Ничего не уладилось.
Я холодно, бесстрастно взглянула на него. Люкас сказал только, что уходит. Ну что ж, по крайней мере на этот раз я за ним не побегу. Нужно было хоть на время расстаться, побыть одним, подумать.
– Хорошо, – ответила я, удивляясь, как спокойно звучит голос.
Наши взгляды скрестились; Люкас отвернулся и исчез, не закрыв дверь. Еще одно напоминание о том, что реальность ворвалась в наше уединение. И подумать только, прошлой ночью именно Люкас заговорил о том, что нужно быть разумными! Господи, как я ненавидела это слово!
– Почему, черт возьми, женщина не может рассуждать логично? – гневно воскликнул Люкас, метавшийся по крохотной комнате, словно пойманный в капкан горный лев. – Ро, ты сама не знаешь, что говоришь! Я не могу жить в твоем мире, а ты не сможешь жить в моем! И пока проклятая буря не захватила нас, ты сама это знала. Я не могу взять тебя с собой. Там не место для порядочной женщины. Только задержишь меня! – безжалостно добавил он. – Будешь мешать! Что с тобой там делать?!
– А что ты делал с Фло? Сам сказал, что возненавидел ее, и все же…
– Фло! Господи, ты считаешь, она значила для меня больше, чем теплое тело в постели и орудие мести против Шеннона? Думаешь, я смогу рисковать твоей жизнью?! Слушай, половина полиции и ополченцев всей территории гоняются за мной по пятам. В любую секунду меня могут выследить и подстрелить, а если ты будешь рядом…
– Мы могли бы уехать, Люкас, умоляю, выслушай меня! На земле много места, где можно скрыться: Калифорния, Мексика, даже Европа. Переждем, пока все успокоятся.
– Нет. Не выйдет. Не собираюсь убегать и всю жизнь быть на содержании.
– Но ты и так все время убегаешь!
– Это другое дело.
– Ты сказал, именно этого хотел мой отец. Покончить с кровной враждой. Сам требовал, чтобы я вышла замуж за Рамона!
– Рамон чист перед законом.
Молчание, словно меч, легло между нами; наконец я заговорила:
– Ты не убивал Брэгга и не стрелял в Шеннона. Не все ли равно, о чем люди болтают? Лучше попытался бы узнать, кто так ловко подставил тебя в обоих случаях.
– Именно это я и хочу выяснить. Но Шеннону все равно от меня не уйти! Тебе это, конечно, не по душе!
– Совершенно верно! Потому что ты собираешься сделать это не для себя, из-за Илэны, из-за того, что произошло много лет назад, еще до твоего рождения. Тебе это может не понравиться, но я все равно скажу! Илэна… Илэна! Каждый раз, когда я произношу это имя, твое лицо преображается. Сколько тебе было, когда узнал впервые, что любишь ее? Сколько лет ты ждал и чего? Любит ли она тебя? Или сначала должен выполнить ее условие – убить Тодда Шеннона?!
– Замолчи! – угрожающе прошипел он, но я зашла слишком далеко и ничего не боялась.
– Если бы Илэна любила тебя, ничто другое не имело бы значения! Она была бы с тобой, везде и всюду, пошла бы на край света! И ты все сделал бы для этого! Почему ты ждешь, Люкас? Чего ждешь?
Пальцы вцепились в мои плечи, сжимая их так, что хрустнули кости.
– Прекрати сейчас же!
– Не прекращу! Пора посмотреть правде в глаза и быть честным со мной! Что я значу для тебя, Люкас? Еще одно «теплое тело в постели»? Еще одно орудие мести против Шеннона? Или замена для нее?
Помню, как он прижал меня к себе, зарылся лицом в волосы, и это воспоминание, словно талисман, ограждало от всех сомнений.
– Прекрати, Ро, не надо. Не мучь себя и меня. Я не тот человек, который тебе нужен, – выдавил Люкас. – Вспомни, сама говорила, что не будешь довольствоваться малым. Что я могу дать тебе? Даже обещать ничего не в силах. Ты спрашиваешь об Илэне, о том, что она значит для меня, а все, что могу сказать, – любовь нельзя измерить. Наверное, я любил Илэну так долго, сколько помню себя, и знаю, что ни одну женщину не желал так, как тебя. Что тебе нужно от меня, Ро? Ты единственная женщина из тех, с кем я был, кто не спрашивал, люблю ли я ее. Ты словно неотвязный вопрос в моем мозгу, на который я должен отыскать ответ. Но у меня нет для тебя ответов… таких, какие ты хочешь слышать. Я не умею подыскивать нужные слова так же легко, как ты, не в силах разбирать чувства и взвешивать их.
Это все, что он смог предложить, и я взяла это, боясь докапываться до истины. Когда Люкас целовал меня, прижимал к себе, брал яростно и властно, я пыталась уверить себя, что этого достаточно.
Но теперь, при свете дня, все потеряло смысл и значение. Люкас почти признался, что любит меня, зайдя так далеко, как только осмеливался, не ставя себя в положение, когда я могла потребовать выбора. Но я хотела его целиком, без остатка, а Люкас предлагал жалкие крохи, слабое утешение. Значит, его любви хватает только на то, чтобы отослать меня навсегда.
– Не уеду! – выдохнула я. – Используя любой трюк, любое оружие, пойду на подлость, только не позволю ей выиграть! Она его не заполучит!
Но, несмотря на показную храбрость, я боялась и, встретившись взглядами с непроницаемыми темными глазами Илэны, впервые с тех пор, как ушла в бурю, почувствовала, как сжалось сердце и стало трудно дышать.
Илэна, Хесус Монтойа и его молчаливый слуга Чато отправились в долину, чтобы отыскать нас. Глядя на нее, безупречно одетую в бархатный костюм для верховой езды, уверенную и красивую, трудно было представить, что это та самая женщина с осунувшимся лицом и растрепанными волосами, чьи злобные выкрики преследовали меня, когда я лежала в объятиях человека, которого любила и который любил ее. Неужели она позволила мне тогда уйти только потому, что была полностью уверена в своей власти над ним? Явилась отыскать его или надеялась узнать о моей смерти. Я не видела выражения лица Люкаса, когда мы ехали навстречу, и была почти рада этому. Он вез меня на седле перед собой, придерживая рукой за талию. Заметив пристальный взгляд Илэны, я вспомнила о том, как выгляжу, – поношенные брюки Люкаса, подхваченные в поясе красной косынкой, слишком широкая рубашка, насквозь мокрая.
– Люкас! Слава Богу! Если бы ты только знал, как мы волновались! Я бы послала на поиски, но вода…
– Вода уже спала, так что Дьявол смог пройти, – бесстрастно ответил Люкас, но рука его невольно сжалась, и я заметила торжествующий блеск в глазах Илэны.
– Но по крайней мере вы вернулись… целые и невредимые… оба, – добавила она после намеренной паузы.
Я вызывающе вскинула голову, но тут вмешался Хесус Монтойа, насмешливо улыбаясь:
– Конечно, я здесь не хозяин, но раз все так удачно сложилось, а вы, я вижу, промокли, не стоит ли продолжить нашу радостную беседу в доме?
Я чувствовала себя словно узник, которого возвращают в тюрьму. Монтойа и Илэна ехали по бокам. Чато – позади. Подул легкий ветерок, я задрожала.
– Бедняжка! Ты, должно быть, замерзла! Как глупо с моей стороны не подумать об этом! – проворковала Илэна, издевательски улыбаясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
Я холодно, бесстрастно взглянула на него. Люкас сказал только, что уходит. Ну что ж, по крайней мере на этот раз я за ним не побегу. Нужно было хоть на время расстаться, побыть одним, подумать.
– Хорошо, – ответила я, удивляясь, как спокойно звучит голос.
Наши взгляды скрестились; Люкас отвернулся и исчез, не закрыв дверь. Еще одно напоминание о том, что реальность ворвалась в наше уединение. И подумать только, прошлой ночью именно Люкас заговорил о том, что нужно быть разумными! Господи, как я ненавидела это слово!
– Почему, черт возьми, женщина не может рассуждать логично? – гневно воскликнул Люкас, метавшийся по крохотной комнате, словно пойманный в капкан горный лев. – Ро, ты сама не знаешь, что говоришь! Я не могу жить в твоем мире, а ты не сможешь жить в моем! И пока проклятая буря не захватила нас, ты сама это знала. Я не могу взять тебя с собой. Там не место для порядочной женщины. Только задержишь меня! – безжалостно добавил он. – Будешь мешать! Что с тобой там делать?!
– А что ты делал с Фло? Сам сказал, что возненавидел ее, и все же…
– Фло! Господи, ты считаешь, она значила для меня больше, чем теплое тело в постели и орудие мести против Шеннона? Думаешь, я смогу рисковать твоей жизнью?! Слушай, половина полиции и ополченцев всей территории гоняются за мной по пятам. В любую секунду меня могут выследить и подстрелить, а если ты будешь рядом…
– Мы могли бы уехать, Люкас, умоляю, выслушай меня! На земле много места, где можно скрыться: Калифорния, Мексика, даже Европа. Переждем, пока все успокоятся.
– Нет. Не выйдет. Не собираюсь убегать и всю жизнь быть на содержании.
– Но ты и так все время убегаешь!
– Это другое дело.
– Ты сказал, именно этого хотел мой отец. Покончить с кровной враждой. Сам требовал, чтобы я вышла замуж за Рамона!
– Рамон чист перед законом.
Молчание, словно меч, легло между нами; наконец я заговорила:
– Ты не убивал Брэгга и не стрелял в Шеннона. Не все ли равно, о чем люди болтают? Лучше попытался бы узнать, кто так ловко подставил тебя в обоих случаях.
– Именно это я и хочу выяснить. Но Шеннону все равно от меня не уйти! Тебе это, конечно, не по душе!
– Совершенно верно! Потому что ты собираешься сделать это не для себя, из-за Илэны, из-за того, что произошло много лет назад, еще до твоего рождения. Тебе это может не понравиться, но я все равно скажу! Илэна… Илэна! Каждый раз, когда я произношу это имя, твое лицо преображается. Сколько тебе было, когда узнал впервые, что любишь ее? Сколько лет ты ждал и чего? Любит ли она тебя? Или сначала должен выполнить ее условие – убить Тодда Шеннона?!
– Замолчи! – угрожающе прошипел он, но я зашла слишком далеко и ничего не боялась.
– Если бы Илэна любила тебя, ничто другое не имело бы значения! Она была бы с тобой, везде и всюду, пошла бы на край света! И ты все сделал бы для этого! Почему ты ждешь, Люкас? Чего ждешь?
Пальцы вцепились в мои плечи, сжимая их так, что хрустнули кости.
– Прекрати сейчас же!
– Не прекращу! Пора посмотреть правде в глаза и быть честным со мной! Что я значу для тебя, Люкас? Еще одно «теплое тело в постели»? Еще одно орудие мести против Шеннона? Или замена для нее?
Помню, как он прижал меня к себе, зарылся лицом в волосы, и это воспоминание, словно талисман, ограждало от всех сомнений.
– Прекрати, Ро, не надо. Не мучь себя и меня. Я не тот человек, который тебе нужен, – выдавил Люкас. – Вспомни, сама говорила, что не будешь довольствоваться малым. Что я могу дать тебе? Даже обещать ничего не в силах. Ты спрашиваешь об Илэне, о том, что она значит для меня, а все, что могу сказать, – любовь нельзя измерить. Наверное, я любил Илэну так долго, сколько помню себя, и знаю, что ни одну женщину не желал так, как тебя. Что тебе нужно от меня, Ро? Ты единственная женщина из тех, с кем я был, кто не спрашивал, люблю ли я ее. Ты словно неотвязный вопрос в моем мозгу, на который я должен отыскать ответ. Но у меня нет для тебя ответов… таких, какие ты хочешь слышать. Я не умею подыскивать нужные слова так же легко, как ты, не в силах разбирать чувства и взвешивать их.
Это все, что он смог предложить, и я взяла это, боясь докапываться до истины. Когда Люкас целовал меня, прижимал к себе, брал яростно и властно, я пыталась уверить себя, что этого достаточно.
Но теперь, при свете дня, все потеряло смысл и значение. Люкас почти признался, что любит меня, зайдя так далеко, как только осмеливался, не ставя себя в положение, когда я могла потребовать выбора. Но я хотела его целиком, без остатка, а Люкас предлагал жалкие крохи, слабое утешение. Значит, его любви хватает только на то, чтобы отослать меня навсегда.
– Не уеду! – выдохнула я. – Используя любой трюк, любое оружие, пойду на подлость, только не позволю ей выиграть! Она его не заполучит!
Но, несмотря на показную храбрость, я боялась и, встретившись взглядами с непроницаемыми темными глазами Илэны, впервые с тех пор, как ушла в бурю, почувствовала, как сжалось сердце и стало трудно дышать.
Илэна, Хесус Монтойа и его молчаливый слуга Чато отправились в долину, чтобы отыскать нас. Глядя на нее, безупречно одетую в бархатный костюм для верховой езды, уверенную и красивую, трудно было представить, что это та самая женщина с осунувшимся лицом и растрепанными волосами, чьи злобные выкрики преследовали меня, когда я лежала в объятиях человека, которого любила и который любил ее. Неужели она позволила мне тогда уйти только потому, что была полностью уверена в своей власти над ним? Явилась отыскать его или надеялась узнать о моей смерти. Я не видела выражения лица Люкаса, когда мы ехали навстречу, и была почти рада этому. Он вез меня на седле перед собой, придерживая рукой за талию. Заметив пристальный взгляд Илэны, я вспомнила о том, как выгляжу, – поношенные брюки Люкаса, подхваченные в поясе красной косынкой, слишком широкая рубашка, насквозь мокрая.
– Люкас! Слава Богу! Если бы ты только знал, как мы волновались! Я бы послала на поиски, но вода…
– Вода уже спала, так что Дьявол смог пройти, – бесстрастно ответил Люкас, но рука его невольно сжалась, и я заметила торжествующий блеск в глазах Илэны.
– Но по крайней мере вы вернулись… целые и невредимые… оба, – добавила она после намеренной паузы.
Я вызывающе вскинула голову, но тут вмешался Хесус Монтойа, насмешливо улыбаясь:
– Конечно, я здесь не хозяин, но раз все так удачно сложилось, а вы, я вижу, промокли, не стоит ли продолжить нашу радостную беседу в доме?
Я чувствовала себя словно узник, которого возвращают в тюрьму. Монтойа и Илэна ехали по бокам. Чато – позади. Подул легкий ветерок, я задрожала.
– Бедняжка! Ты, должно быть, замерзла! Как глупо с моей стороны не подумать об этом! – проворковала Илэна, издевательски улыбаясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125