Ее сосок набухал от этих влажных теплых губ, бедра поддавались навстречу нежным, ищущим движениям пальцев, и она вновь растворилась в сладостном ожидании.
Приняв ванну и завернувшись в вафельное полотенце, Бонни забралась с ногами на софу и наблюдала, как коридорный вкатывает тележку с обедом в номер. Молодой человек ни разу не взглянул на Бонни, даже когда она дала ему чаевые, оставленные для него Элаем.
Но все же она обрадовалась, когда он ушел. В ванной с шумом купался Элай, напевая во весь голос, он так плескался, что Бонни боялась, как бы вода не хлынула в номер.
Веселость Элая испортила ей настроение, и она раздраженно грызла ноготь.
Бонни встала и, шлепая босыми ногами, пошла к тележке, подняв крышку, она увидела сочную жареную говядину, тщательно нарезанную и розовую в середине. На столике оказались тушеные овощи и картофельное пюре. Бонни почувствовала голод.
– Элай, – крикнула она, – обед подали!
Она положила на тарелку столько еды, словно собиралась кормить заводского рабочего. Она уже ела, когда появился Элай в роскошном халате из голубого бархата. Он усмехнулся, увидев, как мало осталось в судках после набега Бонни, и положил все, что осталось, себе на тарелку.
– Что ты заказала на десерт? – спросил он, взглянув на единственный не тронутый судок.
Бонни пожала плечами. Съев почти все мясо, морковь, бобы и половину картошки, она чувствовала апатию.
Элай поднял брови…
– Раз уж ты уничтожила почти весь обед, надеюсь ты проявишь любезность и закажешь что-нибудь на десерт.
Бонни вспыхнула и вскочила с софы, чтобы заглянуть в последний судок. В нем оказалась не еда, а маленькая чудесная шкатулка с ангелом на крышке. Фиалковые глаза изумленно взглянули на Элая и вновь опустились на шкатулку. Дрожащей рукой Бонни отодвинула крохотную защелку и откинула крышку.
Нежные звуки колокольчиков наполнили комнату, как приветствие из лучшего мира. Бонни осторожно подняла музыкальную шкатулку. Ее глаза округлились, когда через прозрачное дно она увидела, как работает миниатюрный механизм.
В Нью-Йорке у Бонни были прелестные вещицы, подарки Элая, но она не взяла их с собой, и с тех пор она не видела ничего подобного. Сейчас ей хотелось разрыдаться от воспоминаний, но она сдержалась.
– Это плата за услуги, как и в тот раз? – спросила Бонни. «О Боже, если это так, она умрет, сразу умрет».
Сузившиеся глаза Элая смотрели сердито, а не насмешливо.
– Это подарок, – сказал он, и злость, прозвучавшая в его голосе, нарушила очарование неземной мелодии.
Этот тон был хуже пощечины, но, не желая расставаться со шкатулкой, Бонни прижала ее к себе, повернулась и быстро пошла в спальню.
Она заперла дверь, но Элай, войдя через ванную комнату, разделся и лег. Бонни последовала его примеру.
В эту ночь они занимались любовью более утонченно, руководствуясь скорее рассудком, чем страстью. Поэтому у Бонни были все основания считать себя грешницей. Воспоминания о том, как они, потные и возбужденные, терзали друг друга, искусственно возбуждая желание, тяжелым грузом легли ей на плечи, когда настали тяжелые времена.
Глава 15
В ресторане было людно: постояльцы завтракали. Несмотря на шум и суету, а также и на то, что напротив нее сидел Элай Мак Катчен, Бонни чувствовала себя очень одинокой.
– Давай обсудим, – сдержанно сказал Элай, – как лучше вернуться в Нортридж, вместе или врозь.
Бонни было трудно примириться с действительностью. Сон кончился. Вообще-то он кончился еще в позапрошлую ночь, когда между ними возникла какая-то отчужденность.
– Думаю, нам следует вернуться разными поездами, – ответила Бонни, – я – сегодняшним, а ты завтра – утренним. Так мы оба успеем на собрание в субботу, а сплетен будет меньше.
Элай понурился, в его глазах была печаль. Он попытался улыбнуться.
– Сэт сказал, будто ты идешь на собрание из-за того, что ты мэр.
Лицо Бонни вспыхнуло. Итак, разговор вернулся к Нортриджу. Элай напоминает ей о том, о чем Бонни предпочла бы забыть: о временах, когда она была «шарманкой», о борьбе за возвращение магазина, о ее мнимом замужестве. Бонни вдруг словно опомнилась. За все это время она ни разу не подумала ни о Веббе, ни о его предложении. И уж совсем непонятно было, почему Элай не спросил ее о той дождливой ночи, которую она провела с Хатчисоном.
– Закрой рот, дорогая, – усмехнулся Элай.
– Ты даже не спросил меня про ту ночь на другом берегу реки…
Элай помедлил, отпил кофе.
– Зачем? Я и так знаю, что между вами не произошло… ничего.
Бонни почувствовала облегчение и досаду. Хорошо, что Элай верит в ее порядочность, но не думает ли он, что ее никто не желает? Откуда у него такая уверенность?
Элай тихо сказал:
– Ты отдалась мне в вагоне, забыв про осторожность, Бонни. Ты не отказалась поселиться вместе со мной в отеле. Это, как и многое другое, сказало мне, что ты, вернее мы, долгое время вели затворническую жизнь. Ты нужна мне так же, как и я, тебе, а этого не было бы, если бы ты спала с другим.
Бонни промолчала.
– Не выходи замуж на Хатчисона, Бонни, – внезапно проговорил Элай, – ты не будешь с ним счастлива.
Бонни не призналась Элаю, что теперь, когда угроза потерять Роз миновала, она и не думает выходить за Вебба.
– Я в этом не уверена, – игриво возразила она, – думаю, Вебб способен сделать женщину счастливой. Он надежный, солидный и, кроме того, интересный.
В лице Элая что-то дрогнуло, и он немного побледнел.
– Что значит «надежный»? Поясни.
– Что бы ни случилось, Вебб останется верен мне. Никакие страдания не толкнут его в объятия другой женщины. И он никогда не отправится очертя голову на какую-то дурацкую войну, бросив меня на произвол судьбы.
Упрек попал в точку, но Элай сохранил самообладание.
– Хатчисон будет верен, как комнатная собачка, это точно, – спокойно сказал он, – но вспомни наслаждение, которое мы испытали, Бонни. С ним у тебя такого не будет никогда.
– Откуда ты знаешь?
– Я знаю человеческую натуру и знаю тебя. Тебе нужны страсть и возбуждение. Хатчисон порядочен, но он не доставит тебе наслаждения в постели, потому что ему и в голову не придет, что ты жаждешь этого. Жены таких людей относятся к сексу, как к супружеской обязанности, Бонни, и мужья от них ничего другого не требуют. – Он помолчал и вздохнул. – Клянусь преисподней, ты будешь счастливее с Даррентом, чем с этим тружеником пера.
Бонни взяла сумочку и встала.
– Я не желаю больше слушать ни единого слова.
Элай схватил ее за руку и усадил.
– Ради Бога, Бонни, забудь о прошлом и выслушай меня.
– Я не хочу больше слушать! – повторила Бонни. – Ты оскорбляешь человека, которого я… человека, которого я…
– Человека, которого ты любишь, Бонни! Человека, с которым ты хочешь связать судьбу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Приняв ванну и завернувшись в вафельное полотенце, Бонни забралась с ногами на софу и наблюдала, как коридорный вкатывает тележку с обедом в номер. Молодой человек ни разу не взглянул на Бонни, даже когда она дала ему чаевые, оставленные для него Элаем.
Но все же она обрадовалась, когда он ушел. В ванной с шумом купался Элай, напевая во весь голос, он так плескался, что Бонни боялась, как бы вода не хлынула в номер.
Веселость Элая испортила ей настроение, и она раздраженно грызла ноготь.
Бонни встала и, шлепая босыми ногами, пошла к тележке, подняв крышку, она увидела сочную жареную говядину, тщательно нарезанную и розовую в середине. На столике оказались тушеные овощи и картофельное пюре. Бонни почувствовала голод.
– Элай, – крикнула она, – обед подали!
Она положила на тарелку столько еды, словно собиралась кормить заводского рабочего. Она уже ела, когда появился Элай в роскошном халате из голубого бархата. Он усмехнулся, увидев, как мало осталось в судках после набега Бонни, и положил все, что осталось, себе на тарелку.
– Что ты заказала на десерт? – спросил он, взглянув на единственный не тронутый судок.
Бонни пожала плечами. Съев почти все мясо, морковь, бобы и половину картошки, она чувствовала апатию.
Элай поднял брови…
– Раз уж ты уничтожила почти весь обед, надеюсь ты проявишь любезность и закажешь что-нибудь на десерт.
Бонни вспыхнула и вскочила с софы, чтобы заглянуть в последний судок. В нем оказалась не еда, а маленькая чудесная шкатулка с ангелом на крышке. Фиалковые глаза изумленно взглянули на Элая и вновь опустились на шкатулку. Дрожащей рукой Бонни отодвинула крохотную защелку и откинула крышку.
Нежные звуки колокольчиков наполнили комнату, как приветствие из лучшего мира. Бонни осторожно подняла музыкальную шкатулку. Ее глаза округлились, когда через прозрачное дно она увидела, как работает миниатюрный механизм.
В Нью-Йорке у Бонни были прелестные вещицы, подарки Элая, но она не взяла их с собой, и с тех пор она не видела ничего подобного. Сейчас ей хотелось разрыдаться от воспоминаний, но она сдержалась.
– Это плата за услуги, как и в тот раз? – спросила Бонни. «О Боже, если это так, она умрет, сразу умрет».
Сузившиеся глаза Элая смотрели сердито, а не насмешливо.
– Это подарок, – сказал он, и злость, прозвучавшая в его голосе, нарушила очарование неземной мелодии.
Этот тон был хуже пощечины, но, не желая расставаться со шкатулкой, Бонни прижала ее к себе, повернулась и быстро пошла в спальню.
Она заперла дверь, но Элай, войдя через ванную комнату, разделся и лег. Бонни последовала его примеру.
В эту ночь они занимались любовью более утонченно, руководствуясь скорее рассудком, чем страстью. Поэтому у Бонни были все основания считать себя грешницей. Воспоминания о том, как они, потные и возбужденные, терзали друг друга, искусственно возбуждая желание, тяжелым грузом легли ей на плечи, когда настали тяжелые времена.
Глава 15
В ресторане было людно: постояльцы завтракали. Несмотря на шум и суету, а также и на то, что напротив нее сидел Элай Мак Катчен, Бонни чувствовала себя очень одинокой.
– Давай обсудим, – сдержанно сказал Элай, – как лучше вернуться в Нортридж, вместе или врозь.
Бонни было трудно примириться с действительностью. Сон кончился. Вообще-то он кончился еще в позапрошлую ночь, когда между ними возникла какая-то отчужденность.
– Думаю, нам следует вернуться разными поездами, – ответила Бонни, – я – сегодняшним, а ты завтра – утренним. Так мы оба успеем на собрание в субботу, а сплетен будет меньше.
Элай понурился, в его глазах была печаль. Он попытался улыбнуться.
– Сэт сказал, будто ты идешь на собрание из-за того, что ты мэр.
Лицо Бонни вспыхнуло. Итак, разговор вернулся к Нортриджу. Элай напоминает ей о том, о чем Бонни предпочла бы забыть: о временах, когда она была «шарманкой», о борьбе за возвращение магазина, о ее мнимом замужестве. Бонни вдруг словно опомнилась. За все это время она ни разу не подумала ни о Веббе, ни о его предложении. И уж совсем непонятно было, почему Элай не спросил ее о той дождливой ночи, которую она провела с Хатчисоном.
– Закрой рот, дорогая, – усмехнулся Элай.
– Ты даже не спросил меня про ту ночь на другом берегу реки…
Элай помедлил, отпил кофе.
– Зачем? Я и так знаю, что между вами не произошло… ничего.
Бонни почувствовала облегчение и досаду. Хорошо, что Элай верит в ее порядочность, но не думает ли он, что ее никто не желает? Откуда у него такая уверенность?
Элай тихо сказал:
– Ты отдалась мне в вагоне, забыв про осторожность, Бонни. Ты не отказалась поселиться вместе со мной в отеле. Это, как и многое другое, сказало мне, что ты, вернее мы, долгое время вели затворническую жизнь. Ты нужна мне так же, как и я, тебе, а этого не было бы, если бы ты спала с другим.
Бонни промолчала.
– Не выходи замуж на Хатчисона, Бонни, – внезапно проговорил Элай, – ты не будешь с ним счастлива.
Бонни не призналась Элаю, что теперь, когда угроза потерять Роз миновала, она и не думает выходить за Вебба.
– Я в этом не уверена, – игриво возразила она, – думаю, Вебб способен сделать женщину счастливой. Он надежный, солидный и, кроме того, интересный.
В лице Элая что-то дрогнуло, и он немного побледнел.
– Что значит «надежный»? Поясни.
– Что бы ни случилось, Вебб останется верен мне. Никакие страдания не толкнут его в объятия другой женщины. И он никогда не отправится очертя голову на какую-то дурацкую войну, бросив меня на произвол судьбы.
Упрек попал в точку, но Элай сохранил самообладание.
– Хатчисон будет верен, как комнатная собачка, это точно, – спокойно сказал он, – но вспомни наслаждение, которое мы испытали, Бонни. С ним у тебя такого не будет никогда.
– Откуда ты знаешь?
– Я знаю человеческую натуру и знаю тебя. Тебе нужны страсть и возбуждение. Хатчисон порядочен, но он не доставит тебе наслаждения в постели, потому что ему и в голову не придет, что ты жаждешь этого. Жены таких людей относятся к сексу, как к супружеской обязанности, Бонни, и мужья от них ничего другого не требуют. – Он помолчал и вздохнул. – Клянусь преисподней, ты будешь счастливее с Даррентом, чем с этим тружеником пера.
Бонни взяла сумочку и встала.
– Я не желаю больше слушать ни единого слова.
Элай схватил ее за руку и усадил.
– Ради Бога, Бонни, забудь о прошлом и выслушай меня.
– Я не хочу больше слушать! – повторила Бонни. – Ты оскорбляешь человека, которого я… человека, которого я…
– Человека, которого ты любишь, Бонни! Человека, с которым ты хочешь связать судьбу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70