Глава 5
Вольготно развалившийся на стуле Эдмунд Элстон с некоторым удивлением разглядывал сына, который брел по комнате, шатаясь и шаркая ногами, как древний старик. Опущенные плечи, руки, судорожно прижатые к животу, словно он старался удержать выпадающие внутренности… странное зрелище!
Кое-как подковыляв к заставленному блюдами столу, он налил себя чашку чая и осторожно поднес к губам, но тут же поморщился и слегка коснулся кончиком пальца распухшей нижней губы. Эдмунд только сейчас заметил, что вся левая сторона его лица превратилась в сплошной синяк.
С любопытством поглядывая на отпрыска, он осмелился заметить:
— Судя по тому, что я увидел, парень, у того типа, который так тебя отделал, кулаки как тыквы! С кем это ты так сцепился?
— Ты его не знаешь, — мрачно промямлил Роджер, окидывая родителя злобным взглядом. — Поспорили немного из-за… одной редкости. Что же до победителя… он пока не смог ее получить, и неизвестно, получит ли.
Настроение Роджера отнюдь не улучшила презрительная отцовская ухмылочка. Можно не спрашивать о причинах такого отношения к сыну. По мнению необразованного родителя, только парень, способный опрокинуть несколько кружек эля или стаканчиков джина, не потеряв способности задать трепку каждому, кто осмелится его задеть, стоит чего-то в этом мире. Так что своего единственного сына Эдмунд считал полнейшим ничтожеством.
— Погоди теперь, пока синяк немного пройдет, прежде чем лезть на глаза своей леди, или она сообразит, что не на того поставила и для этих дел ты парень негодящий.
— Об этом можешь не беспокоиться, — саркастически бросил Роджер. — Вопрос в том, сможет ли эта самая леди угодить мне! Я не так наивен и неопытен, как тебе кажется. Честно говоря, правда потрясла бы даже тебя!
— Может быть, малыш, но узнать, каков пудинг на вкус, можно, только съев его, а я что-то не вижу, чтобы ее светлость решилась предложить себя на десерт!
— Вряд ли благородная дама на такое отважится, тем более что родители считают ее средством достижения еще большего богатства и власти.
— Да ты-то чего надеешься добиться? — нетерпеливо допытывался Эдмунд. — Если хочешь моего совета, так бросай жеманиться и бери быка за рога, прежде чем у нее так зачешется в панталонах, что первый подвернувшийся наглец уймет этот зуд!
Роджер поистине сверхъестественным усилием воли удержался от злобного взгляда в сторону отца.
— Это не так легко, как тебе кажется.
— Пф-ф! — фыркнул старший Элстон. — Есть немало способов укротить наглую сучонку! Не можешь уговорить, возьми силой! Скоро ей так понравится, что она напрочь забудет, как все было в первый раз. Зря тратишь время, мальчик мой, и если не поспешишь скрутить сучку в бараний рог, кто-то другой намнет ей брюхо!
На этот раз Роджер не справился с охватившей его яростью.
— Если и найдется такой глупец, лорд Саттон вызовет его на дуэль или, что еще хуже, оскопит за насилие над дочерью!
— Можно подумать, она единственная на свете, — заметил Эдмунд, запихивая в рот лепешку. — Что ты за размазня такая! Да ведь других девок хоть пруд пруди! Найди подходящую, да убедись, что она позволит себя обрюхатить!
Пренебрежительный смешок сорвался с губ Роджера. Временами он задавался вопросом, правильно ли поступил, оставив свой пост в приюте и согласившись стать чем-то вроде лакея у грубияна-отца, который заботился только о себе. Целью его жизни, похоже, было выманить как можно больше денег и благ у ничего не подозревавших простаков. И все же, когда ему понадобился кто-то поумнее, чтобы управлять сукновальней, он немедленно вспомнил о своем единственном ребенке и буквально вынудил Роджера оставить прежнюю жизнь. И хотя Роджер пока еще считался учеником, рабочие все чаще обращались к нему за приказаниями и, казалось, совершенно не признавали настоящего хозяина.
— Ты понятия не имеешь, как трясется лорд Стендиш над младшей дочерью. Клянусь, она его любимица.
— Ну и что? Ты будешь шевелиться или нет? — разозлился Эдмунд, грозя толстым пальцем. — Если не поторопишься, малый, останется только обхаживать Марту Гримболд! С чего тогда я тратился на одежду? Выброшенные на ветер денежки, доложу я вам!
Роджер тяжело вздохнул. Отец постоянно угрожал ему браком с крайне непривлекательной дочерью богатого фабриканта. Что ему делать? Пока он жил в приюте, аристократы казались недосягаемыми, как облака, но отец сам натолкнул его на мысль о женитьбе на знатной даме, когда отвез на обед к Гримболдам сразу после приезда.
— Я попросил у леди Адрианы приглашение на осенний бал Саттонов в октябре. И если к тому времени не получу ее согласия выйти за меня, буду действовать иначе, — объявил он и, не глядя на отца, добавил: — Если понадобится… я улучу момент, когда она будет одна… и возьму силой.
— Это я и хотел услышать! Молодец, парнишка. Роджера передернуло:
— Позвольте напомнить вам, сэр, что в двадцать семь лет уже могу считаться взрослым мужчиной? Эдмунд небрежно отмахнулся:
— По мне, так ты все еще зеленый юнец, если до сих пор не повалил ее на траву!
— Повторяю, отец, леди Адриана — настоящая аристократка, а не какая-то грязная потаскуха, раздвигающая ноги перед первым, кто попросит. Откровенно говоря, меня тошнит, когда я, возвратясь домой, застаю тебя в гостиной с голой шлюхой, подобранной в пивной! Мог бы найти кого-то и попригляднее, если уж так не терпится утолить похоть! Глядя на эту дрянь, блевать хочется!
Эдмунд хихикнул, словно услышал особенно остроумную шутку.
— По крайней мере дело, свое она знает! Выжала из меня все соки!
— Если хочешь знать, — прошипел Роджер, — вы оба походили на свиней, вывалявшихся в грязи!
— Это что еще за речи такие! Не твое дело! Лучше бы обработал мисс Задавалу! Не повредит, если и ты поваляешься немного в той же грязи!
Роджер пожал плечами, но тут же пожалел о столь поспешном жесте, живо напомнившем ему о неудачном падении на пол.
— Ты бы лучше спросил, часто мы остаемся наедине? Да, никогда! Кругом вечно полно народа! Она ни разу не позволила мне увести ее в укромный уголок!
— Тогда покумекай, как сделать это, да поскорее, иначе будешь любоваться Мартой Гримболд в брачной постели.
Даже после того как Эдмунд ушел спать, Роджер еще долго сидел, глядя в пространство. Перед мысленным взором стояли насмешливые серые глаза, любующиеся женщиной, которую он хотел сделать своей. Едва ему удавалось усмирить ненависть к маркизу, как она вспыхивала с новой силой. Как тот обращался с леди Адрианой! Словно имел на это право! А он, Роджер? Сколько раз его обуревала жажда завладеть ее нежными губками? Но нет, ему это запрещалось не только самой девушкой, но диктатами его низкого рождения. В душе он сознавал, что такая девушка предназначена в жены маркизу, а не ему, нищему простолюдину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113