– Это не одно и то же, – подтвердил я. – Печаль – более продолжительное состояние, более протяженное во времени. А несчастье – временное.
Элли не отозвалась на мою фразу, но мне показалось, что она оценила сказанное. Мы помолчали. Легкий бриз поднял пыль на дороге.
– А вы догадывались, что ее печалило? – спросил я и тут же пожалел о заданном вопросе. Наверное, мне не стоило так настойчиво расспрашивать про Ребекку. Но это произошло потому, что я привык относиться к разговору с людьми исключительно с точки зрения сбора сведений. Иной раз у них это вызывало негодование или возмущение. У меня создалось впечатление, что я упустил какую-то благоприятную возможность при разговоре с Элли.
– Нет. – Девушка посмотрела на часы. – Я ведь говорила, что была еще маленькой девочкой. Лили знала ее намного лучше, чем я. Но Лили жила в Лондоне, она там училась, мечтала стать художником, хотя мне кажется, что самое главное заключалось в том, что ей просто хотелось уехать из Керрита. Там были гольф-клубы, теннисные площадки, парусные гонки. Она искала повод, чтобы вырваться отсюда. Лили снимала комнату в Челси, на Тайт-стрит, возле реки, недалеко от лондонской квартиры Ребекки. У них даже имелись общие друзья – художники, писатели, актеры. Но Лили уже нет на свете…
Мы снова замолчали, а у меня как раз появилось множество вопросов, которые хотелось задать Элли. И далеко не все из них имели отношение к теме моих изысканий.
– Еще один вопрос, перед тем как я уйду. Показал ли вам отец ту тетрадь, которую ему прислали?
– «История Ребекки»? Да, показал. – Элли закрыла ворота и заперла их. Ее тон изменился, и она быстро проговорила: – Прошу прощения, но мне уже пора возвращаться домой.
– Только скажите, вы помните открытку с видом Мэндерли? Мне бы хотелось кое-что разузнать про нее. И я знаю, кто мог бы мне помочь в этом в Лондоне. Мне кажется, что эта открытка…
– Возможно, – холодно кивнула она, – но я не могу ничего сказать про нее. Эту открытку мог вложить в тетрадь кто угодно. В том числе и тот, кто отправил тетрадь отцу.
– У меня сложилось другое впечатление, – возразил я. – Штемпель на открытке очень старый. Скажите, Элли, у вас не возникало впечатления, что Ребекка имела какое-то отношение к Мэндерли? Быть может, она бывала ребенком в этих краях?
– Как и вы? – Темные очки повернулись в мою сторону. – Нет, я об этом не думала.
Сейчас я не сомневался, что каким-то образом обидел ее. Но, несмотря на это, продолжал настаивать:
– Но, быть может, вы слышали предположения, откуда она приехала? Ведь кто-то мог обсуждать это, а вдруг вы случайно запомнили, откуда она родом? Кто ее родители?
– Я никогда не слышала. И вам нет смысла допытываться. Ребекка терпеть не могла, когда расспрашивали о ее жизни. А сейчас мне действительно надо идти. Заходите вечером, если надумаете повидаться с отцом. Я знаю, что он будет рад поговорить с вами.
Она повернулась и быстро пошла к дому. Чем-то я невольно огорчил ее. Только сейчас я осознал, что ничего не рассказал ей о том, как ходил к домику на берегу, где увидел венок, и пожалел, что умолчал об этом. Элли описала мне Ребекку так, как никто еще до сих пор не описывал. И я мог бы заранее догадаться о том, что может задеть Элли.
По дороге к коттеджу сестер Бриггс я продолжал думать о том, кто мог положить у порога домика венок из азалий. Бывший любовник или тот, кто мог бы им стать? А потом переключился на Элли, на книгу, которую она читала, и обнаружил, что прошел целую милю, ничего не замечая вокруг, и что я уже стою перед дверьми. Сестры Бриггс встретили меня радостными возгласами:
– Дорогой мистер Грей! Как мы рады вас видеть, проходите! Вы сейчас от полковника? Как Артур? И как наша дорогая Элли?
– Мы только что вернулись из церкви. Какая была чудесная служба! И пастор пришел к нам на ленч. Дорогой пастор, это мистер Грей, о котором мы вам рассказывали… Да, это наш новый сосед, наш местный историк! А сейчас, если вы позволите, я ненадолго удалюсь на кухню. Джоселин, дорогая, побудь с гостями.
– Конечно! Мистер Грей, позвольте угостить вас нашей настойкой…
Пастор, к моему удивлению, сказал, что с удовольствием отведает напиток. И я понял, что не имею права отказываться, и, взяв бокал, мысленно накинул на плечи моего Теренса Грея ученую мантию.
13
Сестры Бриггс были в восторге от службы и еще больше от проповеди и чуть ли не хором процитировали мне ее главную мысль: «Отпускай хлеб твой по водам, потому что по прошествии многих дней опять найдешь его». Она представлялась им очень значительной и глубокой. Проповедь на эту тему я очень хорошо помнил с детства. По субботам нас водили в церковь три раза, и тема добывания хлеба насущного звучала довольно часто. Но вечно голодные сироты воспринимали слова из Библии превратно. Мы думали не о переносном, а о реальном значении слова. Поэтому я промолчал. Пастор не стал допытываться, почему я пропустил службу, наверное, сестры успели предупредить его, что я пресвитерианец, и ближайшая от нас церковь находилась милях в трех отсюда. Пастор, только недавно получивший сюда назначение, выглядел дружелюбным. Он сказал, что слышал про мой интерес к старине и готов, будь на то мое желание, свозить меня в Мэндерли и показать средневековую церковь, где есть очень интересные надгробия и откуда с колокольни открывается прекрасный вид на город. И тамошняя усыпальница, конечно, заслуживает внимания исследователя: она очень интересна с точки зрения архитектуры и намного старее главного церковного здания. Теренс Грей вежливо ответил, что будет рад побывать там.
С кухни в этот момент чем-то сильно запахло, и сестры Бриггс покинули нас. Пастор посмотрел на меня поверх бокала.
– Что это? – спросил он.
Я объяснил, что, наверное, сестры приобрели эту наливку на черном рынке.
– Дорогой полковник купил ее и для нас тоже, – объяснила Элинор, успевшая к тому моменту вернуться и захватившая только конец фразы. – У Роберта Лейна. Когда-то, в молодости, Роберт служил ливрейным лакеем в Мэндерли, а сейчас он и его жена открыли несколько сомнительных заведений в Трегарроне. Его жена – в девичестве Манак. Это семейство с незапамятных времен занималось контрабандой. Мы сомневались: ведь это незаконно, но полковник убедил нас. И теперь у нас есть выпивка. Позвольте добавить вам еще немного…
В устах полковника эта версия выглядела несколько иначе.
Наконец сестры Бриггс закончили все хлопоты и провели нас в столовую. Все комнаты в их домике были обставлены с большим вкусом, а из окон открывался красивый вид на гавань. Сестры переехали в этот дом лет двадцать пять тому назад, но выросли они в другом доме, который сейчас отдали под дом престарелых – тот самый, где сейчас находился Фриц и куда я намеревался зайти после обеда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128