— Полагаю, падре опирался не только на Божью помощь, — лаконично заметил Брант, — но и на определенный практический опыт. Как вы знаете, церкви всех конфессий обеспечивали работу «подземной железной дороги» для рабов. Католические церкви в Луизиане проделывали это весьма умело. А что может лучше замаскировать, чем религиозное одеяние? Лэси может путешествовать в облачении монахини.
— Если она убедительно сыграет эту роль, то ей вполне по силам соперничать на сцене с Луарой Кин!
— Это не так уж невероятно, — усмехнулся Брант, и Гарнет поняла, что он знает больше, нежели говорит. Может, он до сих пор покровительствует Лэси Ли?
— Да? Я так недооценила ее таланты?
— Может быть.
— Все это хорошо. Но как она одурачила Салли Фосса! Доктор Уорнер сказал, что Фосс даже не спросил имени «умершего», когда узнал, что тот был одним из вакерос Дюка.
— Его это ничуть не заботит. Ублюдок не любит мексиканцев, презирает индейцев, а метисы для него и вовсе пустое место. Он не пускает этих людей даже на порог «Серебряной шпоры», не замечает на улице. А сейчас главная забота Фосса — найти Роскоу Хэмлина, который убежал с его деньгами. Хэмлин — настоящий преступник, его ищут повсюду. Награда за его голову — двадцать тысяч долларов!
— Да. Я видела объявления, — сказала Гарнет. — И все же я не могу представить Лэси в качестве монахини. Разве они не должны брить себе головы и перевязывать… хм…
— Грудь? Вот уж не знаю, моя дорогая. Джентльмен никогда не будет спрашивать. А могли бы вы себе представить мисс Ли в виде индейской женщины с обезьянкой, завернутой как младенец?
— Вы шутите?
— Ничуть. Именно такова была одна из идей: чтобы Хулио-Медведь или кто-нибудь из индейцев сыграл роль ее мужа. Но тут очень кстати отец Анжелино вспомнил, что епископ присылает сестер из монастыря в Сан-Антонио в нашу миссию для обсуждения вопроса о создании школы.
— Да-да, они прибыли в Лонгорн Джанкшин в ту самую неделю, — сказала Гарнет. — Сестры приехали в черном крытом экипаже и немедленно последовали дальше, напоив лошадей и выяснив направление. Из них говорила одна лишь мать-настоятельница. Мы даже решили, что все остальные дали обет молчания.
Брант улыбнулся:
— Учительницы, которым запрещено говорить?
— Ну, конечно же, нет, — проговорила Гарнет, начиная понимать, в чем было дело. — Лэси уехала с ними, не так ли? В монашеском платье, с Лоллипопом в саквояже. Теперь-то я вспоминаю: в экипаже были опущены занавеси и никто на улице не заметил лишнего пассажира. Просто гениально! Я должна рассказать обо всем тете Дженни. А мы-то ломали голову!
— Да, все уже позади, Гарнет. Лэси находится в безопасности, а все, кто участвовал в ее спасении, заслуживают величайшей похвалы.
— Включая и меня? — Почему-то ей вдруг очень захотелось, чтобы он одобрил ее роль в этом деле.
— Я же сказал, все, милая.
Гарнет внезапно взглянула на свои руки, опасаясь, что пальцы вдруг выдадут нервную дрожь, бившую ее изнутри. Она понимала, что волнение вызвано не только близостью хижины. Не только Брант был причиной все возрастающего трепета, но и какая-то странная теплота, разливавшаяся по всему телу, и откровенно пугающие мысли.
Усилием воли Гарнет заставила себя дышать медленно и глубоко. Несмотря на внутреннее волнение и страх перед неведомыми ранее чувствами, она была готова войти в хижину вместе с Брантом. Что с ней происходит, спрашивала девушка себя. Неужели это она, Гарнет? Боже, наверное, Брант напустил на нее какие-то чары.
Они не проронили ни слова, когда Брант остановил бричку возле домика и помог ей сойти. Гарнет прятала глаза, но он прекрасно понимал, что она чувствует в этот момент. Едва они вошли внутрь, как Брант осторожно обнял ее и нежно прижал к себе. Не двигаясь они простояли так, казалось, целую вечность. Затем он наклонился и ласково, словно она была ребенком, поцеловал ее.
Какое-то мгновение Гарнет еще пыталась бороться с собой, но всепоглощающее желание и стремление к неизведанному подхватили и закружили ее. Она ощущала движения его упругого, настойчивого языка и наслаждалась, покорно отдаваясь его дерзким рукам, любовно скользящим по всему ее телу. Ей казалось, что она охвачена пламенем, бушевавшим в душе. Гарнет впервые в жизни почувствовала, как в ответ на его смелые прикосновения в ней самой поднимается непреодолимое страстное желание.
Что ж, Гарнет знала: это обязательно произойдет. С торопливой помощью Бранта она сбросила свои траурные одежды, словно бабочка, покинувшая кокон, и легла на постель, подумав: как нелепо то, что она пыталась убить Бранта здесь, в этой комнате, где сейчас сгорает от желания заняться с ним любовью.
И то, что Брант говорил ей давным-давно, оказалось правдой: Денис был всего лишь неопытным мальчиком. Гарнет знала любовь неуклюжего, наивного подростка, а теперь ее ласкал зрелый, искушенный мужчина. Она и Дени, застенчивые, испуганные дети, воспринимали плотскую любовь как дозволенный, но все же постыдный грех. Они боялись лишний раз дотронуться друг до друга и кутались в ночные рубашки, скрывая под ними запретную наготу, стыдились шептать друг другу возбуждающие, любовные слова и давать волю своим страстям.
С Брантом все было иначе. Обнаженные, они сплелись в объятии и жадно пили поцелуи друг друга. Гарнет прижала его голову к своей груди, и его рот и руки доказали ей, что он понял, чего ей хочется. Наконец у нее вырвался крик:
— Да! Да! Мне так хорошо! Так нравится! О, еще!
— Что нравится? Скажи! — спросил он нежно, но твердо.
— Когда ты играешь с моей… с моей грудью.
— С твоими грудями. Они прекрасны, и эти сладкие соски — тебе нравится, когда я их пробую?
— Да, да, — прошептала она.
Он знал, как заставить ее стонать и трепетать. Гарнет закрыла глаза, боясь, что иначе не сможет утаить от него ничего. Он проник между ее подрагивающими от возбуждения бедрами, ласково прикоснувшись к самым потайным частям тела. Гарнет плыла в потоке наслаждения, приближаясь к освобождающему взрыву. И вот он произошел. Это было самое восхитительное и потрясающее из откровений в ее жизни.
В конце концов ей все же пришлось взглянуть на него, и, когда она открыла глаза, Брант восхищенно улыбнулся. Гарнет ответила ему улыбкой, ее фиалковые глаза сверкали, кожа матово блестела. Она чувствовала себя удивительно счастливой.
— Ты прекрасна, — восторженно произнес он, не прекращая двигаться. — Любовь наполнила твои глаза изумительной синевой, я мечтал увидеть твои глаза, горящие страстью.
— Я с трудом могу поверить в происшедшее, — прошептала она. Все казалось ей волшебным сном. — Ты был прав.
— И тебе уже не стыдно?
— Нисколько.
— Потому что ты насладилась любовью?
— Да, после всего…
— После всего, для чего и существует любовь между мужчиной и женщиной, — прервал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70