Это был второй отпрыск отца – любимая дочка, желанная, обожаемая, защищенная и благополучная; ребенок, матери которого не нужно было принуждать своего соблазнителя к женитьбе.
Это была дочь женщины, которая разыграла карту гораздо более тонко, чем его мать, думал Маттиас. Дочь образца добродетели.
Он остановился в центре библиотеки.
– Добрый вечер. Я Колчестер. Сейчас довольно поздно. Могу я поинтересоваться, что привело вас сюда? – Маттиас произнес это ровным, едва ли не монотонным голосом. Это был старый трюк, которому он научился, когда ему было лишь двадцать лет, и с тех пор это вошло у него в привычку. Ровный, бесцветный голос помогал ему скрывать эмоции.
Очевидно, столь холодный прием лишил Патрицию дара речи. Она смотрела на него огромными, испуганными глазами и, похоже, была близка к тому, чтобы разрыдаться.
И тогда женщина постарше, лицо которой несло на себе следы печали и смирения, решила взять на себя инициативу. Глядя Маттиасу в глаза, она проговорила:
– Милорд, я мисс Грайс. Я сопровождала вашу сестру во время ее поездки в Лондон. Она сказала мне, что вы возместите мои расходы и заплатите за услуги, которые я оказывала ей как компаньонка.
– Она так сказала? – Маттиас подошел к столику, на котором стоял графин с бренди. Он снял крышку и неторопливо налил себе в стакан изрядную дозу его содержимого. – А почему она не платит вам сама? Мой адвокат сообщил мне, что она получила хорошее наследство согласно воле моего отца.
– Я не могу заплатить ей, потому что у меня нет денег, – наконец заговорила Патриция. – Когда раз в три месяца приходят деньги на мое содержание, дядя их забирает и тратит на собак, лошадей и их дрессировку. Я вынуждена была заложить ожерелье матери, чтобы купить билет на дилижанс.
Рука Маттиаса застыла со стаканом на полпути ко рту.
– Ваш дядя? – Он вспомнил имя, которое называл ему адвокат. Некто с материнской стороны, – Это, кажется, Пул?
– Да. Он опекун моего наследства и он разворовывает его. В прошлом году мама и папа впервые вывели меня в свет. Мама говорила, что нынешний год будет моим вторым сезоном, но дядя отказывается платить за это. Я полагаю, что он не хочет, чтобы я вышла замуж и ушла из его дома. А пока я буду жить у него, он будет распоряжаться моими деньгами. После смерти родителей я оказалась пленницей в Девоне.
– Пленницей? Ну, это некоторое преувеличение, – пробормотал Маттиас.
– Но это так! – Патриция достала носовой платочек из ридикюля и разрыдалась, уткнувшись носом в льняную тряпицу. – Когда я начинаю протестовать, дядя лишь смеется. Он говорит, что заслужил эти деньги, потому что он единственный, кто согласился предоставить мне кров после смерти мамы и папы. Он постоянно напоминает мне, что вы не желаете иметь со мной дела, милорд. Я знаю, что это правда, но сейчас я вынуждена воззвать к вашему милосердию.
При виде слез Патриции мрачные воспоминания обожгли душу Маттиаса. Он ненавидел женские слезы. Они всегда напоминали ему безутешно рыдающую мать, когда он чувствовал и свою беспомощность, и одновременно ярость, ибо отец уходил прочь, предоставляя ему самому искать выход из положения.
– Я попрошу своего адвоката разобраться в ваших финансовых делах. – Маттиас отхлебнул солидный глоток бренди и подождал, пока напиток согреет ему нутро. – Что-то, наверное, можно будет сделать.
– Это не поможет. Милорд, умоляю вас, не отсылайте меня обратно к дяде! – Патриция сжала в кулаки лежащие на коленях руки. – Вы не можете себе представить, что это такое – находиться там! Я не могу вернуться туда! Я боюсь, милорд!
– Чего, скажите, ради Бога? – Маттиас прищурил глаза, пораженный пришедшей ему в голову неприятной мыслью. – Вашего дяди?
Патриция энергично затрясла головой.
– Нет-нет, милорд! Он вообще игнорирует меня. Его интересует только мое наследство… Но два месяца назад у нас остановился мой кузен Невил, после того как его выгнали из Оксфорда. – Она опустила глаза. – Он… подглядывает за мной.
Маттиас поднял брови:
– Подглядывает? О чем вы, черт возьми, толкуете? Мисс Грайс прокашлялась и устремила на него суровый взгляд.
– Я полагаю, вы способны догадаться, милорд. Ведь вы мирской человек. Подумайте сами. Молодой человек с сомнительной репутацией расхаживает по дому… Молодая леди не чувствует себя защищенной от его неожиданных вторжений. Я полагаю, нет необходимости вдаваться в детали. Я сама оказывалась в аналогичной ситуации, когда была помоложе… Поверьте, это очень нелегко.
– Понимаю. – Маттиас оперся рукой о каминную доску из черного мрамора и попытался собраться с мыслями. – Но у вас должны же быть другие родственники, Патриция? Кто-нибудь по линии матери?
– Никого, кто мог бы меня принять, сэр. Маттиас постучал пальцами по прохладному мрамору.
– Что-то надо придумать. – Он посмотрел на мисс Грайс, ища поддержки.
– Леди Патриция говорит, что вы ее брат, милорд, – сказала мисс Грайс, как бы подводя итог разговору. – И вы, конечно же, не откажете ей в крыше над головой. – Она с некоторым сомнением бросила взгляд вокруг себя.
Маттиас так же легко прочитал мысли женщины, как если бы она произнесла их вслух. Мисс Грайс отнюдь не была уверена в том, что то место, где они находятся, можно считать подходящим жильем.
Патриция не обращала ни малейшего внимания на фантастическое окружение. Она смотрела на Маттиаса с надеждой, с которой может смотреть лишь молодая и наивная девушка.
– Прошу вас, милорд. Взываю к вашему милосердию. Я надеюсь, что вы не вышвырнете меня на улицу. Папа говорил мне, что вы обещали ему принять меня, когда в этом возникнет потребность.
– Черт побери, – пробормотал Маттиас.
– Вас хочет видеть джентльмен, мисс Уотерстоун. Имоджин оторвалась от журнала «Замариан ревю»,
Который читала. В дверях гостиной стояла миссис Вайн, экономка и одновременно домовладелица квартиры. Джентльмен, о приходе которого она сообщила, наверняка должен быть Ваннек. Слухи наверняка уже докатились до него, как она того и ожидала. Но в этот ответственный момент ей вдруг стало страшно. Ей захотелось, чтобы рядом был Маттиас. Чепуха, сказала она себе уже в следующую секунду. Это был ее план. Она проводила его в жизнь и отвечала за то, чтобы он должным образом сработал. Маттиас предупреждал ее, что не считает себя человеком действия.
Она медленно положила журнал на стол.
– Просите, миссис Вайн. И сообщите моей тете, что у нас гости.
– Хорошо, мадам. – Миссис Вайн была высокой, суровой женщиной неопределенных лет; Она со вздохом кивнула, словно проводить гостя в гостиную было бог весть какой трудной обязанностью.
Имоджин полагала, что двойственное положение миссис Вайн – домовладелицы и экономки – было причиной ее несколько искаженного представления об отношениях между нею и жильцами дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Это была дочь женщины, которая разыграла карту гораздо более тонко, чем его мать, думал Маттиас. Дочь образца добродетели.
Он остановился в центре библиотеки.
– Добрый вечер. Я Колчестер. Сейчас довольно поздно. Могу я поинтересоваться, что привело вас сюда? – Маттиас произнес это ровным, едва ли не монотонным голосом. Это был старый трюк, которому он научился, когда ему было лишь двадцать лет, и с тех пор это вошло у него в привычку. Ровный, бесцветный голос помогал ему скрывать эмоции.
Очевидно, столь холодный прием лишил Патрицию дара речи. Она смотрела на него огромными, испуганными глазами и, похоже, была близка к тому, чтобы разрыдаться.
И тогда женщина постарше, лицо которой несло на себе следы печали и смирения, решила взять на себя инициативу. Глядя Маттиасу в глаза, она проговорила:
– Милорд, я мисс Грайс. Я сопровождала вашу сестру во время ее поездки в Лондон. Она сказала мне, что вы возместите мои расходы и заплатите за услуги, которые я оказывала ей как компаньонка.
– Она так сказала? – Маттиас подошел к столику, на котором стоял графин с бренди. Он снял крышку и неторопливо налил себе в стакан изрядную дозу его содержимого. – А почему она не платит вам сама? Мой адвокат сообщил мне, что она получила хорошее наследство согласно воле моего отца.
– Я не могу заплатить ей, потому что у меня нет денег, – наконец заговорила Патриция. – Когда раз в три месяца приходят деньги на мое содержание, дядя их забирает и тратит на собак, лошадей и их дрессировку. Я вынуждена была заложить ожерелье матери, чтобы купить билет на дилижанс.
Рука Маттиаса застыла со стаканом на полпути ко рту.
– Ваш дядя? – Он вспомнил имя, которое называл ему адвокат. Некто с материнской стороны, – Это, кажется, Пул?
– Да. Он опекун моего наследства и он разворовывает его. В прошлом году мама и папа впервые вывели меня в свет. Мама говорила, что нынешний год будет моим вторым сезоном, но дядя отказывается платить за это. Я полагаю, что он не хочет, чтобы я вышла замуж и ушла из его дома. А пока я буду жить у него, он будет распоряжаться моими деньгами. После смерти родителей я оказалась пленницей в Девоне.
– Пленницей? Ну, это некоторое преувеличение, – пробормотал Маттиас.
– Но это так! – Патриция достала носовой платочек из ридикюля и разрыдалась, уткнувшись носом в льняную тряпицу. – Когда я начинаю протестовать, дядя лишь смеется. Он говорит, что заслужил эти деньги, потому что он единственный, кто согласился предоставить мне кров после смерти мамы и папы. Он постоянно напоминает мне, что вы не желаете иметь со мной дела, милорд. Я знаю, что это правда, но сейчас я вынуждена воззвать к вашему милосердию.
При виде слез Патриции мрачные воспоминания обожгли душу Маттиаса. Он ненавидел женские слезы. Они всегда напоминали ему безутешно рыдающую мать, когда он чувствовал и свою беспомощность, и одновременно ярость, ибо отец уходил прочь, предоставляя ему самому искать выход из положения.
– Я попрошу своего адвоката разобраться в ваших финансовых делах. – Маттиас отхлебнул солидный глоток бренди и подождал, пока напиток согреет ему нутро. – Что-то, наверное, можно будет сделать.
– Это не поможет. Милорд, умоляю вас, не отсылайте меня обратно к дяде! – Патриция сжала в кулаки лежащие на коленях руки. – Вы не можете себе представить, что это такое – находиться там! Я не могу вернуться туда! Я боюсь, милорд!
– Чего, скажите, ради Бога? – Маттиас прищурил глаза, пораженный пришедшей ему в голову неприятной мыслью. – Вашего дяди?
Патриция энергично затрясла головой.
– Нет-нет, милорд! Он вообще игнорирует меня. Его интересует только мое наследство… Но два месяца назад у нас остановился мой кузен Невил, после того как его выгнали из Оксфорда. – Она опустила глаза. – Он… подглядывает за мной.
Маттиас поднял брови:
– Подглядывает? О чем вы, черт возьми, толкуете? Мисс Грайс прокашлялась и устремила на него суровый взгляд.
– Я полагаю, вы способны догадаться, милорд. Ведь вы мирской человек. Подумайте сами. Молодой человек с сомнительной репутацией расхаживает по дому… Молодая леди не чувствует себя защищенной от его неожиданных вторжений. Я полагаю, нет необходимости вдаваться в детали. Я сама оказывалась в аналогичной ситуации, когда была помоложе… Поверьте, это очень нелегко.
– Понимаю. – Маттиас оперся рукой о каминную доску из черного мрамора и попытался собраться с мыслями. – Но у вас должны же быть другие родственники, Патриция? Кто-нибудь по линии матери?
– Никого, кто мог бы меня принять, сэр. Маттиас постучал пальцами по прохладному мрамору.
– Что-то надо придумать. – Он посмотрел на мисс Грайс, ища поддержки.
– Леди Патриция говорит, что вы ее брат, милорд, – сказала мисс Грайс, как бы подводя итог разговору. – И вы, конечно же, не откажете ей в крыше над головой. – Она с некоторым сомнением бросила взгляд вокруг себя.
Маттиас так же легко прочитал мысли женщины, как если бы она произнесла их вслух. Мисс Грайс отнюдь не была уверена в том, что то место, где они находятся, можно считать подходящим жильем.
Патриция не обращала ни малейшего внимания на фантастическое окружение. Она смотрела на Маттиаса с надеждой, с которой может смотреть лишь молодая и наивная девушка.
– Прошу вас, милорд. Взываю к вашему милосердию. Я надеюсь, что вы не вышвырнете меня на улицу. Папа говорил мне, что вы обещали ему принять меня, когда в этом возникнет потребность.
– Черт побери, – пробормотал Маттиас.
– Вас хочет видеть джентльмен, мисс Уотерстоун. Имоджин оторвалась от журнала «Замариан ревю»,
Который читала. В дверях гостиной стояла миссис Вайн, экономка и одновременно домовладелица квартиры. Джентльмен, о приходе которого она сообщила, наверняка должен быть Ваннек. Слухи наверняка уже докатились до него, как она того и ожидала. Но в этот ответственный момент ей вдруг стало страшно. Ей захотелось, чтобы рядом был Маттиас. Чепуха, сказала она себе уже в следующую секунду. Это был ее план. Она проводила его в жизнь и отвечала за то, чтобы он должным образом сработал. Маттиас предупреждал ее, что не считает себя человеком действия.
Она медленно положила журнал на стол.
– Просите, миссис Вайн. И сообщите моей тете, что у нас гости.
– Хорошо, мадам. – Миссис Вайн была высокой, суровой женщиной неопределенных лет; Она со вздохом кивнула, словно проводить гостя в гостиную было бог весть какой трудной обязанностью.
Имоджин полагала, что двойственное положение миссис Вайн – домовладелицы и экономки – было причиной ее несколько искаженного представления об отношениях между нею и жильцами дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85