Закончив роман, автор вновь стал обычным человеком. Никто так и не понял, что за книга влилась в общий поток. Даже сам автор. Для него, читателей и критиков все так и осталось художественным вымыслом.
Экипаж «Артемиды» застыл. Все глядели на экран по-разному. Лядов — с томительным ожиданием и нетерпением. Он, конечно, все уже понял. Трайнис — с отрешенной до незащищенности задумчивостью. С таким лицом садятся не за штурвал корабля, а на циновку в саду камней. А Вадковский сидел с ногами на диване и в который раз лихорадочно прокручивал в памяти сделанное им на командном уровне — не забыл ли чего. Он даже умудрился пропустить мимо ушей несколько фраз звездного человека.
Скрестив руки на груди, Витар рассматривал притихшую троицу. Огонек прыгал в его глазах, в уголках губ пряталась улыбка. Молчание затягивалось.
Вадковский ощутил движение, повернул голову. Лядов медленно поднимался с дивана. Несколько секунд он стоял как оглушенный. Взгляд его не задерживаясь плавал по экрану, взбирался на потолок, обегал стены. С видимым трудом Лядов сфокусировался на стеллармене. Ворочая слова как камни, севшим голосом проговорил:
— Значит, в какой-то из древних фантастических книг наиболее точно описано чрезвычайно важное событие, с которым человечество столкнулось бы через несколько сотен лет?
— Да, — сказал звездный человек. — Событие. Или целая эпоха.
— Откуда вы это знаете?
— Так должна действовать отраженная стрела времени.
— Это оно, — пробормотал под нос Лядов. Вскинул голову. — Но где же все эти книги?
Стеллармен посмотрел на Вадковского.
Роман поднялся, положил Лядову руку на плечо. Тот удивленно обернулся. Похоже, он давно забыл, что не один в кают-компании. Вадковский негромко начал что-то объяснять, уводя Лядова к выходу.
До Трайниса долетал мягкий, заботливый голос Романа:
— Не торопись... все подготовлено... времени у нас полно... читай, прислушивайся... там все, что смогли найти на Земле.
Лядов шел, склонив голову, и, казалось, не слушал.
Они скрылись в коридоре.
Трайнис бросил взгляд на экран. Витар был виден в полный рост. Он отошел от видеофона и стоял у самого окна на фоне гигантского медленно крутящегося туманного протуберанца, размывшего незнакомое светило. Рядом с ним стояла молодая женщина. Трайнис никогда раньше не видел звездных, если так можно выразиться, женщин. Но он сразу понял, что это одна из них. Гибкая фигура, длинные, просто зачесанные назад волосы крупными волнами сбегали по спине. Второй раз в жизни у Трайниса сама собой начала отваливаться нижняя челюсть. Кто там говорил, что стеллармены изуродовали себя, предали человечество, что, мол, они вообще не люди? Полная ерунда, если мне не врут мои глаза!
Женщина и Витар смотрели друг на друга молча, но летящие, дышащие эмоциями лица, скрытое стремление друг к другу, почти невидимое для посторонних, давали понять, что звездные люди отнюдь не молчали. В лице женщины что-то изменилось. Опустив ресницы, она повернула голову и, распахнув глаза, уперлась взглядом в Трайниса. Что-то горячее ощутимо коснулось лица. Трайнис отшатнулся, стукнувшись о подголовник, схватился за щеку. Его бросило в жар, дыхание сбилось, сильно застучало сердце. И тут экран погас.
Трайнис вскочил.
— Откуда шла передача?!
Экран покрылся стандартной технологической сеткой. Стремительно прыгая от точки к точке, начал формироваться маршрут видеоканала. Где-то через полтора десятка звеньев конец нового отрезка, начавшегося, кстати, в двадцати парсеках, не уткнулся в кружок со столбиком координат и пояснительным текстом, а запульсировал вопросительным знаком.
Глава 6. НФ
Помахав рукой, Вадковский опустился на лифтовой площадке. Дверь за ним закрылась.
Лядов озабоченно повертел в пальцах универсальный перстень-ключ и осторожно положил его на край полки. Пальцы дрожали. Лядов нерешительно топтался. Его подмывало повернуться, но останавливал судорожный страх, как перед прыжком в пропасть. Собравшись с духом, он все же повернулся. И налетел на невидимую преграду. Книги. Старые книги. Стены, ущелье из книг. Он втянул в себя воздух. Вдох длился бесконечно. Он никак не мог напиться живительным кислородом — с такой скоростью бешено стучащее сердце гнало кровь по сосудам. В воздухе повисло напряжение, как перед грозой. Показалось, чуть померк свет. Пальцы легкими касаниями нащупывали невидимые нити. Ноздри затрепетали, втягивая тонкие запахи. Лядов двинулся по осевой коридора. Книжные стены сами скользили справа и слева, заворачиваясь в трубу. Взгляд метался по полкам, успевая коснуться каждого корешка. Лядов не мог сказать, шел он быстро или медленно, и вообще — шел ли сам. Какая-то сила продавливала его сквозь цветные, физически ощутимые конусы света, бьющие из каждого корешка в центр коридора. Ему только оставалось вертеть головой. Несколько книг из многих сотен на всем протяжении коридора светили особо сильно, как прожекторы, затмевая соседние. Подавляющее большинство были разноцветными и слабыми. Какие-то едва тлели. Некоторые чернели темными провалами. Причем чернота могла быть скучной пустотой, а могла, вращаясь плотоядной жуткой воронкой, затягивать, звать куда-то. Над одной книгой в дальнем конце коридора медленно колыхался язык фиолетового пламени. И это почему-то было страшнее черной воронки. Лядов остановился и зажмурился, напуганный столь явной визуализацией. Осторожно открыл глаза. Просто полки с книгами. Светлый, чистый коридор. Лядов в недоумении обернулся. От двери отделяло всего несколько шагов. Он постарался вспомнить, какие корешки «светили» сильнее. Ничего не вышло. От тысяч книг рябило в глазах.
Если раньше накатывала масштабная, но невнятная тьма предчувствий и позывов к действию, то сейчас видения измельчали, став при этом очень конкретными. Надо было сразу хватать «светящиеся» книги. Видимо, перенапрягся, слушая стеллармена, и на несколько секунд сделал не Шаг даже, а Шажок — увидел свет мира идей, бьющий из книг, и тут же вернулся из Сверхмира назад. Что ж, тогда применим чисто человеческий способ — планомерную осаду.
Он встал лицом к стеллажу. Покружив взглядом, наугад вытащил книгу. Внимательно рассмотрел, почти обнюхал обложку, раскрыл, пощупал бумагу, пробежал несколько абзацев. Ничего. Или совсем чуть-чуть, какой-то звучок на задворках сознания. Он даже не знал, как будет выглядеть узнавание, он не знал, что ищет. Лядов с сомнением вернул книгу на место.
Книги молчали. Они не были безмолвны, как камни, они несли в себе слова и мысли, им было что сказать, но они молчали как люди, к каждому из которых сначала надо найти индивидуальный подход, разговорить.
Постояв в нерешительности перед неприступной стеной, Лядов начал с самого простого и естественного — с названий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Экипаж «Артемиды» застыл. Все глядели на экран по-разному. Лядов — с томительным ожиданием и нетерпением. Он, конечно, все уже понял. Трайнис — с отрешенной до незащищенности задумчивостью. С таким лицом садятся не за штурвал корабля, а на циновку в саду камней. А Вадковский сидел с ногами на диване и в который раз лихорадочно прокручивал в памяти сделанное им на командном уровне — не забыл ли чего. Он даже умудрился пропустить мимо ушей несколько фраз звездного человека.
Скрестив руки на груди, Витар рассматривал притихшую троицу. Огонек прыгал в его глазах, в уголках губ пряталась улыбка. Молчание затягивалось.
Вадковский ощутил движение, повернул голову. Лядов медленно поднимался с дивана. Несколько секунд он стоял как оглушенный. Взгляд его не задерживаясь плавал по экрану, взбирался на потолок, обегал стены. С видимым трудом Лядов сфокусировался на стеллармене. Ворочая слова как камни, севшим голосом проговорил:
— Значит, в какой-то из древних фантастических книг наиболее точно описано чрезвычайно важное событие, с которым человечество столкнулось бы через несколько сотен лет?
— Да, — сказал звездный человек. — Событие. Или целая эпоха.
— Откуда вы это знаете?
— Так должна действовать отраженная стрела времени.
— Это оно, — пробормотал под нос Лядов. Вскинул голову. — Но где же все эти книги?
Стеллармен посмотрел на Вадковского.
Роман поднялся, положил Лядову руку на плечо. Тот удивленно обернулся. Похоже, он давно забыл, что не один в кают-компании. Вадковский негромко начал что-то объяснять, уводя Лядова к выходу.
До Трайниса долетал мягкий, заботливый голос Романа:
— Не торопись... все подготовлено... времени у нас полно... читай, прислушивайся... там все, что смогли найти на Земле.
Лядов шел, склонив голову, и, казалось, не слушал.
Они скрылись в коридоре.
Трайнис бросил взгляд на экран. Витар был виден в полный рост. Он отошел от видеофона и стоял у самого окна на фоне гигантского медленно крутящегося туманного протуберанца, размывшего незнакомое светило. Рядом с ним стояла молодая женщина. Трайнис никогда раньше не видел звездных, если так можно выразиться, женщин. Но он сразу понял, что это одна из них. Гибкая фигура, длинные, просто зачесанные назад волосы крупными волнами сбегали по спине. Второй раз в жизни у Трайниса сама собой начала отваливаться нижняя челюсть. Кто там говорил, что стеллармены изуродовали себя, предали человечество, что, мол, они вообще не люди? Полная ерунда, если мне не врут мои глаза!
Женщина и Витар смотрели друг на друга молча, но летящие, дышащие эмоциями лица, скрытое стремление друг к другу, почти невидимое для посторонних, давали понять, что звездные люди отнюдь не молчали. В лице женщины что-то изменилось. Опустив ресницы, она повернула голову и, распахнув глаза, уперлась взглядом в Трайниса. Что-то горячее ощутимо коснулось лица. Трайнис отшатнулся, стукнувшись о подголовник, схватился за щеку. Его бросило в жар, дыхание сбилось, сильно застучало сердце. И тут экран погас.
Трайнис вскочил.
— Откуда шла передача?!
Экран покрылся стандартной технологической сеткой. Стремительно прыгая от точки к точке, начал формироваться маршрут видеоканала. Где-то через полтора десятка звеньев конец нового отрезка, начавшегося, кстати, в двадцати парсеках, не уткнулся в кружок со столбиком координат и пояснительным текстом, а запульсировал вопросительным знаком.
Глава 6. НФ
Помахав рукой, Вадковский опустился на лифтовой площадке. Дверь за ним закрылась.
Лядов озабоченно повертел в пальцах универсальный перстень-ключ и осторожно положил его на край полки. Пальцы дрожали. Лядов нерешительно топтался. Его подмывало повернуться, но останавливал судорожный страх, как перед прыжком в пропасть. Собравшись с духом, он все же повернулся. И налетел на невидимую преграду. Книги. Старые книги. Стены, ущелье из книг. Он втянул в себя воздух. Вдох длился бесконечно. Он никак не мог напиться живительным кислородом — с такой скоростью бешено стучащее сердце гнало кровь по сосудам. В воздухе повисло напряжение, как перед грозой. Показалось, чуть померк свет. Пальцы легкими касаниями нащупывали невидимые нити. Ноздри затрепетали, втягивая тонкие запахи. Лядов двинулся по осевой коридора. Книжные стены сами скользили справа и слева, заворачиваясь в трубу. Взгляд метался по полкам, успевая коснуться каждого корешка. Лядов не мог сказать, шел он быстро или медленно, и вообще — шел ли сам. Какая-то сила продавливала его сквозь цветные, физически ощутимые конусы света, бьющие из каждого корешка в центр коридора. Ему только оставалось вертеть головой. Несколько книг из многих сотен на всем протяжении коридора светили особо сильно, как прожекторы, затмевая соседние. Подавляющее большинство были разноцветными и слабыми. Какие-то едва тлели. Некоторые чернели темными провалами. Причем чернота могла быть скучной пустотой, а могла, вращаясь плотоядной жуткой воронкой, затягивать, звать куда-то. Над одной книгой в дальнем конце коридора медленно колыхался язык фиолетового пламени. И это почему-то было страшнее черной воронки. Лядов остановился и зажмурился, напуганный столь явной визуализацией. Осторожно открыл глаза. Просто полки с книгами. Светлый, чистый коридор. Лядов в недоумении обернулся. От двери отделяло всего несколько шагов. Он постарался вспомнить, какие корешки «светили» сильнее. Ничего не вышло. От тысяч книг рябило в глазах.
Если раньше накатывала масштабная, но невнятная тьма предчувствий и позывов к действию, то сейчас видения измельчали, став при этом очень конкретными. Надо было сразу хватать «светящиеся» книги. Видимо, перенапрягся, слушая стеллармена, и на несколько секунд сделал не Шаг даже, а Шажок — увидел свет мира идей, бьющий из книг, и тут же вернулся из Сверхмира назад. Что ж, тогда применим чисто человеческий способ — планомерную осаду.
Он встал лицом к стеллажу. Покружив взглядом, наугад вытащил книгу. Внимательно рассмотрел, почти обнюхал обложку, раскрыл, пощупал бумагу, пробежал несколько абзацев. Ничего. Или совсем чуть-чуть, какой-то звучок на задворках сознания. Он даже не знал, как будет выглядеть узнавание, он не знал, что ищет. Лядов с сомнением вернул книгу на место.
Книги молчали. Они не были безмолвны, как камни, они несли в себе слова и мысли, им было что сказать, но они молчали как люди, к каждому из которых сначала надо найти индивидуальный подход, разговорить.
Постояв в нерешительности перед неприступной стеной, Лядов начал с самого простого и естественного — с названий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100