Стыковочный узел ушел за границы экрана. Трайнис поднял голову, по неистребимой привычке пилотов всех времен прислушиваясь к ходу стыковки. На экране суетливо плавали красные кольца и кресты. Вот они все разом слились, превратившись в зеленую концентрическую мишень, центр мишени провалился вглубь, расширяясь, образуя туннель из светящихся зеленых колец. Через несколько минут на гладкой вогнутой стене зажегся контур широкой двери. Створки разошлись, открыв ослепительно яркий коридор. Трайнис только сейчас обратил внимание, что на корабле стеллармена царила неровная полутьма — на потолке и стенах горели, хаотично разбросанные, несколько аварийных светильников.
Трайнис, опираясь по пути на все что только можно, доковылял до ребят. Вадковский уже помогал Лядову, который с очумелым видом сидел на краю лежака.
— Быстрее, — попросил стеллармен. Стоя у края перехода, он внимательно приглядывался к обезображенному залу.
Трайнис тоже огляделся. Вокруг что-то изменилось, были искажены какие-то пропорции, появились затемненные места, но присматриваться не было времени.
Потрепанный корабль покидали с тяжелым чувством — к нему уже начали привыкать. Однако сам звездный человек,. отвернувшись, последним буднично перешагнул линию стыка, уже погруженный в какую-то свою думу — похоже, ему часто приходилось оставлять поверженные корабли. Двери перехода сразу же захлопнулись, стык растаял, светящийся контур погас. Трайнис с удивлением обернулся — так поспешно отстыковывать корабль?
Планировка станции была незнакомой. По залитому ярким зеленоватым светом многоступенчатому тамбуру-трубе продвигались медленно. Перед створами стояли по несколько минут. Перебивая друг друга, пищали стаей потревоженных пичужек, разноцветно перемигивались индикаторами невидимые сканеры — только после проверки разъезжались толстые двери. Все терпеливо и молча стояли, держась друг за друга. От перенесенных перегрузок перед глазами плыл туман, пол качался, как палуба парусника на мертвой зыби.
Наконец последняя дверь. Датчики замолчали. Шагнув под очередную дугу огней, оказались в малой кают-компании — небольшом холле с мягкой мебелью, квадратом стоявшей вокруг низкого стола в центре. Экран на стене. Ровное мягкое освещение. Из-под валика кресла трогательно торчал забытый мятый носовой платок. Все вокруг источало покой. Было до слез, невыносимо по-домашнему, тихо. По стенам стояли кадки с какой-то ползучей зеленью. Земля в кадках была влажной — растения аккуратно поливали. Зелень была милая, домашняя, совсем ручная.
У Лядова подкосились ноги, и он вознамерился лечь на ковре прямо у входа. Его подхватили, доволокли до дивана, уложили. Трайнис и Вадковский повалились на соседние диван и кресло.
Шли минуты. Никто не вышел их встречать — это было странно. Даже сервис станции не отозвался на приказы. Это было уже не странно, а немного дико.
Тишина стояла такая, что слышно было гудение натруженных мышц. Сквозь стремительно заплывающие тяжелым сном веки Вадковский смотрел на Трайниса. Впервые железный Трайнис был раздавлен — тусклый неподвижный взгляд, серое безвольное лицо. Только медленно вздымалась грудь. Усталость. Он отлично справился, довел корабль.
— Гинтас, ты молодец, — прохрипел Вадковский.
Тот лишь дернул уголком рта, даже не повернувшись. Похоже, Камея кувалдой прошлась не только по телу, но и по мироощущению будущего пилота. Что-то новое появилось в человеке, так хорошо знакомом с детства. У самого Вадков-ского болело абсолютно все. Странно, на Камее не замечал ни ушибов, ни растяжений. А вот мироощущение будущего про-грессора не пострадало, даже наоборот — получило массу полезных впечатлений. Вадковский как бы со стороны прислушался к себе. Под толстенной чугунной крышкой усталости бродил неутоленный интерес пополам с какой-то довольной улыбочкой — мы дошли. Мы даже еще не понимаем, что мы дошли. Роман попытался улыбнуться — тут же заломило затылок. Он повернул голову — и обиженно отозвалась болезненная струна от шеи до поясницы. Тогда Роман замер и попытался осторожно расслабиться.
Ангрем несильно толкнул пространство, постоял с закрытыми глазами, кивнул, показалось, снисходительно и сел в кресло лицом к большому экрану на стене. Вот кто совсем не устал. Шрам на лбу, пыль на одежде и длинных волосах. Вернувшийся из отпуска, хорошо отдохнувший актер, небрежно загримированный под бродягу.
— Что там? — глухо спросил Вадковский, скосив глаза. Им овладела мучительная тошнота. Организм, не знавший ранее таких нагрузок, никак не мог восстановить силы. Как ребята терпят? Хотя Гинтас частенько испытывал перегрузки со своим высшим пилотажем. Представляю, каково сейчас Славе.
— На их месте ты вел бы себя точно так же, — сказал стеллармен.
Вадковский не ответил. Он не понял стеллармена, а думать не было сил. Главное — они в безопасности. Роман понял лишь, что если сейчас с огнем и дымом вылетит из пазов дверь и очередная напасть в образе кошмарного чудовища сотрясая пол двинется по кают-компании, лично он останется неподвижным. «Попытаюсь остановить супостата ироничным взглядом». Улыбка опять растянула губы. «Странно, я почти счастлив чувствовать эту боль и многодневную грязь».
— Ангрем, что это было? — спросил Трайнис. — Орбитальный цепной пес?
— Ты о чем? — промычал Вадковский.
— Вы тогда были в ауте, — сказал Трайнис.
— Ничего подобного, — возразил Вадковский. Он бессильно лежал на диване среди подушек в позе андроида, с огромной высоты рухнувшего на валуны. — Я все видел.
— Обычный псевдоноогенный феномен. Только очень большой, — сказал Ангрем.
— Есть ли связь феноменов с определенным местом на планете? — спросил Трайнис. В неудобной позе он застыл в кресле. Кресло не переставало подстраиваться под него, шевеля своими сегментами, и никак не могло найти оптимального расположения. Избитому усталому телу никакая поза не казалась удобной.
«Да-да, — поддержал Вадковский про себя. — Может быть, нам легче было бы разобраться, приземлись мы прямо туда». Пухлый диванный валик мешал видеть Ангрема, но Вадковский не пошевелился и ничего не сказал.
— НФ вообще не связаны с Камеей, — сказал Ангрем.
— Что? — растерялся Трайнис. Его запоздалый план мести уничтожителям кораблей сорвался.
— НФ — это ноогенные феномены, — пояснил стеллармен. — На планете нет источников феноменов. Ты искал что-то вроде центра управления? Даже физический механизм этих странных явлений не всегда объясним. Мы опять наблюдали результаты работы некоего «черного ящика».
Вадковский прошептал:
— Да, температура окружающего воздуха не может упасть на десятки градусов за минуты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100