Особенно он любил плюмаж и длинные чулки. А все его друзья тоже ходили к нему в дамских платьях и шляпках. Им это очень нравилось… Мой жилец всегда платил за квартиру в срок.
– Понятно. – Имоджин несколько секунд подумала. – И другие тоже – каждый своему хозяину.
– Вот-вот, я всегда это говорю. Если я получаю вовремя плату, какая мне разница, что жилец напяливает на себя? – заключила миссис Вайн и, повернувшись, зашаркала в сторону кухни.
Маттиас услышал, что дверь в библиотеку тихонько приоткрылась. Он подписал последний из документов, приготовленный для адвоката, и положил его поверх стопки бумаг в центре письменного стола.
– Да, Уфтон! Что у тебя?
– Это не Уфтон, это я, – тихо сказала Имоджин.
Маттиас отложил гусиное перо, поднял голову и увидел Имоджин, прислонившуюся спиной к двери. Руки ее были за спиной, одна из них сжимала ручку двери. Имоджин была в ситцевом халате и домашних туфлях, волосы ее удерживал небольшой белый чепец. Казалось, она только что из постели…
Ожидание, которым он жил весь день, внезапно выплеснулось наружу. Его жена. Его Анизамара. Она была его леди уже почти четыре часа, но лишь сейчас появилась возможность уединиться после свадебной церемонии. Когда мужчина в течение одних суток должен приготовиться и к свадьбе, и к дуэли, дел у него оказывается невпроворот.
Маттиас улыбнулся:
– Поднимайся наверх, Имоджин. Я уже почти закончил. Я сейчас присоединюсь к тебе.
Она пропустила его слова мимо ушей.
– Что ты делаешь?
– Нужно решить пару мелких вопросов.
Имоджин подошла к письменному столу и окинула взглядом стопку бумаг.
– Что это за мелкие вопросы?
– Обычные дела… Я сделал кое-какие поручения управляющим. Написал пару статей в мой журнал. Уточнил некоторые пункты в завещании… Ничего сверхважного.
– В завещании? – Взгляд ее выразил смятение и тревогу. Она сжала лацкан его халата. – Господи, Маттиас, неужели ты допускаешь, что…
– Нет. Я твердо рассчитываю вернуться домой еще до того, как ты проснешься. Очень трогательно, любимая, что ты беспокоишься обо мне, но тревоги твои безосновательны.
– Вовсе не безосновательны… Маттиас, ты неоднократно говорил мне, что не склонен к авантюрам и безрассудным действиям. Ты человек тонко чувствующий. Ты отлично знаешь, что не отличаешься крепкими нервами.
Он улыбнулся и бодро сказал:
– Если тебя это утешит, ходят слухи, что у Ваннека нервы еще слабее моих.
– И что из этого следует?
– А следует то, что он вряд ли появится на месте дуэли в назначенный час. Он трус, Имоджин.
– Но ты не можешь полагаться на его трусость!
– Думаю, что могу. – Маттиас сделал паузу. – Моя репутация иногда играет мне на руку.
– Маттиас, но что, если он знает о том, что твоя репутация – репутация Безжалостного Колчестера – основана на слухах и сплетнях? Если он знает, что ты не таков, каким тебя считает свет?
– Тогда я должен быть уверен, что мои слабые нервы не подведут меня.
– Проклятие, милорд, но я не вижу повода для юмора!
Он поднялся, обогнул широкий стол.
– Ты права. Это наша свадебная ночь. И нужно вести себя с должной торжественностью.
– Маттиас…
– Не будем больше об этом, мадам. – Он поднял ее на руки. – Не будем говорить о дуэлях. У нас есть вещи поважнее, которые нужно обсудить.
– Что может быть важнее этого? – не сдавалась Имоджин.
– Мне бы очень хотелось снова услышать, что ты любишь меня.
Она широко раскрыла глаза:
– Ты ведь знаешь, что люблю.
– Правда? – Он направился с ней к двери.
– Ну конечно! Иначе неужто я согласилась бы выйти за тебя замуж?
Он улыбнулся:
– Ты не поможешь открыть дверь?
– Что? Ах да, конечно. – Она потянулась и повернула ручку двери. – Однако, Маттиас, мы должны поговорить. Мне так много нужно тебе сказать.
– Не сомневаюсь. Но лучше ты все расскажешь мне в постели.
С Имоджин на руках он вышел из двери, прошел через зал и стал подниматься по устланной ковром лестнице. При этом он не мог отделаться от угрызений совести.
Он понимал, что воспользовался остротой ситуации, чтобы получить согласие Имоджин на брак. Ее приводила в ужас мысль о том риске, которому он подвергает свою жизнь в завтрашней дуэли. В предыдущую ночь она испытала шок, когда на нее напал Ваннек. Нервы Имоджин были напряжены, и она могла согласиться на все, о чем бы он ее ни попросил. Потому что она любила его.
Он использовал ситуацию. Теперь она принадлежала ему. Однако Маттиас понимал, что когда дуэль будет позади и жизнь вернется в нормальную колею, Имоджин восстановит свое обычное душевное равновесие. И Маттиас опасался, что она не поблагодарит его за то, что он вырвал у нее согласие на брак. Он вспомнил, что она сказала ему, когда они были в музее. Страсть и Замар.
Этого достаточно, сказал он себе. Этого должно быть достаточно.
Глава 12
Ласки Маттиаса были ошеломляюще нежными и жаркими и продолжались так долго, что Имоджин, горячечно прильнув к нему, стала умолять его выполнить обещания, которые дарили его деликатные руки и жадные губы. Обольстительно округлые девичьи ноги были разведены и подрагивали, когда он целовал чувствительную кожу белоснежных бедер. Маттиас был потрясен силой ее желания. Влажная расщелина между ног полыхала жаром и едва не обжигала ему пальцы.
Если утром дела сложатся для него неблагоприятно, Имоджин должна запомнить эту ночь на всю жизнь, решил он.
– Маттиас… Нет… То есть да… Нет, ты не должен… Кажется, я не в силах… не в силах вынести… этот новый замарский способ любви… Маттиас…
Ее бессвязная речь, глубокие прерывистые вздохи и приглушенные стоны звучали как опьяняющая эротическая песня, как музыка, которой он готов был внимать без конца. Он начинал целовать внутреннюю поверхность молочно-белых бедер снизу и, ощущая их трепет, поднимался все выше, к кудрявой темноволосой рощице, к полным сомкнутым лепесткам, которые ревниво скрывали девичьи тайны. Он деликатно разомкнул упругие лепестки пальцами и, увидев у входа возбужденный бутон, нежно сжал его губами.
– М-маттиас, это бож-жественно… – Она ухватилась за прядь его волос и выгнулась ему навстречу. – Еще, пожалуйста… пожалуйста, еще… – Она содрогнулась и вскрикнула.
Маттиас слышал, как стучит кровь у него в висках. Продолжая ласкать трепещущий цветок, он приподнял голову, чтобы видеть лицо Имоджин в момент разрядки.
Утром все будет хорошо, пообещал он сам себе. Он должен непременно к ней вернуться. Ничто иное, включая сокровища древнего Замара, не было для него столь важным.
Она двигалась и извивалась под ним, и ему даже пришлось придержать волнующиеся бедра. Он почувствовал, как его ладонь окропила ее роса. Слегка успокоив Имоджин, он мягко вошел в нее, преодолев сопротивление упругих мышц, охраняющих вход в горячую расщелину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
– Понятно. – Имоджин несколько секунд подумала. – И другие тоже – каждый своему хозяину.
– Вот-вот, я всегда это говорю. Если я получаю вовремя плату, какая мне разница, что жилец напяливает на себя? – заключила миссис Вайн и, повернувшись, зашаркала в сторону кухни.
Маттиас услышал, что дверь в библиотеку тихонько приоткрылась. Он подписал последний из документов, приготовленный для адвоката, и положил его поверх стопки бумаг в центре письменного стола.
– Да, Уфтон! Что у тебя?
– Это не Уфтон, это я, – тихо сказала Имоджин.
Маттиас отложил гусиное перо, поднял голову и увидел Имоджин, прислонившуюся спиной к двери. Руки ее были за спиной, одна из них сжимала ручку двери. Имоджин была в ситцевом халате и домашних туфлях, волосы ее удерживал небольшой белый чепец. Казалось, она только что из постели…
Ожидание, которым он жил весь день, внезапно выплеснулось наружу. Его жена. Его Анизамара. Она была его леди уже почти четыре часа, но лишь сейчас появилась возможность уединиться после свадебной церемонии. Когда мужчина в течение одних суток должен приготовиться и к свадьбе, и к дуэли, дел у него оказывается невпроворот.
Маттиас улыбнулся:
– Поднимайся наверх, Имоджин. Я уже почти закончил. Я сейчас присоединюсь к тебе.
Она пропустила его слова мимо ушей.
– Что ты делаешь?
– Нужно решить пару мелких вопросов.
Имоджин подошла к письменному столу и окинула взглядом стопку бумаг.
– Что это за мелкие вопросы?
– Обычные дела… Я сделал кое-какие поручения управляющим. Написал пару статей в мой журнал. Уточнил некоторые пункты в завещании… Ничего сверхважного.
– В завещании? – Взгляд ее выразил смятение и тревогу. Она сжала лацкан его халата. – Господи, Маттиас, неужели ты допускаешь, что…
– Нет. Я твердо рассчитываю вернуться домой еще до того, как ты проснешься. Очень трогательно, любимая, что ты беспокоишься обо мне, но тревоги твои безосновательны.
– Вовсе не безосновательны… Маттиас, ты неоднократно говорил мне, что не склонен к авантюрам и безрассудным действиям. Ты человек тонко чувствующий. Ты отлично знаешь, что не отличаешься крепкими нервами.
Он улыбнулся и бодро сказал:
– Если тебя это утешит, ходят слухи, что у Ваннека нервы еще слабее моих.
– И что из этого следует?
– А следует то, что он вряд ли появится на месте дуэли в назначенный час. Он трус, Имоджин.
– Но ты не можешь полагаться на его трусость!
– Думаю, что могу. – Маттиас сделал паузу. – Моя репутация иногда играет мне на руку.
– Маттиас, но что, если он знает о том, что твоя репутация – репутация Безжалостного Колчестера – основана на слухах и сплетнях? Если он знает, что ты не таков, каким тебя считает свет?
– Тогда я должен быть уверен, что мои слабые нервы не подведут меня.
– Проклятие, милорд, но я не вижу повода для юмора!
Он поднялся, обогнул широкий стол.
– Ты права. Это наша свадебная ночь. И нужно вести себя с должной торжественностью.
– Маттиас…
– Не будем больше об этом, мадам. – Он поднял ее на руки. – Не будем говорить о дуэлях. У нас есть вещи поважнее, которые нужно обсудить.
– Что может быть важнее этого? – не сдавалась Имоджин.
– Мне бы очень хотелось снова услышать, что ты любишь меня.
Она широко раскрыла глаза:
– Ты ведь знаешь, что люблю.
– Правда? – Он направился с ней к двери.
– Ну конечно! Иначе неужто я согласилась бы выйти за тебя замуж?
Он улыбнулся:
– Ты не поможешь открыть дверь?
– Что? Ах да, конечно. – Она потянулась и повернула ручку двери. – Однако, Маттиас, мы должны поговорить. Мне так много нужно тебе сказать.
– Не сомневаюсь. Но лучше ты все расскажешь мне в постели.
С Имоджин на руках он вышел из двери, прошел через зал и стал подниматься по устланной ковром лестнице. При этом он не мог отделаться от угрызений совести.
Он понимал, что воспользовался остротой ситуации, чтобы получить согласие Имоджин на брак. Ее приводила в ужас мысль о том риске, которому он подвергает свою жизнь в завтрашней дуэли. В предыдущую ночь она испытала шок, когда на нее напал Ваннек. Нервы Имоджин были напряжены, и она могла согласиться на все, о чем бы он ее ни попросил. Потому что она любила его.
Он использовал ситуацию. Теперь она принадлежала ему. Однако Маттиас понимал, что когда дуэль будет позади и жизнь вернется в нормальную колею, Имоджин восстановит свое обычное душевное равновесие. И Маттиас опасался, что она не поблагодарит его за то, что он вырвал у нее согласие на брак. Он вспомнил, что она сказала ему, когда они были в музее. Страсть и Замар.
Этого достаточно, сказал он себе. Этого должно быть достаточно.
Глава 12
Ласки Маттиаса были ошеломляюще нежными и жаркими и продолжались так долго, что Имоджин, горячечно прильнув к нему, стала умолять его выполнить обещания, которые дарили его деликатные руки и жадные губы. Обольстительно округлые девичьи ноги были разведены и подрагивали, когда он целовал чувствительную кожу белоснежных бедер. Маттиас был потрясен силой ее желания. Влажная расщелина между ног полыхала жаром и едва не обжигала ему пальцы.
Если утром дела сложатся для него неблагоприятно, Имоджин должна запомнить эту ночь на всю жизнь, решил он.
– Маттиас… Нет… То есть да… Нет, ты не должен… Кажется, я не в силах… не в силах вынести… этот новый замарский способ любви… Маттиас…
Ее бессвязная речь, глубокие прерывистые вздохи и приглушенные стоны звучали как опьяняющая эротическая песня, как музыка, которой он готов был внимать без конца. Он начинал целовать внутреннюю поверхность молочно-белых бедер снизу и, ощущая их трепет, поднимался все выше, к кудрявой темноволосой рощице, к полным сомкнутым лепесткам, которые ревниво скрывали девичьи тайны. Он деликатно разомкнул упругие лепестки пальцами и, увидев у входа возбужденный бутон, нежно сжал его губами.
– М-маттиас, это бож-жественно… – Она ухватилась за прядь его волос и выгнулась ему навстречу. – Еще, пожалуйста… пожалуйста, еще… – Она содрогнулась и вскрикнула.
Маттиас слышал, как стучит кровь у него в висках. Продолжая ласкать трепещущий цветок, он приподнял голову, чтобы видеть лицо Имоджин в момент разрядки.
Утром все будет хорошо, пообещал он сам себе. Он должен непременно к ней вернуться. Ничто иное, включая сокровища древнего Замара, не было для него столь важным.
Она двигалась и извивалась под ним, и ему даже пришлось придержать волнующиеся бедра. Он почувствовал, как его ладонь окропила ее роса. Слегка успокоив Имоджин, он мягко вошел в нее, преодолев сопротивление упругих мышц, охраняющих вход в горячую расщелину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85