Он как будто доносился из могилы индейского вождя, недовольного, что явились похитители его сокровищ.
Охотники с удивлением подняли глаза к вершине утеса, но там не было видно никакого живого существа. Все оставалось по-прежнему спокойно и тихо, только ветер шелестел победными трофеями индейца.
Мрачный вид местности, с которой соединились для Фабиана такие кровавые воспоминания, и суеверные мысли, пробудившиеся в душе Хосе, наполнили сердца охотников невольным трепетом под впечатлением этого таинственного крика.
— Неужели это был действительно человеческий голос? — спросил тихо Красный Карабин, останавливая Фабиана и Хосе. — Может быть, это просто горное эхо, которое мы слышали еще ночью?
В этом крике таилось нечто до того необъяснимое, что охотники невольно решили, что то им просто почудилось.
— Если это человеческий голос, — заметил Фабиан, — то я очень хотел бы знать, откуда он раздался. Ведь на утесе нет ни души!
— Дай-то Бог, — проговорил Хосе, осеняя себя крестным знамением, — чтобы в этих горах нам пришлось бы иметь дело только с людьми, а не с духами! Ну да, впрочем, если бы за этими туманами скрывались целые легионы чертей, и то, раз здесь — такие богатства, каких никогда не заработаешь на службе испанского короля, я ничего не побоюсь. Дон Фабиан, соберитесь, пожалуйста, с мыслями и скажите нам, далеко ли еще до Вальдорадо.
Фабиан не сразу ответил; он окинул пристальным взглядом всю панораму гор, начиная с их отдаленных вершин, окутанных туманом, и до окружавших его холмов. Для него более не оставалось сомнения: местность эта была та самая, которую умирающая вдова Арельяно описала ему достаточно подробно.
Довольный своим осмотром, Фабиан обратился к Хосе.
— Мы, вероятно, очень близки от цели наших странствований, — проговорил он. — Вальдорадо находится у подошвы утеса с могилой индейского вождя, а судя по этим украшениям, это она и есть! Теперь не следует терять ни одной минуты. Пока вы с Розбуа обойдете вокруг утеса, я загляну за эти кустарники!
— Эта местность так таинственна, что здесь всего следует опасаться! — проговорил канадец. — Кто бы ни испустил слышанный нами крик, белый или краснокожий, и в том и в другом случае надо поостеречься. Поэтому прежде, чем мы разойдемся, осмотримся получше!
Охотники последовали совету канадца и принялись внимательно вглядываться в почву, на которой они привыкли читать как в открытой книге.
— Что я вам говорил! — воскликнул Красный Карабин. — Вот следы ног белого, и я готов поручиться, что прошло не более десяти минут, как он здесь прошел!
Действительно, на песке ясно виднелись свежие следы человеческих ступней; трава была слегка примята и только-только начинала приподнимать свои стебельки; следы направлялись к чаще хлопчатниковых зарослей, перевитых лианами.
— Во всяком случае, он один! — заметил Фабиан и хотел было направиться к зарослям, но канадец остановил его.
— Дай сперва мне взглянуть; в этой непроницаемой чаще вполне может затаиться неприятель.
С этими словами Красный Карабин раздвинул ветки и вьющиеся растения, но, убедившись после короткого осмотра, что за ними никого нет, снова опустил их.
— Давай обойдем вокруг утеса, Хосе! — предложил канадец. — Может, и найдем что-либо занятное, а ты, Фабиан, обожди нас здесь!
У ног Фабиана лежали богатейшие золотые россыпи, но он смотрел на них равнодушными глазами и, если бы в эту минуту ветерок донес к нему призыв Розариты, он бросил бы все без сожаления и устремился на ее зов…
Но кругом царствовало безмолвие, и Фабиан продолжал созерцать свои сокровища. Вид золота мало-помалу растопил его равнодушие: у него закружилась голова. Однако совсем ненадолго.
Охотники направились в обход вдоль восточной стороны утеса, а Фабиан после некоторого раздумья все-таки решил обследовать заросли. Он раздвинул ветви хлопчатника и не без труда продрался сквозь полосу густой растительности шириною в несколько футов. Следы таинственного пришельца четко отпечатались на песке, еще влажном от росы. Они тянулись вдоль подошвы холма. Фабиан побрел в том же направлении, держась чуть левее, чтобы ненароком не затоптать отпечатки.
Грустные мысли не давали покоя молодому человеку. Судьбе было угодно разлучить его с любимой, которая не захотела ответить на зов его сердца. Не захотела или не решилась? В последнее время он все чаще задавал себе этот вопрос, на который, кроме Розариты, никто не мог ответить. И вот теперь вдали от нее, в забытом Богом уголке пустыни, он горестно укоряет себя за излишнюю горячность, за то, что позволил обиде и гневу ослепить его, за то, что не послушал ее и не остался, хотя она просила, даже умоляла его не покидать их гасиенду, чтобы не накликать беду на ее семью…
Следы обрывались возле осыпи из мелких камней. Фабиан огляделся. Пройдя вдоль всей южной стороны холма, он оказался у входа в заветную долину. Впрочем, долиной это место можно было назвать лишь весьма условно. То была скорее теснина. Она шла с севера на юг; с востока ее ограничивал почти отвесный склон холма, а с запада круча скальной гряды. В том месте, где остановился Фабиан, ширина долины по дну составляла около полусотни футов, далее ее стены постепенно сближались и, не доходя до водопада, внизу смыкались наглухо и лишь на высоте десяти-двенадцати футов вновь начинали расходиться. Таким образом, длина Вальдорадо не превышала двухсот футов.
Затаившиеся в глубине долины голубоватые тени истаивали буквально на глазах, и по мере того, как утро разгоралось, песчаное дно все больше искрилось. То свет отражался от бесчисленных, как прибрежная галька, камешков. Внешний вид этих камешков, напоминающих обломки кварцита, мог бы ввести в заблуждение любого, но не опытного гамбузино, наметанный взгляд которого безошибочно определил бы, что эти занесенные песком и илом обломки — самородное золото, принесенное сюда водными потоками. Перед Фабианом лежала богатейшая россыпь, только видимая площадь которой составляла, по меньшей мере, полтораста квадратных футов. Он же взирал на это баснословное богатство с равнодушием индейца, и если бы в этот миг свершилось чудо и утренний ветерок вдруг донес до него призыв Розариты, он без колебаний оставил бы все это золото в неприкосновенности и устремился бы на зов любимой.
Однако до него доносился лишь рокот водопада, и он продолжал созерцать свои сокровища. Золото есть золото, оно редко оставляет человека равнодушным, подчиняя его своему магическому воздействию. У него даже слегка закружилась голова, впрочем, совсем ненадолго: Фабиан принадлежал к тем, к сожалению, редким натурам, которых богатство не в состоянии опьянить. Он стряхнул с себя дурман золотых грез и громко позвал своих спутников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198