Он отправил бы ей тайное послание, попросил бы приехать к нему, но неизвестно, согласится ли она. Он может потерять ее навсегда. Вот чувство, которое охватило Эдвина, — чувство утраты. Можно бы составить целый список утрат — если бы, конечно, Змий не сломал ему большой палец на правой руке. («Только не правую! Чем я буду писать?» Затем хруст, крик и неискреннее извинение: «Простите, мистер де Вальв, таковы правила».) Эдвин потерял почти все. Жену. Дом. Лучшего друга (так и хотелось сказать «единственного» друга).
— Одни мы с тобой остались, — скорбно произнес он, поглаживая Пусю. — Только ты и я. — Что может быть хуже?
А ночью, когда Эдвин, приняв болеутоляющее и алкоголь, растянулся на полу в гостиной, когда он задыхался и метался в бреду, когда над спящим городом взошла луна, Пуся нассал ему в ботинки.
Dulce domum. «Дом, милый дом».
Глава тридцать седьмая
На границе округов Бичер и Бауэр, на полупустынном шоссе, затерянном посреди болот, где царит резкий запах, летают полчища комаров с залива и растут нежно-зеленые лозы назареянского винограда, стоит единственный нарисованный от руки указатель: «Оружейная лавка Бичер/Бауэр и центр семейного досуга». За счет причудливого административного деления это местечко на берегу залива оказалось практически недоступным, и его облюбовали как матерые торговцы контрабандным оружием, так и любители-энтузиасты. Из-за недавнего случая в детском саду, когда стреляли из титановых штурмовых винтовок с бронебойными пулями, в округе Бичер запретили торговлю упомянутыми боеприпасами: нет пуль, нет и хулиганов. (Лозунг законодательной власти: «Убивают бронебойные пули, а не дети с неустойчивой психикой».) Однако округ Бауэр действовал в несколько ином направлении. Оружие запретили, но почему-то забыли про патроны: нет штурмовых винтовок, нет и нападений.
Вроде бы все гладко, но торговцы оружием быстро заметили лазейку и воспользовались ею. И вот в темных влажных дебрях, прямо на границе двух округов, выросла оружейная лавка. С одной стороны продаются бронебойные пули («исключительно для спортивного отдыха»), а с другой соответствующие скорострельные штурмовые винтовки («идеальны для охоты на белок»).
В этой лесной глуши книг, в общем-то, не читали. Правда, в последнее время местная учительница и супруга пастора судачили о каком-то малом по имени Тупак, но неграмотность и высокий процент межродственного скрещивания оберегали местных жителей от лишней информации. Поэтому, когда в оружейной лавке появился человечек с бегающими глазами, никто его не узнал. Никто не сказал: «Слушайте, а я видел ваше фото на обложке. Вы — мистер Этик!» Но нет. Ему удалось проскользнуть неузнанным.
— Чем-нибудь интересуетесь? — спросил здоровяк в обтягивающей майке. (Цвета мертвой плоти, чрезвычайно подходящей для данного места. Когда восемь лет назад он купил ее на местной ярмарке оружия, она была ярко-оранжевая, но со временем краска выцвела, майка села, а живот вырос.)
— Оружием, — сказал мистер Этик. — Которым можно убить человека.
— Минуточку, мистер, — сказал продавец (в строгом соответствии с законодательством округа о контроле оружия). — Я не имею права продавать спортивное стрелковое оружие, если заподозрю, что вы используете его для уголовного преступления.
— Ну хорошо. Тогда дайте снайперскую винтовку для охоты на белок.
— Ладно. Какого размера белка?
— Ну, примерно человеческого.
Продавец снял со стены предмет своей гордости и славы: гибрид арбалета и гранатомета.
— Эта штука нарасхват у наших заядлых спортсменов.
Человечек нахмурился:
— Дороговато, наверное.
— Совсем нет. Наш распространитель в Галвестоне обанкротился — главный управляющий все бросил и ушел на рыбалку, — поэтому мы распродаем эти вещицы со скидкой, всего за семь тысяч четыреста долларов. Конечно, нужны еще боеприпасы. Они по ту сторону красной линии на полу.
— Боюсь, мне это не по карману. Есть что-нибудь надежное, но менее хитроумное?
— На какую сумму?
Человечек вывалил на прилавок содержимое карманов. Несколько монет, двадцать пять центов, вытрясенных у ребенка, который собирал их на улице для Детского фонда ООН. Мистер Этик обругал про себя местных жадюг: до чего скудные пожертвования, просто позорище.
Здоровяк за прилавком пересчитал деньги.
— Так, сорок два доллара восемьдесят один цент. Негусто. Но ничего, у меня для вас кое-что есть.
Он нырнул под прилавок и достал длинный металлический ящик армейского образца, грязно-зеленый и пыльный.
— Вот, — сказал он. — Отдам за сорок баксов. Трафаретные буквы были явно кириллицей. R в зеркальном отражении и заглавные буквы. Советские.
Глава тридцать восьмая
Эдвин не закрыл входную дверь и оставил полный пакет еды для Пуси.
Именно в это утро Эдвин де Вальв собирался уйти со сцены. Именно в это утро он собирался исчезнуть. Он быстро шел по улицам, залитым солнцем, к ближайшему банку, но тот еще не открылся. Эдвин разработал подробный план и сейчас собирался привести его в действие. Первый шаг — перевести миллион с лишним на несколько разных счетов (хитрый отвлекающий маневр). Затем, не теряя времени, поехать на такси в аэропорт и сесть на ближайший рейс за границу. Неважно куда. Лучше решить на месте. Если пункт назначения продумать заранее, позже кто-то сможет просчитать его действия. Нет, все должно быть совершенно случайно. Итак, ближайший международный рейс — все равно, в Стамбул или в Сингапур. Затем повторить этот шаг — снова улететь куда-нибудь ближайшим рейсом. Преследователей он направит по ложному следу и, когда убедится, что все чисто, а наличность при себе, примет окончательное решение. И лишь тогда свяжется с Мэй. (Таинственное романтическое послание он уже продумал до мелочей.)
К тому времени, когда банк открылся, за Эдвином выстроилась небольшая очередь, и он в порыве великодушия и хорошего настроения после вчерашней наркотический хандры пропустил вперед пожилую даму:
— Проходите, пожалуйста.
— Большое спасибо, — ответила та. — Как мило с вашей стороны.
Из-за этого единственного благородного порыва Эдвин потерял все…
Работала только одна кассирша (за последнее время штат сократился), и пожилая дама представила ей чрезвычайно запутанную цепочку сделок. Время тянулось бесконечно. Эдвин ждал.
А когда, наконец, милая старушка закрыла сумочку и зашаркала к выходу, любезности Эдвина уже как не бывало.
— Глупая старая перечница, — пробормотал он, подходя к окошечку. — Я хотел бы открыть четыре связанных краткосрочных счета, с одним и тем же паролем, но с отдельным транзитным счетом. И побыстрее, пожалуйста.
Кассирша, уже измученная и вымотанная, устало вздохнула и застучала по клавишам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
— Одни мы с тобой остались, — скорбно произнес он, поглаживая Пусю. — Только ты и я. — Что может быть хуже?
А ночью, когда Эдвин, приняв болеутоляющее и алкоголь, растянулся на полу в гостиной, когда он задыхался и метался в бреду, когда над спящим городом взошла луна, Пуся нассал ему в ботинки.
Dulce domum. «Дом, милый дом».
Глава тридцать седьмая
На границе округов Бичер и Бауэр, на полупустынном шоссе, затерянном посреди болот, где царит резкий запах, летают полчища комаров с залива и растут нежно-зеленые лозы назареянского винограда, стоит единственный нарисованный от руки указатель: «Оружейная лавка Бичер/Бауэр и центр семейного досуга». За счет причудливого административного деления это местечко на берегу залива оказалось практически недоступным, и его облюбовали как матерые торговцы контрабандным оружием, так и любители-энтузиасты. Из-за недавнего случая в детском саду, когда стреляли из титановых штурмовых винтовок с бронебойными пулями, в округе Бичер запретили торговлю упомянутыми боеприпасами: нет пуль, нет и хулиганов. (Лозунг законодательной власти: «Убивают бронебойные пули, а не дети с неустойчивой психикой».) Однако округ Бауэр действовал в несколько ином направлении. Оружие запретили, но почему-то забыли про патроны: нет штурмовых винтовок, нет и нападений.
Вроде бы все гладко, но торговцы оружием быстро заметили лазейку и воспользовались ею. И вот в темных влажных дебрях, прямо на границе двух округов, выросла оружейная лавка. С одной стороны продаются бронебойные пули («исключительно для спортивного отдыха»), а с другой соответствующие скорострельные штурмовые винтовки («идеальны для охоты на белок»).
В этой лесной глуши книг, в общем-то, не читали. Правда, в последнее время местная учительница и супруга пастора судачили о каком-то малом по имени Тупак, но неграмотность и высокий процент межродственного скрещивания оберегали местных жителей от лишней информации. Поэтому, когда в оружейной лавке появился человечек с бегающими глазами, никто его не узнал. Никто не сказал: «Слушайте, а я видел ваше фото на обложке. Вы — мистер Этик!» Но нет. Ему удалось проскользнуть неузнанным.
— Чем-нибудь интересуетесь? — спросил здоровяк в обтягивающей майке. (Цвета мертвой плоти, чрезвычайно подходящей для данного места. Когда восемь лет назад он купил ее на местной ярмарке оружия, она была ярко-оранжевая, но со временем краска выцвела, майка села, а живот вырос.)
— Оружием, — сказал мистер Этик. — Которым можно убить человека.
— Минуточку, мистер, — сказал продавец (в строгом соответствии с законодательством округа о контроле оружия). — Я не имею права продавать спортивное стрелковое оружие, если заподозрю, что вы используете его для уголовного преступления.
— Ну хорошо. Тогда дайте снайперскую винтовку для охоты на белок.
— Ладно. Какого размера белка?
— Ну, примерно человеческого.
Продавец снял со стены предмет своей гордости и славы: гибрид арбалета и гранатомета.
— Эта штука нарасхват у наших заядлых спортсменов.
Человечек нахмурился:
— Дороговато, наверное.
— Совсем нет. Наш распространитель в Галвестоне обанкротился — главный управляющий все бросил и ушел на рыбалку, — поэтому мы распродаем эти вещицы со скидкой, всего за семь тысяч четыреста долларов. Конечно, нужны еще боеприпасы. Они по ту сторону красной линии на полу.
— Боюсь, мне это не по карману. Есть что-нибудь надежное, но менее хитроумное?
— На какую сумму?
Человечек вывалил на прилавок содержимое карманов. Несколько монет, двадцать пять центов, вытрясенных у ребенка, который собирал их на улице для Детского фонда ООН. Мистер Этик обругал про себя местных жадюг: до чего скудные пожертвования, просто позорище.
Здоровяк за прилавком пересчитал деньги.
— Так, сорок два доллара восемьдесят один цент. Негусто. Но ничего, у меня для вас кое-что есть.
Он нырнул под прилавок и достал длинный металлический ящик армейского образца, грязно-зеленый и пыльный.
— Вот, — сказал он. — Отдам за сорок баксов. Трафаретные буквы были явно кириллицей. R в зеркальном отражении и заглавные буквы. Советские.
Глава тридцать восьмая
Эдвин не закрыл входную дверь и оставил полный пакет еды для Пуси.
Именно в это утро Эдвин де Вальв собирался уйти со сцены. Именно в это утро он собирался исчезнуть. Он быстро шел по улицам, залитым солнцем, к ближайшему банку, но тот еще не открылся. Эдвин разработал подробный план и сейчас собирался привести его в действие. Первый шаг — перевести миллион с лишним на несколько разных счетов (хитрый отвлекающий маневр). Затем, не теряя времени, поехать на такси в аэропорт и сесть на ближайший рейс за границу. Неважно куда. Лучше решить на месте. Если пункт назначения продумать заранее, позже кто-то сможет просчитать его действия. Нет, все должно быть совершенно случайно. Итак, ближайший международный рейс — все равно, в Стамбул или в Сингапур. Затем повторить этот шаг — снова улететь куда-нибудь ближайшим рейсом. Преследователей он направит по ложному следу и, когда убедится, что все чисто, а наличность при себе, примет окончательное решение. И лишь тогда свяжется с Мэй. (Таинственное романтическое послание он уже продумал до мелочей.)
К тому времени, когда банк открылся, за Эдвином выстроилась небольшая очередь, и он в порыве великодушия и хорошего настроения после вчерашней наркотический хандры пропустил вперед пожилую даму:
— Проходите, пожалуйста.
— Большое спасибо, — ответила та. — Как мило с вашей стороны.
Из-за этого единственного благородного порыва Эдвин потерял все…
Работала только одна кассирша (за последнее время штат сократился), и пожилая дама представила ей чрезвычайно запутанную цепочку сделок. Время тянулось бесконечно. Эдвин ждал.
А когда, наконец, милая старушка закрыла сумочку и зашаркала к выходу, любезности Эдвина уже как не бывало.
— Глупая старая перечница, — пробормотал он, подходя к окошечку. — Я хотел бы открыть четыре связанных краткосрочных счета, с одним и тем же паролем, но с отдельным транзитным счетом. И побыстрее, пожалуйста.
Кассирша, уже измученная и вымотанная, устало вздохнула и застучала по клавишам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71