И Том впервые показал мне кольцо Ребекки, выложив его на ладонь, а я подумала: какое же оно узенькое и какими тонкими должны были быть ее пальцы.
А потом он налил мне виски, мы сели снаружи, глядя, как исчезают последние лучи солнца, и маленькие бриллианты вспыхивали им в ответ – кольцо лежало между нами на каменных ступеньках.
– Я написал подруге Фейвела про кольцо, – сказал Том после долгой паузы. – Она ответила, что оно приносит несчастья, и отказалась забрать его. Что мне с ним делать, Элли? У меня такое чувство, что я не имею права забирать его.
– А почему бы нет? – Теперь я была намного спокойнее. – Если кто и имеет право на него, так это ты. Ребекка была бы рада.
– Элли?.. – Его голос вдруг дрогнул. Я слишком поздно заметила, как в нем борются два чувства: желание открыться и страх выразить свои чувства. – Элли, мне бы хотелось, чтобы ты узнала до моего отъезда…
– Кажется, я догадываюсь сама, – быстро ответила я, положив руку ему на плечо. Мне не хотелось, чтобы он начал рассказывать про Джулию, я бы не вынесла этого. – Не надо ничего объяснять, Том. Правда. Мы ведь друзья, так ведь?
– Конечно, и это очень много значит для меня. И я хочу, чтобы ты поняла, как сильно я изменился здесь за это время. Это ты заставила меня измениться, Элли…
– Я? – повернувшись к нему, переспросила я удивленно.
– Без сомнения. – Он помедлил и осторожно взял мою руку в свою. – Ты обладаешь такими качествами, которыми я восхищаюсь и которым завидую. Искренность, прямота, правдивость – как бы мне хотелось перенять у тебя хотя бы часть их. Мне всегда с таким трудом удается выразить свои чувства. Я не умею быстро сближаться с людьми. Но мне известна эта моя слабость, поэтому хочу объяснить кое-что, прежде чем мы попрощаемся. Мне хочется быть таким же честным.
– Нет, Том, я не была кристально честной, поверь, – ответила я. – И тоже не очень хорошо скрываю свои чувства..
– А зачем тебе их скрывать? – мягко спросил он. – И зачем мы делаем это? Ради самозащиты или ложной гордости? Я большой мастер самообороны… – Том помолчал. – И должен сказать, Элли, только не перебивай меня. Год назад я понял, что это такое, любить и не быть в состоянии выразить свое чувство. И я знаю, как это больно. И я понимаю, какие надежды питает человек, когда ждет ответных слов признания, и какая это радость – узнать, что тебе отвечают взаимностью…
Я чувствовала сердцем, с каким трудом ему давалось каждое слово.
– Я знаю, что неопределенность причиняет боль, как ничто другое. И мне не хотелось бы, чтобы между нами осталась недоговоренность. Ты мне нравишься, я искренне восхищаюсь тобой, Элли. И надеюсь, что мы навсегда останемся друзьями. Я постараюсь не совершить ничего такого, что могло бы разрушить эти узы. Но я хочу, чтобы ты знала: я питаю более глубокие чувства к другому человеку – и это невозможно изменить. Я любил этого человека с юности и даже теперь, когда мы так далеко друг от друга, продолжаю испытывать то же самое. Ты меня понимаешь?
– Да, конечно, Том. Я только хотела бы… пожелать…
Я замолчала. Чего я хотела пожелать ему? Счастья? Конечно же, чтобы он не был таким одиноким и таким печальным. Когда-нибудь, в будущем, рано или поздно он встретит такую женщину, которая сумеет в отличие от меня пробудить в нем глубокие чувства. Мне этого не удалось. Я не смогла выразить того, что промелькнуло в уме, но он уловил, о чем я думала.
– Элли, я испытываю подобное по отношению ко всем женщинам и хочу, чтобы ты поняла меня, – продолжал он. – Для меня увлечься кем-то – все равно что совершить предательство. Поэтому мы можем только дружить.
Никогда до сих пор Том не говорил так взволнованно.
Я догадалась, что он заранее продумывал свою речь, подбирал слова, но чувства захлестывали его. Наверное, он считал, что я лелею какие-то надежды. Теперь я знала, что Джулия умерла. Наверное, я еще буду какое-то время смутно надеяться на что-то, но сейчас я стала сильнее, я была вооружена. И я испытывала к нему благодарность, хотя сердце пронзила острая боль разочарования, поэтому, когда он снова заговорил, я поняла, что есть еще что-то, в чем он собирается признаться, и перебила его.
– Том, больше ни слова, – быстро проговорила я, допила остатки виски и поднялась. – Я все поняла, правда. И я представляю, как все это тебе трудно было высказать. Рада, что ты отважился. Ты пытался уберечь меня от больших переживаний, поверив мне, высказал все прямо. Я очень благодарна тебе за это. И не бойся потерять мою дружбу ни сейчас, ни в будущем. Друзьям ничего не надо объяснять и не надо перед ними извиняться… Так мне говорит моя тетя Роза… И если кто-то и должен просить прощения, так это я. Не в моих привычках раздавать поцелуи, надеюсь, ты понимаешь меня.
– Конечно. И ни секунды не сомневался, Элли. – Он тоже поднялся.
Но я не в состоянии была слушать слова утешения о том, что я заслужила лучшего и что однажды я встречу человека, который оценит меня, и я сделаю его счастливым. Том оказался более умным и чутким, он не стал заговаривать об этом, и за его молчание я преклоняюсь перед ним. Он придвинулся ближе ко мне. В нем боролись самые разные чувства: восхищение и нерешительность. Наконец он повернул меня к себе, держа за плечи.
Я угадывала присутствие призрака за его спиной и не хотела обижать Тома, поэтому выверяла каждое слово и действие. Мы очень тепло попрощались. Я пообещала наведываться в его коттедж и проверять почту. А он пообещал, что непременно заедет навестить меня и моего отца после возвращения из Франции. Сказал, что будет скучать без нас, и я поверила, что это правда, и, наконец, когда я собралась уходить, он притянул меня к себе и поцеловал.
И я навсегда буду помнить этот поцелуй: нежный и полный сожаления – поцелуй брата. Сейчас я поместила его в душе на место погибшего на войне брата. Мне предстояло самой излечиться от влечения к нему и самой себе выписать лекарство вроде тех, что прописывали отцу. Я проглотила самые распространенные в таких случаях пилюли: отвлечение – они дали побочный эффект. Но я уговаривала себя, что необходимо выждать. И верила, что время – лучший лекарь, а еще я верила, что разлука тоже лечит, что она не дает поселившемуся в сердце чувству расти. Скажу сразу – это обман, сказки старой бабушки.
Через неделю после отъезда Тома я получила от него открытку с видом на бретанскую деревушку, а еще через три дня заехала в его коттедж проверить почту, и там меня застал звонок телефона. Звонила молодая женщина, про которую мне рассказал Том. Ее звали Селина Фокс-Гамильтон, он познакомился с ней на Тайт-стрит.
Она была возбуждена и огорчилась, что не застала Тома – Теренса Грея, как она назвала его, но, когда я объяснила ей, кто я такая, мы с ней проговорили довольно долго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128