Бросишься ли ты сломя голову спасать свою возлюбленную? – Жоржетта покачала головой. – Что ж, это было бы подвигом в твоем духе. Но если ты покинешь тяжелобольного отца, власти, скорее всего, поверят, что ты меня соблазнил и мы вместе отравили его. Ты много выигрываешь от его смерти, а если принять во внимание неприятные события прошлого… – Она оборвала фразу и пожала плечами, тут же задохнувшись от боли.
Солити ухватил Эверода за плечо.
– Вот этого не нужно! Если она доведет тебя до убийства, она победит. – Видя, что эти доводы на Эверода не подействовали, он добавил: – Подумай о Мауре и об отце. Ты нужен им.
Эверод кивнул, соглашаясь с другом. Как бы это ни было заманчиво, Жоржетта не умрет от его руки. Где-то там Маура один на один с Роуэном. Виконт ощутил горечь во рту, когда подумал, что он сам в этом отчасти виноват.
– В каком месте они собираются пересечь границу?
Жоржетта фыркнула:
– Если у тебя будет быстрый конь и сам дьявол станет тебе помогать, ты поспеешь как раз вовремя, чтобы поцеловать свежеиспеченную невестку.
Глава 25
– Маура! Мы же вот-вот станем мужем и женой, – снисходительно объяснил Роуэн, когда она застыла на пороге комнаты, только что снятой им на постоялом дворе. – Нет ничего дурного в том, чтобы провести ночь в одной постели. Да к тому же других свободных комнат у хозяина просто нет.
Они уже больше суток провели в пути, направляясь в Гретна-Грин, и оба устали от бесконечной тряски в тесном экипаже. Поэтому, когда Роуэн предложил отдохнуть несколько часов, Маура охотно с ним согласилась. Она страстно молилась о том, чтобы горячий обед и короткий сон прогнали уныние и сомнения, которые нарастали у нее по мере приближения к цели их побега.
На обед подали вареную баранину, пирог с телятиной, горошек, лук, водянистый вареный картофель и очень горький эль. Скромная еда не могла удовлетворить ее тонкий вкус, но горячая пища и эль наполнили и согрели ее пустой желудок.
Маура нахмурилась, увидев узкую койку, которую Роуэн предлагал ей разделить с ним. Девушка сомневалась, что эта постель окажется хотя бы столь же сносной, как обед.
Роуэн увидел, что Маура все еще колеблется, и накопившееся в нем раздражение прорвалось наружу. Пробормотав под нос ругательство, он быстро подошел к ней и за руку втащил в комнату, Маура подошла к маленькому камину, намеренно не обращая внимания на громко сопевшего Роуэна. Его раздражало то, как она держится, однако Мауре было не до него – она слишком устала.
Они проехали много миль, Лондон был теперь далеко, но от этого печаль в ее сердце не улеглась. Темная часть ее души винила Эверода за то, что здоровье Уоррингтона резко пошатнулось. Маура размышляла о том, обрадуется ли Эверод, когда вести о кончине отца дойдут до него.
– Как ты думаешь, Роуэн, он еще жив? – спросила она, стараясь не отрывать взгляда от мерцающих в камине угольков.
– Кто жив? Ах да, отец! – откликнулся Роуэн, с трудом выдергивая руку из рукава измятого сюртука. Он несколько раз сильно встряхнул сюртук, затем повесил его на спинку стула. – Ты же видела, в каком он состоянии, любовь моя. Не сомневаюсь, что его жизнь пришла к своему неизбежному завершению.
Дядя умер. После всего, что произошло, эта мысль казалась невыносимой. Роуэн не говорил больше ни слова, и Маура бросила взгляд в его сторону. Он смотрел на нее, снова нахмурившись. Перед нею вдруг приподнялась завеса будущего. За этой завесой скрывались годы, которые ей предстоит провести вдвоем с непрерывно брюзжащим, вечно недовольным ею Роуэном.
– А ты полагаешь, будто он еще жив?
При этом обвинении ее тонкая бровь изогнулась дугой.
– А ты разве так не думаешь?
Роуэн, волнуясь, пригладил волосы.
– Ну конечно. Что за нелепый вопрос! Я, в конце концов, самый преданный его сын.
Ему в голову пришла неприятная мысль, и Роуэн прищурил глаза. Эта мысль побудила его сердито подойти к Мауре и схватить ее за запястья. Большими пальцами он потер нежную кожу ее рук.
– А как же твоя преданность, Маура? Она столь же непостоянна, как и твое сердце?
Девушка выдержала его горящий взгляд.
– Непостоянство предполагает утрату. Но смею тебя заверить: тебе мое сердце никогда не принадлежало. – Она вырвалась из его рук и отошла подальше от человека, стать женой которого пообещала умирающему дяде. Часы, проведенные наедине с Роуэном, заставили ее усомниться в разумности этой клятвы, данной под сильным нажимом родных. Маура замешкалась у кровати, в горле застрял ком. Она ощутила жар тела Роуэна за миг до того, как он обхватил руками ее бедра. Девушка попыталась было увернуться, но он безжалостно вцепился в нее и удержал на месте.
– Твоя правда, – выдохнул Роуэн Мауре в ухо и положил подбородок ей на плечо. – Ты не подпускала меня ни к своему сердцу, ни к своему телу. Если вдуматься, это смешно: ведь я, единственный из Лидсоу, предложил тебе руку и сердце. А что же мой дражайший старший брат? Эверод искусно соблазнил тебя красивыми словами или же просто нагнул да и лишил невинности?
Маура застыла в его объятиях. Прежняя усталость отступила, как только она осознала всю опасность своего положения. Если Эверод предпочитал искушать, то в поведении его брата было что-то угрожающее. С той минуты, как они покинули лондонский особняк Уоррингтонов, Роуэн стал неуловимо меняться. Интуиция ясно говорила Мауре о том, что ее жених вполне способен просто-напросто швырнуть ее на кровать и силой утвердить свои притязания, если она будет и дальше перечить ему.
По щеке Мауры скатилась одинокая слеза.
– Твой брат, Роуэн, лжец и законченный негодяй. А подробности уже не имеют никакого значения. – Она смахнула слезинку, слегка повернулась в его объятиях и выжала из себя бледную улыбку. – Я за тебя выхожу замуж.
– Вы действительно не видели эту женщину? – Эверод сунул прямо под нос хозяину постоялого двора миниатюрный портрет Мауры, взятый им в доме Уоррингтонов. От страха опоздать и от усталости он уже с трудом держал себя в руках. – Волосы темно-русые. Глаза цвета морской волны после бури. – «Господи! Я описываю ее цветистым языком романов!» – Она, должно быть, путешествует вместе с одним джентльменом.
Трактирщик продолжал отрицательно качать головой, и Эверод глухо заворчал и скрипнул зубами. Но попробовал все же продолжить расспросы.
– Вероятно, они очень торопились. Могли остановиться у вас всего на одну ночь или даже на несколько часов.
Конечно же, Жоржетта велела Роуэну как можно реже останавливаться, пока они с Маурой не доберутся до Гретна-Грин. Графиня изначально не доверяла Эвероду, не знала точно, каковы его чувства к Мауре. Она обязательно должна была предупредить Роуэна, чтобы тот был настороже.
– Да нет, милорд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Солити ухватил Эверода за плечо.
– Вот этого не нужно! Если она доведет тебя до убийства, она победит. – Видя, что эти доводы на Эверода не подействовали, он добавил: – Подумай о Мауре и об отце. Ты нужен им.
Эверод кивнул, соглашаясь с другом. Как бы это ни было заманчиво, Жоржетта не умрет от его руки. Где-то там Маура один на один с Роуэном. Виконт ощутил горечь во рту, когда подумал, что он сам в этом отчасти виноват.
– В каком месте они собираются пересечь границу?
Жоржетта фыркнула:
– Если у тебя будет быстрый конь и сам дьявол станет тебе помогать, ты поспеешь как раз вовремя, чтобы поцеловать свежеиспеченную невестку.
Глава 25
– Маура! Мы же вот-вот станем мужем и женой, – снисходительно объяснил Роуэн, когда она застыла на пороге комнаты, только что снятой им на постоялом дворе. – Нет ничего дурного в том, чтобы провести ночь в одной постели. Да к тому же других свободных комнат у хозяина просто нет.
Они уже больше суток провели в пути, направляясь в Гретна-Грин, и оба устали от бесконечной тряски в тесном экипаже. Поэтому, когда Роуэн предложил отдохнуть несколько часов, Маура охотно с ним согласилась. Она страстно молилась о том, чтобы горячий обед и короткий сон прогнали уныние и сомнения, которые нарастали у нее по мере приближения к цели их побега.
На обед подали вареную баранину, пирог с телятиной, горошек, лук, водянистый вареный картофель и очень горький эль. Скромная еда не могла удовлетворить ее тонкий вкус, но горячая пища и эль наполнили и согрели ее пустой желудок.
Маура нахмурилась, увидев узкую койку, которую Роуэн предлагал ей разделить с ним. Девушка сомневалась, что эта постель окажется хотя бы столь же сносной, как обед.
Роуэн увидел, что Маура все еще колеблется, и накопившееся в нем раздражение прорвалось наружу. Пробормотав под нос ругательство, он быстро подошел к ней и за руку втащил в комнату, Маура подошла к маленькому камину, намеренно не обращая внимания на громко сопевшего Роуэна. Его раздражало то, как она держится, однако Мауре было не до него – она слишком устала.
Они проехали много миль, Лондон был теперь далеко, но от этого печаль в ее сердце не улеглась. Темная часть ее души винила Эверода за то, что здоровье Уоррингтона резко пошатнулось. Маура размышляла о том, обрадуется ли Эверод, когда вести о кончине отца дойдут до него.
– Как ты думаешь, Роуэн, он еще жив? – спросила она, стараясь не отрывать взгляда от мерцающих в камине угольков.
– Кто жив? Ах да, отец! – откликнулся Роуэн, с трудом выдергивая руку из рукава измятого сюртука. Он несколько раз сильно встряхнул сюртук, затем повесил его на спинку стула. – Ты же видела, в каком он состоянии, любовь моя. Не сомневаюсь, что его жизнь пришла к своему неизбежному завершению.
Дядя умер. После всего, что произошло, эта мысль казалась невыносимой. Роуэн не говорил больше ни слова, и Маура бросила взгляд в его сторону. Он смотрел на нее, снова нахмурившись. Перед нею вдруг приподнялась завеса будущего. За этой завесой скрывались годы, которые ей предстоит провести вдвоем с непрерывно брюзжащим, вечно недовольным ею Роуэном.
– А ты полагаешь, будто он еще жив?
При этом обвинении ее тонкая бровь изогнулась дугой.
– А ты разве так не думаешь?
Роуэн, волнуясь, пригладил волосы.
– Ну конечно. Что за нелепый вопрос! Я, в конце концов, самый преданный его сын.
Ему в голову пришла неприятная мысль, и Роуэн прищурил глаза. Эта мысль побудила его сердито подойти к Мауре и схватить ее за запястья. Большими пальцами он потер нежную кожу ее рук.
– А как же твоя преданность, Маура? Она столь же непостоянна, как и твое сердце?
Девушка выдержала его горящий взгляд.
– Непостоянство предполагает утрату. Но смею тебя заверить: тебе мое сердце никогда не принадлежало. – Она вырвалась из его рук и отошла подальше от человека, стать женой которого пообещала умирающему дяде. Часы, проведенные наедине с Роуэном, заставили ее усомниться в разумности этой клятвы, данной под сильным нажимом родных. Маура замешкалась у кровати, в горле застрял ком. Она ощутила жар тела Роуэна за миг до того, как он обхватил руками ее бедра. Девушка попыталась было увернуться, но он безжалостно вцепился в нее и удержал на месте.
– Твоя правда, – выдохнул Роуэн Мауре в ухо и положил подбородок ей на плечо. – Ты не подпускала меня ни к своему сердцу, ни к своему телу. Если вдуматься, это смешно: ведь я, единственный из Лидсоу, предложил тебе руку и сердце. А что же мой дражайший старший брат? Эверод искусно соблазнил тебя красивыми словами или же просто нагнул да и лишил невинности?
Маура застыла в его объятиях. Прежняя усталость отступила, как только она осознала всю опасность своего положения. Если Эверод предпочитал искушать, то в поведении его брата было что-то угрожающее. С той минуты, как они покинули лондонский особняк Уоррингтонов, Роуэн стал неуловимо меняться. Интуиция ясно говорила Мауре о том, что ее жених вполне способен просто-напросто швырнуть ее на кровать и силой утвердить свои притязания, если она будет и дальше перечить ему.
По щеке Мауры скатилась одинокая слеза.
– Твой брат, Роуэн, лжец и законченный негодяй. А подробности уже не имеют никакого значения. – Она смахнула слезинку, слегка повернулась в его объятиях и выжала из себя бледную улыбку. – Я за тебя выхожу замуж.
– Вы действительно не видели эту женщину? – Эверод сунул прямо под нос хозяину постоялого двора миниатюрный портрет Мауры, взятый им в доме Уоррингтонов. От страха опоздать и от усталости он уже с трудом держал себя в руках. – Волосы темно-русые. Глаза цвета морской волны после бури. – «Господи! Я описываю ее цветистым языком романов!» – Она, должно быть, путешествует вместе с одним джентльменом.
Трактирщик продолжал отрицательно качать головой, и Эверод глухо заворчал и скрипнул зубами. Но попробовал все же продолжить расспросы.
– Вероятно, они очень торопились. Могли остановиться у вас всего на одну ночь или даже на несколько часов.
Конечно же, Жоржетта велела Роуэну как можно реже останавливаться, пока они с Маурой не доберутся до Гретна-Грин. Графиня изначально не доверяла Эвероду, не знала точно, каковы его чувства к Мауре. Она обязательно должна была предупредить Роуэна, чтобы тот был настороже.
– Да нет, милорд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67