, ослышалась.
– Кей умерла? О чем ты говоришь? Какой ещё ребенок? Кей живет в Детройте со своим мужем. Я это знаю. Мать пишет мне каждую неделю.
– Кей и рядом не была с Детройтом. Она умерла во время родов в Рочестере, так и не выйдя замуж. Этот негодяй Уилфред отказался жениться на ней. Это означает, что их сын – незаконнорожденный. Но я, черт возьми, это исправлю.
Луиза не могла переварить этот поток шокирующей информации. Она опустилась в единственное кресло, которое тотчас заскрипело. За окном усилился дождь. Он безжалостно хлестал по стеклу.
Изумление Луизы сменилось гневом.
– Ты меня обманул. Не сказал об этом ни слова до женитьбы. Ты дожидался этого момента, чтобы раскрыть рот.
– Мне пришлось так поступить. – Марк потянулся на тонком хлопчатобумажном покрывале. – У меня не было другого выбора. К тому же ты сама кое-что скрывала.
– Что?
– Ты хотела выйти замуж не меньше, чем я. Бесполезно отрицать это.
– Конечно, я хотела выйти замуж, но совсем по другим причинам. Я хотела жениться, потому что забеременела и влюбилась в тебя. Ты же стремился к этому, чтобы мы усыновили твоего незаконнорожденного племянника, и вовсе не любишь меня.
Марк сел, его глаза помрачнели, стали грозными.
– Я не желаю слышать слово «незаконнорожденный».
– А если я не соглашусь, – сказала Луиза, – на усыновление?
– Я брошу тебя, и ты больше меня никогда не увидишь.
Она пришла в ужас, поняв, что он не шутит. Ей пришлось быстро пошевелить мозгами.
– О'кей, допустим, мы усыновим ребенка Кей. Как мы сможем изображать, что он – наш сын, ведь мы только что поженились? Как это будет выглядеть?
– Никто в Пилгрим-Лейке не знает о том, что мы только что поженились. Мы скажем, что поженились год тому назад и держали это в тайне.
– В тайне? От моих родителей? Ты сошел с ума?
– Вовсе нет. Я должен позаботиться о добром имени моей несчастной умершей сестры и намерен сделать это во что бы то ни стало. Ты – моя жена и должна помочь мне.
– Но что скажут мои родители? С них достаточно и того, что я забеременела до свадьбы, но эту проблему я улажу. Вернуться домой беременной, да ещё с месячным сыном – это уже другое дело. Мои родители откажутся от меня.
– Нет, не откажутся.
– Они не поверят, что мы поженились год тому назад. Ни за что.
– Поверят, если ты скажешь им, потому что они захотят поверить тебе. – Марк казался таким же невозмутимым, как в тот день, когда он появился в колледже вроде бы на один уик-энд.
– Преждевременные роды – маленькая невинная ложь. То, о чем ты просишь – кощунство. – Но она попала в ловушку и знала это. – Даже если мои родители поверят в эту неубедительную историю, как быть с нашими друзьями и соседями по Пилгрим-Лейку? Их нам не провести.
Марк принялся скручивать сигарету.
– Они тоже поверят. Они не посмеют оскорбить недоверием таких добропорядочных и влиятельных горожан, как твои родители. Неужели тебе это не ясно? Все пройдет без сучка и задоринки.
– Нет. – Слезы, которые сдерживала Луиза, скатились по её щекам на воротник скромного платья, в котором она выходила замуж. – Это какой-то кошмар. Такое не случается в реальной жизни. А почему Уилфред не может усыновить Харри? Он – его настоящий отец.
– Мерзавец сделал ноги. Даже если бы он остался на месте, я бы не позволил такому подонку воспитывать моего родного племянника.
Марк пустил к потолку кольцо дыма.
– Ладно, с этим все решено. Мы усыновляем Харри, но он никогда не узнает об этом. И твои родители – тоже. Никто в Пилгрим-Лейке не узнает правду.
– Я буду её знать.
– Верно. Ты, я и Джулиана. Только мы трое. Когда ты родишь, новый ребенок ничего не узнает, потому что Харри уже будет с нами. Все будут относиться к обоим детям одинаково. Ребенок, появившийся вне брака и остающийся незаконнорожденным, всю жизнь несет на себе эту печать. Такая судьба не постигнет малыша моей сестры. Ни он сам, ни кто-то другой не заподозрят правду, и Харри будет чувствовать себя равным другим детям.
– Равным? – закричала Луиза, и из её глаз снова брызнули слезы. Как же, равным! Хотя индейские предки Марка по отцовской линии обосновались в районе Пилгрим-Лейка пятнадцать тысяч лет тому назад, а его голландские предки по материнской линии появились здесь двести лет тому назад, все равно его семья имела более низкий социальный статус, чем родные Луизы с их чисто английскими корнями.
Именно английская королева в начале восемнадцатого века заключила бесчестный земельный договор с простодушными индейцами из племени немси, которому принадлежали прародичи Марка. После совершения сделки англичане, а позже более жестокие голландцы начали осваивать ценные сельскохозяйственные угодья, и индейцы поняли, что контракт, легкомысленно подписанный ими с «голубоглазыми людьми», означал потерю принадлежавших им земель. Немси стали медленно, с горечью, отступать в дальние горные равнины, чтобы начать там новую жизнь.
Остались лишь немногие – например, прапрапрапрадед Марка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126