На белоснежной подушке лицо Уоррингтона казалось пепельно-серым, губы болезненно сжались в тонкую линию. Он протянул Мауре руку с тонкими пальцами, скрючившимися наподобие когтей.
– Маура, – проговорил граф, задыхаясь, словно его легким не хватало воздуха.
Она бросилась к кровати.
– Дядя! – Девушка схватила его за руку, молясь про себя, чтобы он выздоровел. – Что случилось? Вам очень больно?
– Чуть-чуть, – солгал граф. Маура поцеловала его руку. – Я сильно напугал твою тетушку, когда упал без чувств. Кажется, я ударился головой.
Уоррингтон скрипнул зубами, все его тело напряглось: на него накатил новый приступ сильной боли. Маура с тревогой посмотрела на Роуэна.
– Вам нельзя говорить. Доктор Бэрк настаивает, чтобы вы отдыхали.
– Непременно, – пообещал Уоррингтон. Боль немного отступила, и он удобнее устроился на матрасе. – Роуэн, Маура, у меня осталось мало времени.
– Нет! – Роуэн беспокойно заерзал на стуле.
– Я умираю, – без обиняков сказал граф. – Бэрк говорит, что сердце у меня изношенное, а я верю ему, потому что дело свое он знает.
Слезы, повисшие на ресницах Мауры, застили ей взор.
– Но вы же так упрямы, дядя! Вы еще можете доказать, что доктор Бэрк заблуждается.
– Мне надобно привести в порядок свои дела. Утром Жоржетта вызовет сюда моего стряпчего. – Уоррингтон отпустил руки Роуэна и Мауры. Отворачиваясь от нее и согнувшись пополам, он сильно закашлялся.
Маура поспешила к стоявшему у кровати приставному столику. На нем стояли несколько флаконов темного стекла, бокал и кувшин с водой. Она наполнила бокал и подала графу.
– Я пойду посмотрю: быть может, доктор Бэрк еще не успел уйти, – предложила она.
– Уже ушел, – сказала Жоржетта, входя в комнату. Встревоженная, она поспешила к постели больного. – Что случилось?
– Ничего, женушка. Я совершенно здоров, – сказал Уоррингтон, отодвигая поданный ему бокал, из которого успел отпить несколько глотков. – Я как раз собирался рассказать Роуэну и Мауре о том, что мы тут без них обсуждали.
– Тебе что-то нужно, отец? – спросил Роуэн, вытирая платком испарину, выступившую на лбу и висках графа.
– Обещание, – прошептал Уоррингтон. – Роуэн, мне надобно, чтобы ты дал слово: безосновательные обвинения в адрес Мауры со стороны твоего брата не должны помешать твоему решению жениться на ней. – Он посмотрел на графиню. – Я желаю, чтобы вы с Маурой соединили свои судьбы.
– Твои тревоги излишни, отец! – воскликнул Роуэн, схватил Мауру за руку и привлек ее к себе. – Маура согласилась стать моей женой.
– Роуэн!
Ничего подобного она не говорила. Пока они ехали в экипаже, Роуэн уверял ее в своих чувствах, но Маура и слова не сказала о том, что согласна выйти за него замуж. Он был обижен ее холодностью, однако согласился подождать еще.
– Немедленно! – Уоррингтон весь дрожал от нового приступа сильной боли. – Если вы отправитесь немедленно, то сможете пожениться уже через несколько дней. В Шотландии.
Бежать в Гретна-Грин? Маура попыталась справиться с нахлынувшим на нее чувством страха и растерянности. Она и так мало могла распоряжаться своей будущностью, а теперь с ней и вовсе перестали считаться.
– Я не могу вступить в брак без благословения родителей. – Она беспомощно посмотрела на Роуэна, умоляя его понять ее чувства.
Жоржетта обняла ее за талию.
– Твои родители все поймут. Они много лет видели, как вы с Роуэном увиваетесь друг за другом. В последнем письме к сестре я предуведомила ее, что по возвращении из Индии их, вероятно, будут ждать добрые вести.
– Вот мое последнее желание, Маура, – сказал граф, с трудом переводя дыхание. – Я всегда относился к тебе как к дочери. Окажи мне уважение, сделай так, чтобы мечта моя сбылась. Возвращайся к моему смертному ложу, став женой моего сына.
Роуэн с силой сжал пальцы Мауры. Он без слов предостерегал ее, чтобы она не усугубила состояние старого графа, идя наперекор его последней воле. Маура глубоко, вздохнула и кивнула.
– Я стану женой вашего сына.
Глава 24
Эверод выпрыгнул из коляски первым. Быстрыми шагами он взбежал по ступенькам к парадной двери отцовского особняка. Дверь была заперта, но это не могло его остановить. Он не раз перелезал через садовую ограду в надежде повидать Мауру. Не так много часов прошло с того мгновения, когда он по-хозяйски вошел в этот дом и проследовал его коридорами до ее двери.
Он наследник Уоррингтона, но во всем доме помнила об этом, кажется, одна только Маура. Уже много лет она была влюблена в него. А он все это время презирал ее. Когда он подошел к ней в книжной лавке, она испугалась, что он обидит ее. И все же она заставила себя преодолеть неприязнь и попробовать достучаться до того юноши, которого когда-то любила. Его побуждения в отношении Мауры отнюдь не были столь же благородны, и все же именно ему она преподнесла в дар свою невинность.
Это была единственная ее драгоценность, которую она могла принести ему в жертву. Она отчаянно рисковала, доверяясь мужчине, который не так давно собирался похитить ее невинность лишь для того, чтобы посмеяться над ней.
И чем же он отплатил ей за доверие? Он позволил своему гневу и ревности к Роуэну довести себя до того, чтобы публично опозорить единственную женщину, которая любила его безоглядно, со шрамом и прочими недостатками.
Маура любила его.
Когда Эверод понял это, он почувствовал, как теплеет у него на душе, в самых дальних ее уголках, которые он до той поры и не считал заледеневшими. Маура всегда любила его, просто она никогда не облекала это чувство в слова.
А если бы она это сделала, Эверод не поверил бы ей.
Любовницы шептали ему на ухо слова любви, и он отвечал им тем же, а вот теперь они все словно стали для него призраками, и он не в силах был припомнить их лиц. Ибо все, чего он желал, заключалось для него в трех простых словах.
И единственная женщина, которая заслуживала этих от души идущих слов, никогда не слышала их от него.
А поверила бы она мне, наберись я смелости их вымолвить?
Эверод почувствовал, что его догоняют друзья.
– Ты собираешься постучать? – спросил Солити.
Как и остальные, он устал и думал лишь о том, чтобы вернуться к жене и лечь спать.
Эверод сердито посмотрел на дверь.
Его братец собирается жениться на Мауре.
Черта с два!
Эверод с размаху пнул дверь ногой.
– Господи, Эверод! Я же сказал «постучать»! – закричал на него Солити, а Эверод тем временем навалился на дверь всем телом.
Под его напором дверь отворилась.
Эббот, престарелый дворецкий Уоррингтонов, услышал шум у парадной двери. Он покрепче ухватил трость, так, словно это была дубинка.
– Немедленно убирайтесь отсюда! Нам здесь гуляк не нужно!
Эверод выхватил трость из рук слуги и бросил ее Кэдду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
– Маура, – проговорил граф, задыхаясь, словно его легким не хватало воздуха.
Она бросилась к кровати.
– Дядя! – Девушка схватила его за руку, молясь про себя, чтобы он выздоровел. – Что случилось? Вам очень больно?
– Чуть-чуть, – солгал граф. Маура поцеловала его руку. – Я сильно напугал твою тетушку, когда упал без чувств. Кажется, я ударился головой.
Уоррингтон скрипнул зубами, все его тело напряглось: на него накатил новый приступ сильной боли. Маура с тревогой посмотрела на Роуэна.
– Вам нельзя говорить. Доктор Бэрк настаивает, чтобы вы отдыхали.
– Непременно, – пообещал Уоррингтон. Боль немного отступила, и он удобнее устроился на матрасе. – Роуэн, Маура, у меня осталось мало времени.
– Нет! – Роуэн беспокойно заерзал на стуле.
– Я умираю, – без обиняков сказал граф. – Бэрк говорит, что сердце у меня изношенное, а я верю ему, потому что дело свое он знает.
Слезы, повисшие на ресницах Мауры, застили ей взор.
– Но вы же так упрямы, дядя! Вы еще можете доказать, что доктор Бэрк заблуждается.
– Мне надобно привести в порядок свои дела. Утром Жоржетта вызовет сюда моего стряпчего. – Уоррингтон отпустил руки Роуэна и Мауры. Отворачиваясь от нее и согнувшись пополам, он сильно закашлялся.
Маура поспешила к стоявшему у кровати приставному столику. На нем стояли несколько флаконов темного стекла, бокал и кувшин с водой. Она наполнила бокал и подала графу.
– Я пойду посмотрю: быть может, доктор Бэрк еще не успел уйти, – предложила она.
– Уже ушел, – сказала Жоржетта, входя в комнату. Встревоженная, она поспешила к постели больного. – Что случилось?
– Ничего, женушка. Я совершенно здоров, – сказал Уоррингтон, отодвигая поданный ему бокал, из которого успел отпить несколько глотков. – Я как раз собирался рассказать Роуэну и Мауре о том, что мы тут без них обсуждали.
– Тебе что-то нужно, отец? – спросил Роуэн, вытирая платком испарину, выступившую на лбу и висках графа.
– Обещание, – прошептал Уоррингтон. – Роуэн, мне надобно, чтобы ты дал слово: безосновательные обвинения в адрес Мауры со стороны твоего брата не должны помешать твоему решению жениться на ней. – Он посмотрел на графиню. – Я желаю, чтобы вы с Маурой соединили свои судьбы.
– Твои тревоги излишни, отец! – воскликнул Роуэн, схватил Мауру за руку и привлек ее к себе. – Маура согласилась стать моей женой.
– Роуэн!
Ничего подобного она не говорила. Пока они ехали в экипаже, Роуэн уверял ее в своих чувствах, но Маура и слова не сказала о том, что согласна выйти за него замуж. Он был обижен ее холодностью, однако согласился подождать еще.
– Немедленно! – Уоррингтон весь дрожал от нового приступа сильной боли. – Если вы отправитесь немедленно, то сможете пожениться уже через несколько дней. В Шотландии.
Бежать в Гретна-Грин? Маура попыталась справиться с нахлынувшим на нее чувством страха и растерянности. Она и так мало могла распоряжаться своей будущностью, а теперь с ней и вовсе перестали считаться.
– Я не могу вступить в брак без благословения родителей. – Она беспомощно посмотрела на Роуэна, умоляя его понять ее чувства.
Жоржетта обняла ее за талию.
– Твои родители все поймут. Они много лет видели, как вы с Роуэном увиваетесь друг за другом. В последнем письме к сестре я предуведомила ее, что по возвращении из Индии их, вероятно, будут ждать добрые вести.
– Вот мое последнее желание, Маура, – сказал граф, с трудом переводя дыхание. – Я всегда относился к тебе как к дочери. Окажи мне уважение, сделай так, чтобы мечта моя сбылась. Возвращайся к моему смертному ложу, став женой моего сына.
Роуэн с силой сжал пальцы Мауры. Он без слов предостерегал ее, чтобы она не усугубила состояние старого графа, идя наперекор его последней воле. Маура глубоко, вздохнула и кивнула.
– Я стану женой вашего сына.
Глава 24
Эверод выпрыгнул из коляски первым. Быстрыми шагами он взбежал по ступенькам к парадной двери отцовского особняка. Дверь была заперта, но это не могло его остановить. Он не раз перелезал через садовую ограду в надежде повидать Мауру. Не так много часов прошло с того мгновения, когда он по-хозяйски вошел в этот дом и проследовал его коридорами до ее двери.
Он наследник Уоррингтона, но во всем доме помнила об этом, кажется, одна только Маура. Уже много лет она была влюблена в него. А он все это время презирал ее. Когда он подошел к ней в книжной лавке, она испугалась, что он обидит ее. И все же она заставила себя преодолеть неприязнь и попробовать достучаться до того юноши, которого когда-то любила. Его побуждения в отношении Мауры отнюдь не были столь же благородны, и все же именно ему она преподнесла в дар свою невинность.
Это была единственная ее драгоценность, которую она могла принести ему в жертву. Она отчаянно рисковала, доверяясь мужчине, который не так давно собирался похитить ее невинность лишь для того, чтобы посмеяться над ней.
И чем же он отплатил ей за доверие? Он позволил своему гневу и ревности к Роуэну довести себя до того, чтобы публично опозорить единственную женщину, которая любила его безоглядно, со шрамом и прочими недостатками.
Маура любила его.
Когда Эверод понял это, он почувствовал, как теплеет у него на душе, в самых дальних ее уголках, которые он до той поры и не считал заледеневшими. Маура всегда любила его, просто она никогда не облекала это чувство в слова.
А если бы она это сделала, Эверод не поверил бы ей.
Любовницы шептали ему на ухо слова любви, и он отвечал им тем же, а вот теперь они все словно стали для него призраками, и он не в силах был припомнить их лиц. Ибо все, чего он желал, заключалось для него в трех простых словах.
И единственная женщина, которая заслуживала этих от души идущих слов, никогда не слышала их от него.
А поверила бы она мне, наберись я смелости их вымолвить?
Эверод почувствовал, что его догоняют друзья.
– Ты собираешься постучать? – спросил Солити.
Как и остальные, он устал и думал лишь о том, чтобы вернуться к жене и лечь спать.
Эверод сердито посмотрел на дверь.
Его братец собирается жениться на Мауре.
Черта с два!
Эверод с размаху пнул дверь ногой.
– Господи, Эверод! Я же сказал «постучать»! – закричал на него Солити, а Эверод тем временем навалился на дверь всем телом.
Под его напором дверь отворилась.
Эббот, престарелый дворецкий Уоррингтонов, услышал шум у парадной двери. Он покрепче ухватил трость, так, словно это была дубинка.
– Немедленно убирайтесь отсюда! Нам здесь гуляк не нужно!
Эверод выхватил трость из рук слуги и бросил ее Кэдду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67