В руках девица держала орудие убийства — большую пуховую подушку.
Она еле слышно выдохнула:
— Сюда!
Было решено, что душить хозяйку они будут вместе.
Почувствовав локоть подруги, Елизавета решительно произнесла:
— Начали!
Они навалились подушкой на голову спящей, стараясь своими костлявыми плечиками надавить как можно сильнее. Девицам казалось, что прошла вечность и под ними лежит бездыханное тело. Они ослабили натиск. И тут же Каролина Ивановна взбрыкнула со страшной силой. Девицы полетели на пол, а хозяйка закричала на весь дом:
— Караул! Убивают!
Девицы перепугались больше убиваемой. Они метнулись к дверям. Но не тут-то было! Каролина Ивановна изловчилась поймать Паулину и выламывала теперь ей кости, не хуже чемпиона мира по французской борьбе. Затем, проведя очередной прием, она ухватила ее за волосы и несколько раз шмякнула лицом о паркет.
Снизу с фонарем прибежала Анастасья Шаховцова. Она для начала осветила поле сражения, а затем схватила забившуюся со страху за раскрытую дверь Елизавету. Она набросилась на нее, как разъяренный тигр. Прибежал и дворник Егор Волченков. Он тоже надавал тумаков покусительницам на жизнь любимой хозяйки.
На место происшествия прибыла полиция и девиц повезли в арестный дом.
ОМЕРЗИТЕЛЬНОЕ ДЕЛО
Напомню, что преступление в Прогонном переулке произошло в мае 1896 года. Судебное разбирательство состоялось лишь четыре года спустя. (Причину такой задержки объяснить не умею, ибо в деле отсутствуют соответствующие документы.)
К этому времени произошло немало событий. Каролина Ивановна вышла замуж за своего генерала. Они купили большой дом в Риге и зажили спокойно, хотя откровенно скучали в этой провинциальной дыре. Каролина Ивановна порой наезжала в Москву, но на судебном процессе появиться не пожелала. Кухарка Анастасья Шаховцова некоторое время служила у Юлия Бунина (брата знаменитого писателя), доброго и мягкого характером человека. Но затем вышла замуж за племянника памятного нам собирателя древних рукописей и богатейшего купца Хлудова (нынешний Хомутовский переулок в его честь некоторое время назывался Хлудовским) и народила ему целую кучу детишек.
Вышла замуж и Елизавета (а как выяснилось из метрических документов — Эльза) Ульдрих. Ее муж работал продавцом ювелирного магазина Маршака, но попался на воровстве и был посажен в тюрьму. В отличие от Каролины Ивановны, Ульдрих, как и ее подруге Грюнберг, на суд явиться пришлось.
Дело слушалось в знакомом читателям этой книги зале Московского губернского суда — Митрофаньевском. Подсудимые обвинялись в покушении на убийство с целью ограбления и поджог с целью сокрытия следов преступления.
Чтобы лучше понять дух той эпохи, приведем газетную заметку судебного хроникера:
«Хотя доступ в зал заседания исключительно по пригласительным билетам, он забит до отказа. Личности девиц, пошедших на убийство, вызывают повышенный интерес. Публика в основном интеллигентная. Преобладают дамы, но много молодежи и студентов. Биржевиков и деловых людей тут нет. Они даже не понимают, как суд может тратить так много времени на разбирательство такого омерзительного дела. По мнению серьезных людей, следует поступить проще: хорошенько посечь этих психопаток, но соблюдая все же меру — уж очень они тщедушны, а затем этих инородцев отправить на их прибалтийскую родину, как негодный балласт».
Серьезные люди, однако, сохраняли уверенность, что этих выродков в юбках ждут долгие годы каторги. Но случилось так, что председатель суда А. Н. Разумовский в своем напутственном слове что-то неправильно объяснил присяжным заседателям, которые, естественно, не были искушенными в юридических тонкостях. (Подобное порой случалось. Вспомним классический пример: ошибку в приговоре толстовской Катерине Масловой. Не будучи виновной, она была лишена всех прав состояния и на 4 года сослана в каторжные работы.)
В результате сего недоразумения девицы оказались в лечебнице для психических больных — «вплоть до их полного выздоровления». Через полгода они были признаны здоровыми и покинули больничные стены.
Если читатель полагает, что похождения этой папы закончились, то он ошибается.
ЭПИЛОГ
Девицы поспешили убраться восвояси, проклиная Россию, где, по их мнению, грубая жизнь и суровые люди.
Минули годы, настал 1905-й — печальная дата в отечественной истории. Государство сотрясали демонстрации, забастовки и прочие безобразия, ставшие по меткому выражению В. И. Ленина «прологом великого Октября».
Почти незамеченной прошла небольшая газетная информация о том, что где-то в Лифляндии некие Ульдрих и Грюнберг заманили в лес свою 30-летнюю подругу. Здесь они пили вино и пели
песни. Затем накинули на лицо подруги тряпку, пропитанную хлороформом, и ударом камня по голове оглушили. Еще у живой, но находившейся в бесчувственном состоянии жертвы, они отрезали нос и выкололи глаза. (В те годы была распространена легенда, что глаза мертвеца запечатлевают своих убийц.) Подтащив женщину к болотцу, недалеко от которого случилось убийство, они утопили в нем несчастную.
После этого допили вино и навестили квартиру убитой. Здесь они объяснили, что их подруга срочно уехала в Петербург, а им оставила ключи от квартиры и просила выслать ей вещи.
Едва девицы с ковром, двумя одеялами и прочей мелочью укатили на коляске, как дворник по долгу службы сообщил полиции свои подозрения.
Будучи допрошены, подружки тут же во всем признались, причем валили вину друг на друга. Они охотно показали место, где утопили свою жертву. Медики нашли в легких убитой большое количество воды. Они сделали из этого заключение, что женщину бросили в болотце еще живой.
На суде Ульдрих и Грюнберг объяснили:
— Деньги, вырученные от продажи скарба лишенной жизни подруги, предназначались для организации борьбы с проклятым русским царизмом.
На этот раз суд отправил их в тюрьму — на 9 лет каждую.
После Октябрьского переворота вступили в партию большевиков и служили в ведомстве Комиссариата народного просвещения — инспекторами. Воспитывали, так сказать, коммунистическую мораль.
ФРУКТОВЫЙ НОЖ
ЗИНАИДЕ ЦЫБИНОЙ
Над Петербургом стояла ночь 5 апреля 1901 года В полицейском управлении несколько стражей порядка неспешно попивали чаек. Вдруг тяжеленная дубовая дверь медленно открылась. На пороге стоял молодой, прилично одетый человек. Он вежливо всем поклонился и подошел к дежурному:
— Господин офицер, дозвольте переговорить с вами наедине…
Они зашли в один из свободных кабинетов. Гость ровным, удивительно спокойным голосом рассказал страшную историю, вскоре обошедшую всю Россию. Может быть, и ее имел в виду Л. Н. Толстой, писавший в те годы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Она еле слышно выдохнула:
— Сюда!
Было решено, что душить хозяйку они будут вместе.
Почувствовав локоть подруги, Елизавета решительно произнесла:
— Начали!
Они навалились подушкой на голову спящей, стараясь своими костлявыми плечиками надавить как можно сильнее. Девицам казалось, что прошла вечность и под ними лежит бездыханное тело. Они ослабили натиск. И тут же Каролина Ивановна взбрыкнула со страшной силой. Девицы полетели на пол, а хозяйка закричала на весь дом:
— Караул! Убивают!
Девицы перепугались больше убиваемой. Они метнулись к дверям. Но не тут-то было! Каролина Ивановна изловчилась поймать Паулину и выламывала теперь ей кости, не хуже чемпиона мира по французской борьбе. Затем, проведя очередной прием, она ухватила ее за волосы и несколько раз шмякнула лицом о паркет.
Снизу с фонарем прибежала Анастасья Шаховцова. Она для начала осветила поле сражения, а затем схватила забившуюся со страху за раскрытую дверь Елизавету. Она набросилась на нее, как разъяренный тигр. Прибежал и дворник Егор Волченков. Он тоже надавал тумаков покусительницам на жизнь любимой хозяйки.
На место происшествия прибыла полиция и девиц повезли в арестный дом.
ОМЕРЗИТЕЛЬНОЕ ДЕЛО
Напомню, что преступление в Прогонном переулке произошло в мае 1896 года. Судебное разбирательство состоялось лишь четыре года спустя. (Причину такой задержки объяснить не умею, ибо в деле отсутствуют соответствующие документы.)
К этому времени произошло немало событий. Каролина Ивановна вышла замуж за своего генерала. Они купили большой дом в Риге и зажили спокойно, хотя откровенно скучали в этой провинциальной дыре. Каролина Ивановна порой наезжала в Москву, но на судебном процессе появиться не пожелала. Кухарка Анастасья Шаховцова некоторое время служила у Юлия Бунина (брата знаменитого писателя), доброго и мягкого характером человека. Но затем вышла замуж за племянника памятного нам собирателя древних рукописей и богатейшего купца Хлудова (нынешний Хомутовский переулок в его честь некоторое время назывался Хлудовским) и народила ему целую кучу детишек.
Вышла замуж и Елизавета (а как выяснилось из метрических документов — Эльза) Ульдрих. Ее муж работал продавцом ювелирного магазина Маршака, но попался на воровстве и был посажен в тюрьму. В отличие от Каролины Ивановны, Ульдрих, как и ее подруге Грюнберг, на суд явиться пришлось.
Дело слушалось в знакомом читателям этой книги зале Московского губернского суда — Митрофаньевском. Подсудимые обвинялись в покушении на убийство с целью ограбления и поджог с целью сокрытия следов преступления.
Чтобы лучше понять дух той эпохи, приведем газетную заметку судебного хроникера:
«Хотя доступ в зал заседания исключительно по пригласительным билетам, он забит до отказа. Личности девиц, пошедших на убийство, вызывают повышенный интерес. Публика в основном интеллигентная. Преобладают дамы, но много молодежи и студентов. Биржевиков и деловых людей тут нет. Они даже не понимают, как суд может тратить так много времени на разбирательство такого омерзительного дела. По мнению серьезных людей, следует поступить проще: хорошенько посечь этих психопаток, но соблюдая все же меру — уж очень они тщедушны, а затем этих инородцев отправить на их прибалтийскую родину, как негодный балласт».
Серьезные люди, однако, сохраняли уверенность, что этих выродков в юбках ждут долгие годы каторги. Но случилось так, что председатель суда А. Н. Разумовский в своем напутственном слове что-то неправильно объяснил присяжным заседателям, которые, естественно, не были искушенными в юридических тонкостях. (Подобное порой случалось. Вспомним классический пример: ошибку в приговоре толстовской Катерине Масловой. Не будучи виновной, она была лишена всех прав состояния и на 4 года сослана в каторжные работы.)
В результате сего недоразумения девицы оказались в лечебнице для психических больных — «вплоть до их полного выздоровления». Через полгода они были признаны здоровыми и покинули больничные стены.
Если читатель полагает, что похождения этой папы закончились, то он ошибается.
ЭПИЛОГ
Девицы поспешили убраться восвояси, проклиная Россию, где, по их мнению, грубая жизнь и суровые люди.
Минули годы, настал 1905-й — печальная дата в отечественной истории. Государство сотрясали демонстрации, забастовки и прочие безобразия, ставшие по меткому выражению В. И. Ленина «прологом великого Октября».
Почти незамеченной прошла небольшая газетная информация о том, что где-то в Лифляндии некие Ульдрих и Грюнберг заманили в лес свою 30-летнюю подругу. Здесь они пили вино и пели
песни. Затем накинули на лицо подруги тряпку, пропитанную хлороформом, и ударом камня по голове оглушили. Еще у живой, но находившейся в бесчувственном состоянии жертвы, они отрезали нос и выкололи глаза. (В те годы была распространена легенда, что глаза мертвеца запечатлевают своих убийц.) Подтащив женщину к болотцу, недалеко от которого случилось убийство, они утопили в нем несчастную.
После этого допили вино и навестили квартиру убитой. Здесь они объяснили, что их подруга срочно уехала в Петербург, а им оставила ключи от квартиры и просила выслать ей вещи.
Едва девицы с ковром, двумя одеялами и прочей мелочью укатили на коляске, как дворник по долгу службы сообщил полиции свои подозрения.
Будучи допрошены, подружки тут же во всем признались, причем валили вину друг на друга. Они охотно показали место, где утопили свою жертву. Медики нашли в легких убитой большое количество воды. Они сделали из этого заключение, что женщину бросили в болотце еще живой.
На суде Ульдрих и Грюнберг объяснили:
— Деньги, вырученные от продажи скарба лишенной жизни подруги, предназначались для организации борьбы с проклятым русским царизмом.
На этот раз суд отправил их в тюрьму — на 9 лет каждую.
После Октябрьского переворота вступили в партию большевиков и служили в ведомстве Комиссариата народного просвещения — инспекторами. Воспитывали, так сказать, коммунистическую мораль.
ФРУКТОВЫЙ НОЖ
ЗИНАИДЕ ЦЫБИНОЙ
Над Петербургом стояла ночь 5 апреля 1901 года В полицейском управлении несколько стражей порядка неспешно попивали чаек. Вдруг тяжеленная дубовая дверь медленно открылась. На пороге стоял молодой, прилично одетый человек. Он вежливо всем поклонился и подошел к дежурному:
— Господин офицер, дозвольте переговорить с вами наедине…
Они зашли в один из свободных кабинетов. Гость ровным, удивительно спокойным голосом рассказал страшную историю, вскоре обошедшую всю Россию. Может быть, и ее имел в виду Л. Н. Толстой, писавший в те годы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87