– Вы намекаете на Великую печать королевы и карту, которую вам по завещанию оставил дядя, – с фальшивой улыбкой проговорила Селена.
– Да. Но сейчас, когда я замужем за Колчестером Замарским, мои интересы выходят за пределы этой печати. Я хотела бы посмотреть на глиняную табличку, на которой написано так называемое проклятие Ратледжа. Как я понимаю, оно в этой бархатной шкатулке.
Звенящая тишина установилась в гостиной. Юные члены салона обменялись смущенными взглядами. По всей видимости, они не привыкли к тому, чтобы кто-то бросал вызов авторитету Селены.
На лице Селены отразилась нерешительность. Но затем она, слегка пожав плечами, сказала:
– Поскольку вы здесь, вы можете посмотреть на эту табличку. Но должна предупредить, что проклятие написано на замарском языке. Лишь несколько человек во всей Англии способны расшифровать его.
– Я в курсе дела. – Имоджин поднялась со стула, сделала два больших шага по направлению к столу и открыла крышку бархатной шкатулки, прежде чем кто-либо из присутствующих осознал ее намерения.
Кто-то из молодых леди ахнул, видя, что Имоджин опустила в шкатулку руку.
Селена прищурилась, глядя на Имоджин, извлекающую глиняную табличку.
– Слухи об эксцентричных манерах вашего отца, как я вижу, справедливы, – проговорила она.
Имоджин не удостоила ее ответом. Она впилась глазами в массивную табличку.
– Подумать только, это замарский подлинник.
– А что вы ожидали здесь увидеть? – раздраженно сказала Селена.
– Я бы не удивилась, если бы обнаружила подделку. Но табличка в самом деле из Замара.
– Благодарю вас за высказанное мнение, – холодно сказала Селена. – А сейчас, если вы уже осмотрели…
– Но я еще не осмотрела. Табличка действительно из Замара. Впрочем, ничего удивительного. Я знала, что сейчас модно иметь одну-две подлинных вещицы в своей коллекции. Но надпись на ней – никакое не проклятие.
– Прошу прощения, – огрызнулась Селена.
– Боюсь, что вас ввели в заблуждение, леди Линдхерст.
Селена пришла в ярость, лицо ее вспыхнуло.
– Да откуда вам знать, какой смысл скрывает эта надпись?
– Я умею читать замарские надписи – как формальные, так и неформальные, – Имоджин холодно улыбнулась. – Это было бы даже смешно, если бы некоторые люди не восприняли слухи о проклятии всерьез.
– Смешно? Что вы хотите этим сказать? – прошипела Селена.
– Надпись на табличке не что иное, как счет за покупку, – сообщила Имоджин. – А если точнее, здесь зафиксирован обмен двух мер пшеницы за одного вола.
– Это ложь! – Селена вскочила на ноги. – Голос ее возвысился до визга:
– Да откуда вам знать, что написали в Замаре?
Послышался шум в дверях. Все повернули головы и увидели стоящего на пороге Маттиаса.
– Моя жена читает замарские письмена так же свободно, как и я, – спокойно сказал он.
Имоджин резко обернулась, и ее ридикюль, который болтался на сатиновом шнуре, описал дугу и сбил чайную чашку на пол. Сидевшие поблизости леди с криками вскочили на ноги.
– Колчестер! – улыбнулась Имоджин. – Я не видела тебя. Может, ты выскажешь свое мнение об этой злосчастной надписи?
Маттиас элегантно наклонил голову, выражая удовлетворение и явное уважение.
– Твой перевод абсолютно правилен. Это деловой документ древнего Замара, Иначе говоря, счет за покупку.
Глава 17

Маттиас поднялся в карету и сел на сиденье напротив Имоджин и Патриции. Он задумчиво посмотрел на парадную дверь дома Селены, когда экипаж тронулся в путь. Он впервые ступил на порог дома Ангела. У него было такое ощущение, словно он вытащил Имоджин и Патрицию из липкой паутины.
– Какой сюрприз, милорд! – бодрым тоном сказала Имоджин. – Что заставило тебя отправиться на поиски? Что-нибудь случилось?
– Нет. – Маттиас откинулся на спинку и повернул лицо к жене. Он внимательно всмотрелся в нее, пытаясь обнаружить следы меланхолии, гнева или негодования.
Но ничего подобного он не увидел. Более того, Имоджин, как и прежде, пребывала в отличном расположении духа. Темные круги под глазами чудесным образом исчезли. По-видимому, она оправилась от удара, который он ей нанес, заставив читать дневник.
Патриция перевела взгляд с Имоджин на Маттиаса. В глазах ее светились удивление и одновременно надежда.
– Так, значит, надпись на табличке – это счет за покупку и ничего больше?
Имоджин похлопала по затянутой в перчатку руке Патриции.
– Да, именно так. Большинство замарских табличек, которыми модники любят украшать свои кабинеты и библиотеки, – просто фиксация деловых сделок замарцев. – Она перевела взгляд на Маттиаса. – Я не ошибаюсь, Колчестер?
– Нисколько, – ответил Маттиас и, обращаясь уже к Патриции, добавил:
– Могу тебя заверить, что Имоджин – эксперт по замарским письменам. Я видел символы пшеницы и волов. Табличка явно не содержала никакого проклятия.
– Не понимаю, – шепотом сказала Патриция. – За последнее время произошло столько кошмарных событий! Дуэль… Смерть Ваннека… А два дня назад вас едва не убили… Я была уверена, что леди Линдхерст права, говоря о том, что действует проклятие Ратледжа.
– Проклятие Ратледжа – чистейший вздор, – заявил Маттиас. – Его придумали тупоголовые дилетанты из Замарского общества после того, как до них дошла весть о смерти Ратледжа в лабиринте. Остается только надеяться, что светскому обществу скоро надоест древний Замар и оно снова переключится на Египет.
– Вряд ли, – усомнилась Имоджин. – Разве может Древний Египет соперничать с древним Замаром? И кроме того, о Египте мы знаем почти все.
Однако Маттиас с этим не согласился:
– Не уверен. Если кому-либо удастся расшифровать надписи на черной базальтовой глыбе, известной как камень Россета, интерес к Древнему Египту возродится с новой силой.
Имоджин наморщила нос:
– Я никогда не променяю чудеса Замара на Египет.
– Ты верна Замару, дорогая, – негромко проговорил Маттиас.
Не поднимая глаз, Патриция сказала:
– Леди Линдхерст говорила, что умеет читать замарские письмена и может прочитать надпись на глиняной табличке… Зачем ей понадобилось лгать?
– Леди Линдхерст – большая любительница закулисных игр. – Маттиас произнес это, не скрывая своего отвращения. – И отныне тебе следует держаться подальше от нее.
Патриция передернула плечами:
– У меня больше нет никакого желания посещать ее салон.
– Патриция, я хотела спросить тебя вот о чем, – с внезапной озабоченностью проговорила Имоджин. – Это была твоя идея – принести дневник Люси в салон?
Маттиас похолодел:
– Дневник? Что произошло с дневником?
Патриция, напуганная его тоном, поспешила сказать:
– Я приношу извинения. Я думала, что действую во благо.
Маттиас открыл было рот, чтобы потребовать объяснений, но Имоджин еле заметным движением головы призвала его к молчанию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85