Взойдет солнце – и хрупкое перемирие между нею и Эверодом испарится, как утренняя роса; он вновь станет холодным и чужим человеком, который считает ее своим врагом, хотя сердце его противится таким рассуждениям.
– Ну что же вы, Маура? Сдаваться без боя – это так на вас не похоже, – сказал виконт, потихоньку оттесняя ее, пока она не натолкнулась на каменный забор, отгораживающий сад. – Если бы вы, скажем, назвали меня по имени и поцеловали нежно в губы, вот тогда я, наверное, позволил бы вам убежать и тепленькую постель.
– Вам хочется поиграть, милорд? – спросила она едко. Эверод рассмеялся, оценив ее чувство юмора.
– Да, радость моя. Почти все негодяи обожают безнравственные игры. Достанет ли вам смелости остаться и рискнуть своей добродетелью?
Какое-то темное неизведанное ощущение поднялось внизу ее живота. Маура задрожала.
– Только прикоснитесь ко мне, и я закричу, – предупредила она.
– Несомненно! – Он согласился слишком быстро, и ответ был подозрительно похож на обещание. – Так что же, милая Маура, поцелуете вы меня или хотите, чтобы я принудил вас к этому?
Она даже задохнулась от его наглости:
– Вы лишились всяких понятий о порядочности?
– Так и есть. – Эверод упер обе руки в стену, как бы заключая Мауру в клетку. – А вы, Маура Кигли, лишь оттягиваете неизбежное.
Поцелуй.
– Ну что ж, ладно, – сказала она с обидой, даже враждебно, как будто терпеть его ласку было для нее тяжким испытанием. – Нагнитесь: у меня затекает шея всякий раз, как…
Стены, делившие сад на участки, были высотой по пояс. Эверод подхватил Мауру и усадил на стену.
– Быть может, у меня и нет совести, но я не допущу, чтобы дама, желающая меня поцеловать, терпела неудобства.
Снова он над ней смеялся. Его янтарно-зеленые глаза сверкали, приглашая и Мауру забыть о строгости светских условностей.
Поцелуй же его!
Потому что еще немного – и все для нее будет отравлено сознанием того, что Эверод принудил ее к этому поцелую. Маура расправила плечи, желая показать, что ее не пугают ни сам Эверод, ни его поцелуи, от которых сладко ныло сердце.
Балансируя руками, чтобы не свалиться со стены, она наклонилась вперед, губы ее приоткрылись. Эверод, скрестив руки на груди, стоял прямо перед ней. Его снисходительная усмешка показывала, что он не верит в храбрость Мауры. Ну ладно, сейчас она ему докажет!
Девушка не удержалась на стене и неминуемо рухнула бы вниз, если бы Эверод не подхватил ее и не прижал к себе. Он недовольно ойкнул, когда обе ее протянутые вперед руки ударили его в грудь. Маура ухватила его за галстук и потянула к себе до тех пор, пока их уста не соприкоснулись.
Казалось, все звуки ночи отодвинулись куда-то далеко-далеко, когда девушка стала покрывать губы Эверода нежными поцелуями. Он застонал, прижимаясь к ее устам. Ободренная, Маура отпустила галстук, и пальчики ее переместились выше, обхватив виконта за шею. Он сжал девушку крепче, она даже раскрыла губы, дивясь его силе. Эверод не замедлил этим воспользоваться. Он всегда был по натуре завоевателем, и вот теперь его язык ворвался во влажные глубины ее рта, настоятельно побуждая ее не медлить с ответной лаской.
Ее тело повиновалось инстинкту. Мауру обдало жаром, когда она почувствовала, как соски до боли затвердели и уперлись в корсет. Она слегка потерлась языком о язык виконта, и эта столь откровенная ласка так взволновала ее, что даже голова пошла кругом. В глубинах ее существа зародилось и стало расти желание, грозя разорвать ее изнутри, если она не найдет пути к его удовлетворению. Это ощущение было сродни боли, волнение Мауры нарастало, и она напряглась, тесно прижимаясь к Эвероду. Теперь Маура хотела от него большего. Она еще не осознала, чего именно, но чего-то куда опаснее простого поцелуя.
Медленно, неохотно она отстранилась.
– Таунсенд, – простонала Маура охрипшим голосом, полным удивления. Она улыбнулась Эвероду, испытывая непреодолимое желание поцеловать его снова.
– Ах, леди, вы меня искушаете, – вздохнул он.
Не принимая ее молчаливого приглашения продолжать, Эверод осторожно опустил девушку, пока ее ноги не коснулись вновь земли. Целомудренным движением служанки он поправил ее сбившиеся юбки.
Он отпускал ее.
Теперь, после огненно-страстного поцелуя, Мауру обидело то, что Эверод не стремился к продолжению.
– Я сделала что-то не так?
– Вы свою задачу выполнили с душой, и это заслуживает восхищения. Считайте, что условия нашего уговора соблюдены. Вы вольны возвратиться в дом, как я и обещал, – ответил он.
Он развернул ее лицом к дому и подтолкнул, не так уж и нежно, однако это движение далось ему не без труда.
Вообще-то Маура должна была бы благодарить судьбу. Эвероду явно наскучило ее дразнить, и теперь он готов был отпустить ее. Девушка сдержалась и не надула губки, но ей было обидно, что поцелуй так мало значил для него. Ночная тьма скрыла ее обиду и разочарование, но та же тьма мешала Мауре разглядеть выражение его лица, и от этого ее неудовольствие стало еще сильнее.
Она пошла вперед и вдруг остановилась.
– Вам не понравился наш поцелуй? – Она поморщилась, потому что легкая дрожь в голосе выдала ее чувства больше, чем ей хотелось бы. – Нет-нет, не отвечайте, не нужно! Я задала нелепый вопрос. Доброй ночи, лорд Эверод.
Маура слышала, что рассказывают о нем шепотом светские дамы. Эверод перецеловал сотни женщин, а десятки уложил в постель. Что же мог значить для такого искушенного соблазнителя один неумелый поцелуй?
Она не успела дойти до лестницы, как Эверод поймал ее за руку и снова притянул в свои объятия. Его рука легла ей на затылок, он заставил девушку поднять голову и посмотреть ему в глаза.
– Ты выглядишь такой невинной, – мечтательно протянул он, разглядывая ее лицо своими янтарно-зелеными глазами, в которых разгорался огонь. – В это верится с трудом, если вспомнить, что твоя лживая тетушка приложила руку к твоему воспитанию. А ведь Жоржетта терпеть не может ничего, что ей неподвластно. Она развращает людей просто из врожденной злобности.
– Милорд, я люблю свою тетушку, но все же я – не она, – спокойно возразила на это Маура.
– Невинная девушка или расчетливая искусительница… Но думаю, разгадка этой тайны ничего не изменит в нашей судьбе, – проговорил Эверод, а его рука между тем скользнула по плечу Мауры и сплелась с ее рукой. И ее руку он положил не на сердце себе, как ожидала Маура, а чуть пониже пояса. Она непременно отдернула бы руку, если бы Эверод не держал ее, вынуждая поглаживать рвущееся из одежд могучее орудие.
– Удовольствие женщины действует на мужчину как сильнейшее стимулирующее средство, – пробормотал он, поглаживая подбородком ее затылок. – Если уж простой поцелуй возбуждает меня, то я стремлюсь дальше – к тому, чтобы разложить тебя на своей постели и ублажить на совесть, так чтобы у тебя и тени сомнений не осталось, какое наслаждение я получил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
– Ну что же вы, Маура? Сдаваться без боя – это так на вас не похоже, – сказал виконт, потихоньку оттесняя ее, пока она не натолкнулась на каменный забор, отгораживающий сад. – Если бы вы, скажем, назвали меня по имени и поцеловали нежно в губы, вот тогда я, наверное, позволил бы вам убежать и тепленькую постель.
– Вам хочется поиграть, милорд? – спросила она едко. Эверод рассмеялся, оценив ее чувство юмора.
– Да, радость моя. Почти все негодяи обожают безнравственные игры. Достанет ли вам смелости остаться и рискнуть своей добродетелью?
Какое-то темное неизведанное ощущение поднялось внизу ее живота. Маура задрожала.
– Только прикоснитесь ко мне, и я закричу, – предупредила она.
– Несомненно! – Он согласился слишком быстро, и ответ был подозрительно похож на обещание. – Так что же, милая Маура, поцелуете вы меня или хотите, чтобы я принудил вас к этому?
Она даже задохнулась от его наглости:
– Вы лишились всяких понятий о порядочности?
– Так и есть. – Эверод упер обе руки в стену, как бы заключая Мауру в клетку. – А вы, Маура Кигли, лишь оттягиваете неизбежное.
Поцелуй.
– Ну что ж, ладно, – сказала она с обидой, даже враждебно, как будто терпеть его ласку было для нее тяжким испытанием. – Нагнитесь: у меня затекает шея всякий раз, как…
Стены, делившие сад на участки, были высотой по пояс. Эверод подхватил Мауру и усадил на стену.
– Быть может, у меня и нет совести, но я не допущу, чтобы дама, желающая меня поцеловать, терпела неудобства.
Снова он над ней смеялся. Его янтарно-зеленые глаза сверкали, приглашая и Мауру забыть о строгости светских условностей.
Поцелуй же его!
Потому что еще немного – и все для нее будет отравлено сознанием того, что Эверод принудил ее к этому поцелую. Маура расправила плечи, желая показать, что ее не пугают ни сам Эверод, ни его поцелуи, от которых сладко ныло сердце.
Балансируя руками, чтобы не свалиться со стены, она наклонилась вперед, губы ее приоткрылись. Эверод, скрестив руки на груди, стоял прямо перед ней. Его снисходительная усмешка показывала, что он не верит в храбрость Мауры. Ну ладно, сейчас она ему докажет!
Девушка не удержалась на стене и неминуемо рухнула бы вниз, если бы Эверод не подхватил ее и не прижал к себе. Он недовольно ойкнул, когда обе ее протянутые вперед руки ударили его в грудь. Маура ухватила его за галстук и потянула к себе до тех пор, пока их уста не соприкоснулись.
Казалось, все звуки ночи отодвинулись куда-то далеко-далеко, когда девушка стала покрывать губы Эверода нежными поцелуями. Он застонал, прижимаясь к ее устам. Ободренная, Маура отпустила галстук, и пальчики ее переместились выше, обхватив виконта за шею. Он сжал девушку крепче, она даже раскрыла губы, дивясь его силе. Эверод не замедлил этим воспользоваться. Он всегда был по натуре завоевателем, и вот теперь его язык ворвался во влажные глубины ее рта, настоятельно побуждая ее не медлить с ответной лаской.
Ее тело повиновалось инстинкту. Мауру обдало жаром, когда она почувствовала, как соски до боли затвердели и уперлись в корсет. Она слегка потерлась языком о язык виконта, и эта столь откровенная ласка так взволновала ее, что даже голова пошла кругом. В глубинах ее существа зародилось и стало расти желание, грозя разорвать ее изнутри, если она не найдет пути к его удовлетворению. Это ощущение было сродни боли, волнение Мауры нарастало, и она напряглась, тесно прижимаясь к Эвероду. Теперь Маура хотела от него большего. Она еще не осознала, чего именно, но чего-то куда опаснее простого поцелуя.
Медленно, неохотно она отстранилась.
– Таунсенд, – простонала Маура охрипшим голосом, полным удивления. Она улыбнулась Эвероду, испытывая непреодолимое желание поцеловать его снова.
– Ах, леди, вы меня искушаете, – вздохнул он.
Не принимая ее молчаливого приглашения продолжать, Эверод осторожно опустил девушку, пока ее ноги не коснулись вновь земли. Целомудренным движением служанки он поправил ее сбившиеся юбки.
Он отпускал ее.
Теперь, после огненно-страстного поцелуя, Мауру обидело то, что Эверод не стремился к продолжению.
– Я сделала что-то не так?
– Вы свою задачу выполнили с душой, и это заслуживает восхищения. Считайте, что условия нашего уговора соблюдены. Вы вольны возвратиться в дом, как я и обещал, – ответил он.
Он развернул ее лицом к дому и подтолкнул, не так уж и нежно, однако это движение далось ему не без труда.
Вообще-то Маура должна была бы благодарить судьбу. Эвероду явно наскучило ее дразнить, и теперь он готов был отпустить ее. Девушка сдержалась и не надула губки, но ей было обидно, что поцелуй так мало значил для него. Ночная тьма скрыла ее обиду и разочарование, но та же тьма мешала Мауре разглядеть выражение его лица, и от этого ее неудовольствие стало еще сильнее.
Она пошла вперед и вдруг остановилась.
– Вам не понравился наш поцелуй? – Она поморщилась, потому что легкая дрожь в голосе выдала ее чувства больше, чем ей хотелось бы. – Нет-нет, не отвечайте, не нужно! Я задала нелепый вопрос. Доброй ночи, лорд Эверод.
Маура слышала, что рассказывают о нем шепотом светские дамы. Эверод перецеловал сотни женщин, а десятки уложил в постель. Что же мог значить для такого искушенного соблазнителя один неумелый поцелуй?
Она не успела дойти до лестницы, как Эверод поймал ее за руку и снова притянул в свои объятия. Его рука легла ей на затылок, он заставил девушку поднять голову и посмотреть ему в глаза.
– Ты выглядишь такой невинной, – мечтательно протянул он, разглядывая ее лицо своими янтарно-зелеными глазами, в которых разгорался огонь. – В это верится с трудом, если вспомнить, что твоя лживая тетушка приложила руку к твоему воспитанию. А ведь Жоржетта терпеть не может ничего, что ей неподвластно. Она развращает людей просто из врожденной злобности.
– Милорд, я люблю свою тетушку, но все же я – не она, – спокойно возразила на это Маура.
– Невинная девушка или расчетливая искусительница… Но думаю, разгадка этой тайны ничего не изменит в нашей судьбе, – проговорил Эверод, а его рука между тем скользнула по плечу Мауры и сплелась с ее рукой. И ее руку он положил не на сердце себе, как ожидала Маура, а чуть пониже пояса. Она непременно отдернула бы руку, если бы Эверод не держал ее, вынуждая поглаживать рвущееся из одежд могучее орудие.
– Удовольствие женщины действует на мужчину как сильнейшее стимулирующее средство, – пробормотал он, поглаживая подбородком ее затылок. – Если уж простой поцелуй возбуждает меня, то я стремлюсь дальше – к тому, чтобы разложить тебя на своей постели и ублажить на совесть, так чтобы у тебя и тени сомнений не осталось, какое наслаждение я получил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67