если собиралась покататься верхом, двое-трое вооруженных людей появляются словно бы ниоткуда. Напрасно я злилась и протестовала – ковбои вежливо касались руками полей шляп, извинялись и объясняли, что так велел мистер Шеннон. Если я приказывала им убраться, они исчезали из виду, но обязательно были поблизости – прятались за деревьями или кустами, но не спускали с меня глаз.
Даже отправляясь на почту в Санта-Риту с Жюлем и Мартой, я замечала знакомые лица ковбоев и наемников или видела лошадей с клеймом «ШД», привязанных к столбам. Жюль признался, что Тодд приставил на ночь к дверям нашего дома охранника – беспокоясь о моей безопасности, конечно.
Вне себя от бешенства, я бросилась к Марку, которого в последнее время редко видела. Он объяснил, что Тодд каждый день придумывает для него новые занятия и деловые поездки. И хотя Марку тоже все это не нравилось, он, как всегда, пытался быть справедливым.
– Знаю, ты, должно быть, вне себя, но поверь, Ровена, это, может быть, к лучшему. Набеги апачей участились. Вчера они сожгли ферму в пятидесяти милях отсюда! Только за две недели ранчо потеряло свыше сотни голов скота. Так что видишь…
Сердце почему-то учащенно забилось, но пронзительный взгляд Марка не позволил выдать себя, и я только поспешно пробормотала:
– Не стану этого терпеть! А если Тодд думает, что может таким способом вынудить меня согласиться…
– Ну конечно, он не может заставить тебя выйти за него, – утешил Марк, мне показалось, слегка нахмурившись.
– И я не позволю его людям слоняться по моей земле! Что, если нанять ковбоев, которые станут слушаться только моих приказов? Надоело чувствовать себя как в тюрьме!
– Ровена, прошу, будь разумной, смотри на вещи здраво! Найдутся ли в этой стране люди, согласные подчиниться приказаниям женщины? Конечно, заплатив огромную сумму, можно найти наемников-профессионалов, но эти люди – настоящие хищники, как ты рассчитываешь управлять ими в одиночку? Не хочешь же развязать здесь настоящую войну только потому, что дядя заботится о твоей безопасности? Ни один человек на этой территории не примет твою сторону. Пожалуйста, наберись немного терпения, пойми, дяде удалось взять над тобой верх…
– Терпение?! Тодд считает, что может сломить меня или вынудить бежать отсюда! Иногда я чувствую, что вот-вот сойду с ума – от ярости или тоски. Чего я жду? Почему до сих пор нет известий от Монтойа? А ты… друг называется! Позволяешь отсылать тебя прочь, как… как…
– Как лакея, хочешь сказать? – закончил за меня Марк. – Когда-нибудь я докажу, что…
– Марк, не сердись, прости меня! Сама не знаю, что говорю. – Я попыталась засмеяться, но почему-то всхлипнула. – Это все от жары и от… Если бы знать только, что мистер Брэгг жив, если бы он сумел доказать хоть что-то! Я бы чувствовала, что не зря приехала сюда.
– Конечно, не зря! И думать не смей!
Забыв о собственных обидах, Марк, положив руки мне на плечи, тревожно вгляделся в глаза.
– Послушай, раз это так много значит для тебя, попытаюсь увидеться с этим Монтойа… Завтра нужно ехать в Лас-Крусес, но я потрачу еще несколько дней и отыщу его. Если мистер Брэгг жив, мы его найдем, а при необходимости, когда буду в Бостоне, найму другого сыщика, пусть выяснит, что с ним случилось.
– Когда ты возвращаешься в Бостон? Ты ничего не говорил, – расстроенно пробормотала я. – Неужели хочешь оставить меня здесь одну?
Я вела себя как избалованный, испорченный ребенок и, поняв это, попыталась все исправить.
– Прости… я должна была понять, что твое место не здесь и пора возвращаться к адвокатской практике. Ты, наверное, считаешь меня законченной эгоисткой!
Пальцы Марка сжимались все сильнее, но голос не дрожал:
– Ровена! Я давно хотел тебе сказать, но не был уверен. Сейчас мне кажется, что тебе будет плохо одной. Выслушай и не перебивай, или у меня не хватит мужества попытаться сказать это еще раз. Ты знаешь, я люблю тебя, но не подозреваешь, как сильно. Позволь доказать это. Уедем вместе на восток. Здесь не место ни тебе, ни мне. Понимаешь, ты сама говорила это. Будь моей женой, Ровена. Оставь все это дяде – пусть радуется, что победил. Что остается тебе, кроме ужасных воспоминаний?! К чему страдать и мучиться? Даже если не захочешь выйти за меня, поезжай в Бостон, хотя бы погостить. Моя мать с радостью примет тебя, пока не решишь, что делать дальше. Ровена, неужели не видишь сама: здесь больше невозможно жить!
Я взглянула в умоляющее лицо Марка и смогла только неубедительно пробормотать:
– Но твой дядя?! Он никогда тебе не простит!
– Пусть дядя отправляется ко всем чертям вместе с наследством, которым надеется удержать меня! – почти закричал Марк. – Господи! Я все время чувствую себя так, словно на шее висит тяжелое ярмо! Не будь тебя, давно бы уехал! Ровена, прошу, обещай, что подумаешь над моими словами. Не нужно отвечать сейчас. Я хочу, чтобы ты была уверена в собственном решении.
Именно так обстояли дела до того дня, когда Марк должен был возвратиться из Лас-Крусеса… а в мою жизнь вновь ворвался Люкас Корд.
Глава 37
У меня было время все обдумать, пока Марк находился в отъезде. Он задерживался, но я даже была рада – слишком уж привыкла за последнее время зависеть от Марка, пора было привыкать полагаться, как раньше, только на себя.
Необходимо было многое решить. Марк ожидал моего ответа. Что сказать ему? И что делать с Тоддом, одновременно желавшим и ненавидевшим меня? Еще несколько недель, и придется выбирать – выйти замуж или уехать. Сама мысль о Тодде вызвала гнев и раздражение. Неужели он в самом деле воображает, что может принудить меня? Я пыталась убедить себя, что Тодд эгоист и не привык считаться с чувствами других, но ощущение неловкости не проходило – хотя он ухитрялся не показываться мне на глаза, несомненно, знал о каждом моем шаге. Его люди следовали за мной по пятам. Чего он надеялся добиться?
Я пыталась вести строго размеренную жизнь, занималась делами, ездила верхом, притворяясь, что не замечаю охранников, читала дневники отца в надежде лучше понять его.
Была еще причина, по которой я старалась занять себя и уставать так, чтобы валиться вечером в постель, засыпать мертвым сном и ни о чем не думать, то, в чем я не осмеливалась признаться самой себе, ужасное подозрение, терзавшее душу.
Мне всегда были неприятны некоторые физические особенности, присущие женщинам, и временами я всеми силами души желала бы родиться мужчиной и никогда не испытывать ежемесячных недомоганий… но сейчас было слишком поздно предаваться бесплодным мечтаниям. Я приучилась избегать по утрам встревоженных глаз Марты, приносившей мне горячий шоколад. Она протягивала чашку, я упрямо отталкивала ее, настойчиво убеждая себя, что во всем виноваты жара и те кошмары, которые каждую ночь преследовали меня во сне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
Даже отправляясь на почту в Санта-Риту с Жюлем и Мартой, я замечала знакомые лица ковбоев и наемников или видела лошадей с клеймом «ШД», привязанных к столбам. Жюль признался, что Тодд приставил на ночь к дверям нашего дома охранника – беспокоясь о моей безопасности, конечно.
Вне себя от бешенства, я бросилась к Марку, которого в последнее время редко видела. Он объяснил, что Тодд каждый день придумывает для него новые занятия и деловые поездки. И хотя Марку тоже все это не нравилось, он, как всегда, пытался быть справедливым.
– Знаю, ты, должно быть, вне себя, но поверь, Ровена, это, может быть, к лучшему. Набеги апачей участились. Вчера они сожгли ферму в пятидесяти милях отсюда! Только за две недели ранчо потеряло свыше сотни голов скота. Так что видишь…
Сердце почему-то учащенно забилось, но пронзительный взгляд Марка не позволил выдать себя, и я только поспешно пробормотала:
– Не стану этого терпеть! А если Тодд думает, что может таким способом вынудить меня согласиться…
– Ну конечно, он не может заставить тебя выйти за него, – утешил Марк, мне показалось, слегка нахмурившись.
– И я не позволю его людям слоняться по моей земле! Что, если нанять ковбоев, которые станут слушаться только моих приказов? Надоело чувствовать себя как в тюрьме!
– Ровена, прошу, будь разумной, смотри на вещи здраво! Найдутся ли в этой стране люди, согласные подчиниться приказаниям женщины? Конечно, заплатив огромную сумму, можно найти наемников-профессионалов, но эти люди – настоящие хищники, как ты рассчитываешь управлять ими в одиночку? Не хочешь же развязать здесь настоящую войну только потому, что дядя заботится о твоей безопасности? Ни один человек на этой территории не примет твою сторону. Пожалуйста, наберись немного терпения, пойми, дяде удалось взять над тобой верх…
– Терпение?! Тодд считает, что может сломить меня или вынудить бежать отсюда! Иногда я чувствую, что вот-вот сойду с ума – от ярости или тоски. Чего я жду? Почему до сих пор нет известий от Монтойа? А ты… друг называется! Позволяешь отсылать тебя прочь, как… как…
– Как лакея, хочешь сказать? – закончил за меня Марк. – Когда-нибудь я докажу, что…
– Марк, не сердись, прости меня! Сама не знаю, что говорю. – Я попыталась засмеяться, но почему-то всхлипнула. – Это все от жары и от… Если бы знать только, что мистер Брэгг жив, если бы он сумел доказать хоть что-то! Я бы чувствовала, что не зря приехала сюда.
– Конечно, не зря! И думать не смей!
Забыв о собственных обидах, Марк, положив руки мне на плечи, тревожно вгляделся в глаза.
– Послушай, раз это так много значит для тебя, попытаюсь увидеться с этим Монтойа… Завтра нужно ехать в Лас-Крусес, но я потрачу еще несколько дней и отыщу его. Если мистер Брэгг жив, мы его найдем, а при необходимости, когда буду в Бостоне, найму другого сыщика, пусть выяснит, что с ним случилось.
– Когда ты возвращаешься в Бостон? Ты ничего не говорил, – расстроенно пробормотала я. – Неужели хочешь оставить меня здесь одну?
Я вела себя как избалованный, испорченный ребенок и, поняв это, попыталась все исправить.
– Прости… я должна была понять, что твое место не здесь и пора возвращаться к адвокатской практике. Ты, наверное, считаешь меня законченной эгоисткой!
Пальцы Марка сжимались все сильнее, но голос не дрожал:
– Ровена! Я давно хотел тебе сказать, но не был уверен. Сейчас мне кажется, что тебе будет плохо одной. Выслушай и не перебивай, или у меня не хватит мужества попытаться сказать это еще раз. Ты знаешь, я люблю тебя, но не подозреваешь, как сильно. Позволь доказать это. Уедем вместе на восток. Здесь не место ни тебе, ни мне. Понимаешь, ты сама говорила это. Будь моей женой, Ровена. Оставь все это дяде – пусть радуется, что победил. Что остается тебе, кроме ужасных воспоминаний?! К чему страдать и мучиться? Даже если не захочешь выйти за меня, поезжай в Бостон, хотя бы погостить. Моя мать с радостью примет тебя, пока не решишь, что делать дальше. Ровена, неужели не видишь сама: здесь больше невозможно жить!
Я взглянула в умоляющее лицо Марка и смогла только неубедительно пробормотать:
– Но твой дядя?! Он никогда тебе не простит!
– Пусть дядя отправляется ко всем чертям вместе с наследством, которым надеется удержать меня! – почти закричал Марк. – Господи! Я все время чувствую себя так, словно на шее висит тяжелое ярмо! Не будь тебя, давно бы уехал! Ровена, прошу, обещай, что подумаешь над моими словами. Не нужно отвечать сейчас. Я хочу, чтобы ты была уверена в собственном решении.
Именно так обстояли дела до того дня, когда Марк должен был возвратиться из Лас-Крусеса… а в мою жизнь вновь ворвался Люкас Корд.
Глава 37
У меня было время все обдумать, пока Марк находился в отъезде. Он задерживался, но я даже была рада – слишком уж привыкла за последнее время зависеть от Марка, пора было привыкать полагаться, как раньше, только на себя.
Необходимо было многое решить. Марк ожидал моего ответа. Что сказать ему? И что делать с Тоддом, одновременно желавшим и ненавидевшим меня? Еще несколько недель, и придется выбирать – выйти замуж или уехать. Сама мысль о Тодде вызвала гнев и раздражение. Неужели он в самом деле воображает, что может принудить меня? Я пыталась убедить себя, что Тодд эгоист и не привык считаться с чувствами других, но ощущение неловкости не проходило – хотя он ухитрялся не показываться мне на глаза, несомненно, знал о каждом моем шаге. Его люди следовали за мной по пятам. Чего он надеялся добиться?
Я пыталась вести строго размеренную жизнь, занималась делами, ездила верхом, притворяясь, что не замечаю охранников, читала дневники отца в надежде лучше понять его.
Была еще причина, по которой я старалась занять себя и уставать так, чтобы валиться вечером в постель, засыпать мертвым сном и ни о чем не думать, то, в чем я не осмеливалась признаться самой себе, ужасное подозрение, терзавшее душу.
Мне всегда были неприятны некоторые физические особенности, присущие женщинам, и временами я всеми силами души желала бы родиться мужчиной и никогда не испытывать ежемесячных недомоганий… но сейчас было слишком поздно предаваться бесплодным мечтаниям. Я приучилась избегать по утрам встревоженных глаз Марты, приносившей мне горячий шоколад. Она протягивала чашку, я упрямо отталкивала ее, настойчиво убеждая себя, что во всем виноваты жара и те кошмары, которые каждую ночь преследовали меня во сне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125