Позволь снять ее с тебя, дорогая!
Он наклонился ближе, тонкий шелк соскользнул с плеч, и я с упавшим сердцем заметила предательски раскрасневшееся лицо и лихорадочный блеск глаз.
– Что может быть приятнее, чем провести эти несколько часов в постели с моей очаровательной женой, – прошептал он.
Я стиснула зубы и приготовилась к неизбежному, но в этот момент в дверь постучали.
– Поспешите, влюбленные, пора, – раздался голос Моники.
Не слушая протестов, Марк отбросил смятую сорочку и начал натягивать на меня тонкое ситцевое платье, которое я надевала утром.
– Дорогая, к чему стыдиться такого великолепного тела! Посмотри, как одевается Моника. А потом, это всего-навсего старые друзья! Ложная скромность тебе не к лицу.
Я успела мельком взглянуть на свое отражение – неестественно розовое лицо, растрепанные волосы, губы, распухшие от страстных поцелуев Марка.
Гораздо позже я сообразила, что нужно было остерегаться еле сдерживаемых торжествующих ноток в голосе Марка, когда тот говорил о старых друзьях. Потому что, когда он, обняв меня за талию, вывел на крыльцо, первым, кого я увидела, был Люкас. Позади маячил Хесус Монтойа, удивленно поднявший брови и насмешливо улыбавшийся при виде столь очаровательной пары.
Слова не шли с языка. Я немедленно заставила себя вновь посмотреть на Люка, особенно сознавая, как мы с Марком выглядели в глазах посторонних – влюбленная пара, только сейчас из постели. Я, наверное, упала бы, не сжимай меня Марк так крепко.
– Рад видеть вас, – вкрадчиво начал Монтойа. – Позвольте принести свои поздравления.
Люкас ничего не сказал. А я желала только одного – чтобы земля разверзлась и поглотила меня.
– Спасибо, сеньор. Я и моя жена рады вашему визиту, – ответил Марк, и я словно издалека услышала эхо собственного голоса:
– Спасибо…
На мгновение все застыли, словно позируя для фотографа, но неожиданно поднялась суматоха – все начали весело переговариваться, о чем-то беседовать, а Марк заботливо усадил меня на стул и, встав сзади, властно положил руки на мои плечи.
Помню, как одна мысль билась в голове: спокойно, я должна быть спокойной. Это какая-то новая хитрость Марка, чтобы заставить меня себя выдать.
Я глубоко вздохнула, пытаясь утихомирить бешено бьющееся сердце.
– Видите! Я приехал, как только получил записку. Хесус Монтойа старых друзей не забывает!
Показалось мне это или угольно-черные глаза Монтойа многозначительно блеснули?
– И мы рады вновь видеть вас. Надеюсь, вы убедитесь, что не зря приехали сюда, – вмешался Джон, явно что-то подразумевая.
– Именно на это я и надеялся! А мадам… – Глаза Монтойа откровенно оценивающе задержались на Монике. – Мадам стала еще прекраснее.
Звонкий смех Моники почему-то неприятно резанул уши. Я смело взглянула на Люкаса, но он не сводил глаз с Моники.
– Какой вы льстец, сеньор! – И голосом нежным, почти ласкающим добавила: – Люкас, ты еще слова не сказал. Неужели сердишься на меня?
Казалось, будто я наблюдаю спектакль, поставленный исключительно для меня одной, причем остальные знали сюжет заранее.
Люкас пожал плечами, все еще глядя в раскрасневшееся смеющееся личико.
– Трудно сердиться на таких хорошеньких женщин. Только запомни, никаких штучек, как в прошлый раз.
– Нет-нет, обещаю, – кокетливо надула губки Моника. – Но ты, оказывается, великолепный гладиатор! Какая драка!
Кингмен снисходительно засмеялся:
– Монике нужно было родиться в Древнем Риме. Настоящая Мессалина! Но она обещала, что постарается вести себя прилично.
Значит, Люкас знал ее, знал! И, судя по взглядам, которыми они обменивались, довольно близко! Волна ненависти поднялась во мне к нему, к ней, развратной твари!
Я ненавидела их всех И себя тоже – за то, что позволила врагам заметить свою слабость.
– Итак, – внезапно начал Монтойа, почти мурлыча, – раз мы собрались здесь и знаем друг друга…
– Дела после ужина! – поспешно предложила Моника, и Джон добавил:
– А сейчас выпьем за дружбу! Что скажешь, Марк?
Марк стоял сзади, лица его я не видела, но пальцы впились в мои плечи. Зато голос звучал дружелюбно-весело:
– Прекрасная мысль, хотя я, кажется, единственный здесь, кто не знаком с другом сеньора Монтойа.
– К чему формальности? – вкрадчиво заметил Монтойа. – Люкас, приятель, ты знаешь мистера Марка Шеннона?
Люкас, казалось, с усилием отвел взгляд от Моники и резко сказал:
– Мы встречались, только очень давно.
– В Сокорро, кажется. Но вы правы, это было сто лет назад.
Я не замечала никого, пожирая Люкаса глазами, словно хотела, чтобы все заметили, как я изголодалась по нему. Он отрастил бороду и теперь выглядел старше и угрюмее. Только глаза да гибкая грация движений остались прежними. И он почему-то старался не смотреть на меня. Не мог больше видеть?
И снова все заговорили одновременно: Моника отдавала приказы служанкам, Хесус Монтойа и Джон о чем-то серьезно толковали.
Неожиданно для себя я встала и пошатнулась так, что Марк едва успел поддержать меня.
– Прошу извинить. Я должна немного привести себя в порядок.
Все присутствующие одновременно обернулись. Наконец-то Люкас обратил на меня внимание. Суженные глаза медленно рассматривали меня, и я успела заметить зеленое пламя, полыхавшее в их глубинах.
Но в этот момент Моника с притворным сочувствием заметила:
– Ровена не очень хорошо себя чувствует. Бедняжка! Такое утомительное путешествие.
– Я провожу тебя, дорогая, – преувеличенно заботливо предложил Марк.
А я не могла дождаться, когда же избавлюсь от них.
– Ровена, пока ты не встретишься с ним и не обнаружишь, что он на самом деле собой представляет, тебе не будет покоя. Неужели не понимаешь, почему я должен был попросить Монтойа, чтобы он привез Люка Корда?
– На что ты надеялся? На его отказ? Тогда Монтойа мог бы привезти его связанного по рукам и ногам!
Марк пожал плечами, но глаза его неестественно сверкали.
– Возможно, так было бы лучше всего, но поскольку он здесь по своей воле, это означает только одно: Корд хочет принять участие в набеге. Или думает о мести, Ровена, – вздохнул он. – Видишь теперь? Узнав, что ты моя жена, он полностью потерял к тебе всякий интерес. Моника больше в его вкусе. Он все время на нее пялился.
– Ты сказал, что ненавидишь его! И знаешь, что произошло! Как же можешь говорить о делах? Почему?
– Я цивилизованный человек, Ровена, а он – дикарь, но может быть нам полезен. И есть еще причина: я люблю тебя. И не хочу, чтобы Корд встал между нами. Надеюсь, наконец у тебя будет возможность разглядеть, кто он на самом деле. Наемник. Безжалостный убийца, который все сделает за деньги. И если я увижу, что ты не в силах посмотреть правде в глаза, – жестко добавил Марк, – велю его уничтожить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
Он наклонился ближе, тонкий шелк соскользнул с плеч, и я с упавшим сердцем заметила предательски раскрасневшееся лицо и лихорадочный блеск глаз.
– Что может быть приятнее, чем провести эти несколько часов в постели с моей очаровательной женой, – прошептал он.
Я стиснула зубы и приготовилась к неизбежному, но в этот момент в дверь постучали.
– Поспешите, влюбленные, пора, – раздался голос Моники.
Не слушая протестов, Марк отбросил смятую сорочку и начал натягивать на меня тонкое ситцевое платье, которое я надевала утром.
– Дорогая, к чему стыдиться такого великолепного тела! Посмотри, как одевается Моника. А потом, это всего-навсего старые друзья! Ложная скромность тебе не к лицу.
Я успела мельком взглянуть на свое отражение – неестественно розовое лицо, растрепанные волосы, губы, распухшие от страстных поцелуев Марка.
Гораздо позже я сообразила, что нужно было остерегаться еле сдерживаемых торжествующих ноток в голосе Марка, когда тот говорил о старых друзьях. Потому что, когда он, обняв меня за талию, вывел на крыльцо, первым, кого я увидела, был Люкас. Позади маячил Хесус Монтойа, удивленно поднявший брови и насмешливо улыбавшийся при виде столь очаровательной пары.
Слова не шли с языка. Я немедленно заставила себя вновь посмотреть на Люка, особенно сознавая, как мы с Марком выглядели в глазах посторонних – влюбленная пара, только сейчас из постели. Я, наверное, упала бы, не сжимай меня Марк так крепко.
– Рад видеть вас, – вкрадчиво начал Монтойа. – Позвольте принести свои поздравления.
Люкас ничего не сказал. А я желала только одного – чтобы земля разверзлась и поглотила меня.
– Спасибо, сеньор. Я и моя жена рады вашему визиту, – ответил Марк, и я словно издалека услышала эхо собственного голоса:
– Спасибо…
На мгновение все застыли, словно позируя для фотографа, но неожиданно поднялась суматоха – все начали весело переговариваться, о чем-то беседовать, а Марк заботливо усадил меня на стул и, встав сзади, властно положил руки на мои плечи.
Помню, как одна мысль билась в голове: спокойно, я должна быть спокойной. Это какая-то новая хитрость Марка, чтобы заставить меня себя выдать.
Я глубоко вздохнула, пытаясь утихомирить бешено бьющееся сердце.
– Видите! Я приехал, как только получил записку. Хесус Монтойа старых друзей не забывает!
Показалось мне это или угольно-черные глаза Монтойа многозначительно блеснули?
– И мы рады вновь видеть вас. Надеюсь, вы убедитесь, что не зря приехали сюда, – вмешался Джон, явно что-то подразумевая.
– Именно на это я и надеялся! А мадам… – Глаза Монтойа откровенно оценивающе задержались на Монике. – Мадам стала еще прекраснее.
Звонкий смех Моники почему-то неприятно резанул уши. Я смело взглянула на Люкаса, но он не сводил глаз с Моники.
– Какой вы льстец, сеньор! – И голосом нежным, почти ласкающим добавила: – Люкас, ты еще слова не сказал. Неужели сердишься на меня?
Казалось, будто я наблюдаю спектакль, поставленный исключительно для меня одной, причем остальные знали сюжет заранее.
Люкас пожал плечами, все еще глядя в раскрасневшееся смеющееся личико.
– Трудно сердиться на таких хорошеньких женщин. Только запомни, никаких штучек, как в прошлый раз.
– Нет-нет, обещаю, – кокетливо надула губки Моника. – Но ты, оказывается, великолепный гладиатор! Какая драка!
Кингмен снисходительно засмеялся:
– Монике нужно было родиться в Древнем Риме. Настоящая Мессалина! Но она обещала, что постарается вести себя прилично.
Значит, Люкас знал ее, знал! И, судя по взглядам, которыми они обменивались, довольно близко! Волна ненависти поднялась во мне к нему, к ней, развратной твари!
Я ненавидела их всех И себя тоже – за то, что позволила врагам заметить свою слабость.
– Итак, – внезапно начал Монтойа, почти мурлыча, – раз мы собрались здесь и знаем друг друга…
– Дела после ужина! – поспешно предложила Моника, и Джон добавил:
– А сейчас выпьем за дружбу! Что скажешь, Марк?
Марк стоял сзади, лица его я не видела, но пальцы впились в мои плечи. Зато голос звучал дружелюбно-весело:
– Прекрасная мысль, хотя я, кажется, единственный здесь, кто не знаком с другом сеньора Монтойа.
– К чему формальности? – вкрадчиво заметил Монтойа. – Люкас, приятель, ты знаешь мистера Марка Шеннона?
Люкас, казалось, с усилием отвел взгляд от Моники и резко сказал:
– Мы встречались, только очень давно.
– В Сокорро, кажется. Но вы правы, это было сто лет назад.
Я не замечала никого, пожирая Люкаса глазами, словно хотела, чтобы все заметили, как я изголодалась по нему. Он отрастил бороду и теперь выглядел старше и угрюмее. Только глаза да гибкая грация движений остались прежними. И он почему-то старался не смотреть на меня. Не мог больше видеть?
И снова все заговорили одновременно: Моника отдавала приказы служанкам, Хесус Монтойа и Джон о чем-то серьезно толковали.
Неожиданно для себя я встала и пошатнулась так, что Марк едва успел поддержать меня.
– Прошу извинить. Я должна немного привести себя в порядок.
Все присутствующие одновременно обернулись. Наконец-то Люкас обратил на меня внимание. Суженные глаза медленно рассматривали меня, и я успела заметить зеленое пламя, полыхавшее в их глубинах.
Но в этот момент Моника с притворным сочувствием заметила:
– Ровена не очень хорошо себя чувствует. Бедняжка! Такое утомительное путешествие.
– Я провожу тебя, дорогая, – преувеличенно заботливо предложил Марк.
А я не могла дождаться, когда же избавлюсь от них.
– Ровена, пока ты не встретишься с ним и не обнаружишь, что он на самом деле собой представляет, тебе не будет покоя. Неужели не понимаешь, почему я должен был попросить Монтойа, чтобы он привез Люка Корда?
– На что ты надеялся? На его отказ? Тогда Монтойа мог бы привезти его связанного по рукам и ногам!
Марк пожал плечами, но глаза его неестественно сверкали.
– Возможно, так было бы лучше всего, но поскольку он здесь по своей воле, это означает только одно: Корд хочет принять участие в набеге. Или думает о мести, Ровена, – вздохнул он. – Видишь теперь? Узнав, что ты моя жена, он полностью потерял к тебе всякий интерес. Моника больше в его вкусе. Он все время на нее пялился.
– Ты сказал, что ненавидишь его! И знаешь, что произошло! Как же можешь говорить о делах? Почему?
– Я цивилизованный человек, Ровена, а он – дикарь, но может быть нам полезен. И есть еще причина: я люблю тебя. И не хочу, чтобы Корд встал между нами. Надеюсь, наконец у тебя будет возможность разглядеть, кто он на самом деле. Наемник. Безжалостный убийца, который все сделает за деньги. И если я увижу, что ты не в силах посмотреть правде в глаза, – жестко добавил Марк, – велю его уничтожить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125