Когда он протянул его внуку, у Элая хлынули слезы, и мальчик бросился в объятия деда.
Элай с трудом заставил себя вернуться в настоящее: перед глазами все еще стоял дед. Он обрадовался, увидев неподалеку Джиноа. Она смотрела на Элая со смешанным чувством любви и жалости.
Сестра и брат молчали. Несмотря на различие характеров, их связывала взаимная любовь. Элай заговорил первым:
– Если ты собираешься снова сказать мне, что мне следовало быть здесь, Джиноа…
Так как он умолк, Джиноа подошла к нему и взяла брата за руку:
– Ты дома, и это – самое главное. – Она глубоко задумалась, затем сказала: – Что ты собираешься делать, Элай? Я имею в виду проблемы на сталеплавильном.
Элай устал. Приехав вчера, он полночи танцевал с Бонни, вернувшись, домой, страдал оттого, что потерял ее. Прежде, чем принять решение относительно завода, он должен поговорить с рабочими, Сэтом и Форбсом Даррентом. Кроме того, ему надо посетить завод и проверить бумаги.
– Сэт предупредил меня насчет Даррента, – заметил Элай, так и не ответив на вопрос Джиноа.
– Я никогда не могла понять, почему дедушка доверял этому человеку, – спокойно сказала Джиноа, пристально глядя на сверкающую воду. – Ведь он говорил, что Форбс – хапуга.
Вспомнив, как Бонни обвинила его в краже магазина, Элай почувствовал холодную ненависть к Форбсу Дарренту. Этот жалкий, но столь дорогой для Бонни магазин, присвоил, конечно же, Форбс, Элай не имел никакого понятия об этом.
– Дед частенько говорил мне, что за Форбсом надо присматривать. Я не слушал его тогда, занятый другими делами.
– То есть дедушка не доверял Форбсу? – глаза Джиноа округлились.
– Он говорил мне, что Форбс быстро соображает, но весьма ненадежен. Думаю, тщательная проверка конторских книг компании докажет, что Форбс на редкость изобретателен, – ухмыльнулся Элай.
– Мне следовало что-то предпринять, – с сожалением сказала Джиноа. – Я знала, что Форбс живет не по средствам. Ведь на зарплату не построишь салун «Медный Ястреб» и прочее!
Элай снова помрачнел, вспомнив салун и женщину, которая танцевала каждый вечер за долларовые жетоны. Мысль, что любой мерзавец с долларом в кармане может прижимать Бонни к себе, была невыносимой.
Он купил все ее танцы прошлой ночью, но это не решало проблемы.
– Пришло время доказать, что златокудрый мальчик, любимец деда, не только проедает наследство, но и достаточно умен, чтобы извлечь из него прибыль.
– Уверена, что ты уволишь его, – сказала Джиноа.
Элай запустил камешек в пруд.
– Возможно, мне придется вышвырнуть Даррента. Думаю, он полагает, что ситуация с Бонни не позволит мне слишком интересоваться заводом.
Джиноа возмутилась.
– Элай, ты должен отнестись к этому серьезно! Этот человек ворует у нас много лет, поговаривают, будто он нанимает громил, чтобы изгонять людей из союза и тех рабочих, которые их поддерживают.
Элай бросил в пруд еще один камешек.
– Ответственность за этот проклятый беспорядок лежит на мне, и я все исправлю. Но на это нужно время.
– Надеюсь, что ты не слишком опоздал, – проговорила Джиноа и, подхватив юбки, пошла к дому.
Минельда Снидер вошла в магазин с явной неохотой. Несмотря на уличную стычку с этой женщиной накануне, Бонни почувствовала симпатию к ней. Как утверждал Форбс, именно те, кто проповедует смирение и кротость, привели в упадок ее торговлю.
– Доброе утро, миссис Снидер.
С волосами, собранными в пучок на голове, в скромном сатиновом платье и без косметики, Бонни нимало не походила на «шарманку» из «Медного Ястреба». Ради Минельды и себя самой она приняла добропорядочный вид.
– Доброе утро, миссис Мак Катчен, – с состраданием ответила Минельда, увидев Розмари на высоком стуле возле прилавка. Девочка возилась с потрепанной куклой. Лицо Минельды затуманилось печалью.
– Чем могу служить? – дружелюбно спросила Бонни, не желая задеть самолюбия Минельды.
– Я зашла по поводу моего счета, – сказала Минельда, озабоченно оглядываясь. Она хотела убедиться, что никто из членов «Общества самоусовершенствования» не видит ее здесь.
– Я не смогу заплатить на этой неделе, но моей малышке нужно что-нибудь от кашля.
Бонни сняла с полки бутылку и молча протянула ее Минельде. То, что Минельда после вчерашнего появилась в магазине средь бела дня, свидетельствовало об ее отчаянном положении.
Минельда схватила бутылку, вздохнула и, все еще глядя в сторону, сердито сказала:
– Моему Джиму следовало бы поберечь деньги: говорят, будет забастовка, сбережений у нас – кот наплакал, а он тратит половину дневного заработка, чтобы потанцевать с красивой женщиной.
Колкость задела Бонни, впрочем, на это и рассчитывала Минельда. Однако Бонни не возразила: в этих словах была горькая правда. Плохо, что Джим Снидер тратит на это деньги, плохо и то, что Бонни зарабатывает на его глупости.
Бонни не сказала: «До свиданья», когда Минельда повернулась и поспешила из магазина. Почти тотчас вошел Вебб Хатчисон, симпатичный, в хорошем костюме, широкополой шляпе, с ухоженными усами. Он снял шляпу, взглянул в окно, отметив про себя прыть Минельды, и, наконец, повернулся к Бонни.
– Кажется, вчера я пропустил генеральное сражение на подступах к «Медному Ястребу».
– В вас говорит газетчик, Вебб Хатчисон, – заметила Бонни, делая вид, что выравнивает бутылки с соком на полке.
Она чувствовала, что Вебб очень близко и их разделяет только прилавок.
– Я так же слышал, что ваш муж в городе.
Бонни смутилась и, чтобы скрыть это, вновь занялась бутылками.
– Мой бывший муж, – поправила она.
Вебб терпеливо вздохнул. Терпение было его отличительной чертой.
– Разве вы не запишете все, что Минельда взяла в кредит?
Перемещение бутылок прекратилось. Плечи Бонни поникли, и она опустила голову.
– Я буду весьма благодарна, мистер Хатчисон, если вы позволите мне самой разобраться в моих делах. Минельде было нужно лекарство, но денег у нее нет.
– Конечно, – спокойно ответил Вебб, – но только вчера она собиралась изрубать вас топором.
Бонни повернулась и глазами полными слез взглянула на Вебба.
– У нее были бы деньги, если бы ее муж не танцевал со мной.
Вебб, который стоял, облокотившись на прилавок, выпрямился и отступил на шаг.
– Мы уже говорили на эту тему раньше, Бонни. Несмотря на симпатию к вам, я не скажу, что быть «шарманкой» хорошо.
Роз очень любила Вебба, который не упускал случая понянчиться с ней. Она надула губки и протянула к нему свои пухлые ручки. Ее смех усилил в Бонни чувство вины перед Минельдой, ибо она подумала о ее маленькой девочке. Зоя была больна, и ей было нужно лекарство. Отец же не мог купить его, тратя деньги в «Медном Ястребе».
Вебб, посмеявшись над проделками Роз, ловко взял ее со стула и поднял высоко над головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Элай с трудом заставил себя вернуться в настоящее: перед глазами все еще стоял дед. Он обрадовался, увидев неподалеку Джиноа. Она смотрела на Элая со смешанным чувством любви и жалости.
Сестра и брат молчали. Несмотря на различие характеров, их связывала взаимная любовь. Элай заговорил первым:
– Если ты собираешься снова сказать мне, что мне следовало быть здесь, Джиноа…
Так как он умолк, Джиноа подошла к нему и взяла брата за руку:
– Ты дома, и это – самое главное. – Она глубоко задумалась, затем сказала: – Что ты собираешься делать, Элай? Я имею в виду проблемы на сталеплавильном.
Элай устал. Приехав вчера, он полночи танцевал с Бонни, вернувшись, домой, страдал оттого, что потерял ее. Прежде, чем принять решение относительно завода, он должен поговорить с рабочими, Сэтом и Форбсом Даррентом. Кроме того, ему надо посетить завод и проверить бумаги.
– Сэт предупредил меня насчет Даррента, – заметил Элай, так и не ответив на вопрос Джиноа.
– Я никогда не могла понять, почему дедушка доверял этому человеку, – спокойно сказала Джиноа, пристально глядя на сверкающую воду. – Ведь он говорил, что Форбс – хапуга.
Вспомнив, как Бонни обвинила его в краже магазина, Элай почувствовал холодную ненависть к Форбсу Дарренту. Этот жалкий, но столь дорогой для Бонни магазин, присвоил, конечно же, Форбс, Элай не имел никакого понятия об этом.
– Дед частенько говорил мне, что за Форбсом надо присматривать. Я не слушал его тогда, занятый другими делами.
– То есть дедушка не доверял Форбсу? – глаза Джиноа округлились.
– Он говорил мне, что Форбс быстро соображает, но весьма ненадежен. Думаю, тщательная проверка конторских книг компании докажет, что Форбс на редкость изобретателен, – ухмыльнулся Элай.
– Мне следовало что-то предпринять, – с сожалением сказала Джиноа. – Я знала, что Форбс живет не по средствам. Ведь на зарплату не построишь салун «Медный Ястреб» и прочее!
Элай снова помрачнел, вспомнив салун и женщину, которая танцевала каждый вечер за долларовые жетоны. Мысль, что любой мерзавец с долларом в кармане может прижимать Бонни к себе, была невыносимой.
Он купил все ее танцы прошлой ночью, но это не решало проблемы.
– Пришло время доказать, что златокудрый мальчик, любимец деда, не только проедает наследство, но и достаточно умен, чтобы извлечь из него прибыль.
– Уверена, что ты уволишь его, – сказала Джиноа.
Элай запустил камешек в пруд.
– Возможно, мне придется вышвырнуть Даррента. Думаю, он полагает, что ситуация с Бонни не позволит мне слишком интересоваться заводом.
Джиноа возмутилась.
– Элай, ты должен отнестись к этому серьезно! Этот человек ворует у нас много лет, поговаривают, будто он нанимает громил, чтобы изгонять людей из союза и тех рабочих, которые их поддерживают.
Элай бросил в пруд еще один камешек.
– Ответственность за этот проклятый беспорядок лежит на мне, и я все исправлю. Но на это нужно время.
– Надеюсь, что ты не слишком опоздал, – проговорила Джиноа и, подхватив юбки, пошла к дому.
Минельда Снидер вошла в магазин с явной неохотой. Несмотря на уличную стычку с этой женщиной накануне, Бонни почувствовала симпатию к ней. Как утверждал Форбс, именно те, кто проповедует смирение и кротость, привели в упадок ее торговлю.
– Доброе утро, миссис Снидер.
С волосами, собранными в пучок на голове, в скромном сатиновом платье и без косметики, Бонни нимало не походила на «шарманку» из «Медного Ястреба». Ради Минельды и себя самой она приняла добропорядочный вид.
– Доброе утро, миссис Мак Катчен, – с состраданием ответила Минельда, увидев Розмари на высоком стуле возле прилавка. Девочка возилась с потрепанной куклой. Лицо Минельды затуманилось печалью.
– Чем могу служить? – дружелюбно спросила Бонни, не желая задеть самолюбия Минельды.
– Я зашла по поводу моего счета, – сказала Минельда, озабоченно оглядываясь. Она хотела убедиться, что никто из членов «Общества самоусовершенствования» не видит ее здесь.
– Я не смогу заплатить на этой неделе, но моей малышке нужно что-нибудь от кашля.
Бонни сняла с полки бутылку и молча протянула ее Минельде. То, что Минельда после вчерашнего появилась в магазине средь бела дня, свидетельствовало об ее отчаянном положении.
Минельда схватила бутылку, вздохнула и, все еще глядя в сторону, сердито сказала:
– Моему Джиму следовало бы поберечь деньги: говорят, будет забастовка, сбережений у нас – кот наплакал, а он тратит половину дневного заработка, чтобы потанцевать с красивой женщиной.
Колкость задела Бонни, впрочем, на это и рассчитывала Минельда. Однако Бонни не возразила: в этих словах была горькая правда. Плохо, что Джим Снидер тратит на это деньги, плохо и то, что Бонни зарабатывает на его глупости.
Бонни не сказала: «До свиданья», когда Минельда повернулась и поспешила из магазина. Почти тотчас вошел Вебб Хатчисон, симпатичный, в хорошем костюме, широкополой шляпе, с ухоженными усами. Он снял шляпу, взглянул в окно, отметив про себя прыть Минельды, и, наконец, повернулся к Бонни.
– Кажется, вчера я пропустил генеральное сражение на подступах к «Медному Ястребу».
– В вас говорит газетчик, Вебб Хатчисон, – заметила Бонни, делая вид, что выравнивает бутылки с соком на полке.
Она чувствовала, что Вебб очень близко и их разделяет только прилавок.
– Я так же слышал, что ваш муж в городе.
Бонни смутилась и, чтобы скрыть это, вновь занялась бутылками.
– Мой бывший муж, – поправила она.
Вебб терпеливо вздохнул. Терпение было его отличительной чертой.
– Разве вы не запишете все, что Минельда взяла в кредит?
Перемещение бутылок прекратилось. Плечи Бонни поникли, и она опустила голову.
– Я буду весьма благодарна, мистер Хатчисон, если вы позволите мне самой разобраться в моих делах. Минельде было нужно лекарство, но денег у нее нет.
– Конечно, – спокойно ответил Вебб, – но только вчера она собиралась изрубать вас топором.
Бонни повернулась и глазами полными слез взглянула на Вебба.
– У нее были бы деньги, если бы ее муж не танцевал со мной.
Вебб, который стоял, облокотившись на прилавок, выпрямился и отступил на шаг.
– Мы уже говорили на эту тему раньше, Бонни. Несмотря на симпатию к вам, я не скажу, что быть «шарманкой» хорошо.
Роз очень любила Вебба, который не упускал случая понянчиться с ней. Она надула губки и протянула к нему свои пухлые ручки. Ее смех усилил в Бонни чувство вины перед Минельдой, ибо она подумала о ее маленькой девочке. Зоя была больна, и ей было нужно лекарство. Отец же не мог купить его, тратя деньги в «Медном Ястребе».
Вебб, посмеявшись над проделками Роз, ловко взял ее со стула и поднял высоко над головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70