– Позовите начальника Лю Гао, я хочу с ним говорить! – крикнул он.
У Лю Гао от страха душа ушла в пятки. Хуа Юн был военачальником, Лю Гао очень боялся его и поэтому не решался выйти.
Видя, что Лю Гао не выходит, Хуа Юн постоял немного, а потом приказал своим подчиненным поискать, нет ли кого в соседних помещениях.
Люди тотчас же бросились выполнять его приказ и вскоре под балконом одного из боковых помещений обнаружили Сун
Цзяна. Он был подвешен высоко к балке, и ноги его были скованы цепью. Все тело его было изувечено побоями.
Воины перерезали веревки, разбили цепи и освободили Сун Цзяна. Хуа Юн приказал сейчас же отвезти Сун Цзяна к себе домой, а сам сел на лошадь, взял в руки оружие и обратился к начальнику со следующими словами:
– Господин Лю Гао! Вы здесь главный начальник, но как можете вы так поступать со мной? У кого из нас нет родственников, и что думали вы, когда схватили моего названого брата и обошлись с ним, как с разбойником? Знаю я вас, вы любите обманывать народ! Но погодите, завтра я расправлюсь с вами!
И Хуа Юн, в сопровождении своих людей, поспешил в крепость, чтобы оказать помощь Сун Цзяну.
Но продолжим наш рассказ. Когда Лю Гао увидел, что Хуа Юн освободил Сун Цзяна, он тут же собрал около двухсот человек, приказал им идти в крепость Хуа Юна и привести обратно пленного. Среди посланных им людей были два новых военачальника. Они хоть не плохо владели оружием, но не были так искусны в военном деле, как Хуа Юн. Не смея ослушаться приказа Лю Гао, они вынуждены были вести людей к крепости Хуа Юна.
Еще не рассвело, когда охрана у ворот доложила Хуа Юну о прибытии отряда. Двести воинов столпились у ворот, и ни один не решался войти – все очень боялись Хуа Юна. Когда совсем рассвело, они увидели, что ворота открыты настежь, а военный начальник Хуа Юн сидит в парадном помещении. В левой руке у него лук, а в правой стрела.
– Воины! – громко крикнул Хуа Юн и поднял лук. – Знайте, что за обиды мстят так же, как долги уплачивают. Вас прислал сюда Лю Гао, но не старайтесь для него. А вы, – обратился он к начальникам, – еще не видели военного искусства Хуа Юна. Сперва я покажу вам, что умеет делать Хуа Юн с луком и стрелой. Ну, а потом, если у кого-нибудь из вас еще не пропадет охота выслужиться перед Лю Гао, пусть осмелится выступить против меня. Смотрите же, как я сейчас попаду в макушку бога-хранителя на левых воротах.
Он прицелился и натянул лук. «Дзинь», – зазвенела стрела и угодила в самую макушку бога. Все двести человек даже рты разинули от изумления. Хуа Юн приладил вторую стрелу и крикнул:
– А теперь я буду целиться в кисточку на головном уборе бога-хранителя на правых воротах.
Опять зазвенела стрела и совершенно точно попала в указанное место. Две стрелы так и остались торчать с правой и левой стороны ворот.
Приготовив третью стрелу, Хуа Юн крикнул:
– Смотрите все! Третья стрела попадет прямо в сердце вашего начальника в белой одежде.
С криком «Ай-я» тот бросился бежать. Вслед за ним с криками обратились в бегство и все остальные.
Тогда Хуа Юн приказал закрыть ворота и отправился во внутренние комнаты проведать Сун Цзяна.
– Сколько страданий пришлось вам вынести из-за меня!
– Обо мне не беспокойтесь, – ответил Сун Цзян. – Боюсь только, что Лю Гао не оставит вас в покое. Мы должны принять какие-то меры.
– Я оставлю службу и расправлюсь с этим мерзавцем, – сказал Хуа Юн.
– Не думал я, что жена его отплатит мне за добро тем, что заставит мужа избить меня, – сказал Сун Цзян. – Сначала и хотел было сказать свое настоящее имя, но побоялся, что всплывет дело с Янь По-си, и потому решил назваться Чжан-санем – купцом из Юньчэна. Но оказалось, что этот бессовестный Лю Гао принял меня за одного из атаманов с горы Цинфын, приказал посадить в повозку для преступников и отправить в областной город, как главаря разбойничьего стана. Там меня, конечно, немедленно бы обезглавили или четвертовали. И если бы вы, дорогой брат, не спасли меня, то, будь у меня хоть губы из меди и язык из железа, спорить с ним я вое равно бы не мог.
– А я решил, что раз он человек ученый, то, конечно, сочувственно отнесется к своему однофамильцу, поэтому и написал, что ваше имя Лю Вэнь, – сказал Хуа Юн. – Разве мог я предположить, что он такой жестокий человек. Но теперь вы в безопасности, и надо подумать, что делать дальше.
– Вы ошибаетесь, дорогой брат, – сказал Сун Цзян. – Благодаря вашей силе, мне удалось спастись, однако сейчас еще следует о многом подумать. «Бойся подавиться во время еды, а во время ходьбы остерегайся споткнуться», – говорили еще в древности. Вы отбили меня у Лю Гао, а когда он послал людей, чтобы отобрать меня обратно, то они в страхе разбежались. Но он, конечно, не оставит все это так и пошлет сообщение о вас высшему начальству. Сегодня ночью я должен скрыться на горе Цинфын, тогда завтра вы сможете от всего отказаться. Из-за отсутствия доказательств дело будет сведено к ссоре между гражданским и военным начальниками, и ему не придадут особого значения. Но если я снова попаду к нему в руки, вам уже нечем будет оправдаться.
– У меня нет такого предвидения и мудрости, как у вас, – ответил Хуа Юн, – поэтому в своей отваге я бываю опрометчив. Но я боюсь, что вы тяжело ранены и не сможете идти.
– Ничего не поделаешь, – сказал Сун Цзян. – Положение сейчас настолько серьезное, что медлить никак нельзя. Я как-нибудь постараюсь пробраться к горе.
Он наложил пластыри и лекарства на свои раны, поел мяса, выпил вина, увязал вещи и оставил их у Хуа Юна. Когда стало смеркаться, Хуа Юн отрядил двух солдат, которые должны были сопровождать его за крепостные заграждения. Не будем подробно рассказывать о том, как дальше Сун Цзян отправился один и шел, превозмогая мучительную боль, и вернемся к Лю Гао. Все его солдаты прибегали к нему во двор и говорили:
– Как могуч и храбр этот Хуа Юн! Кто же отважится сразиться с ним?
– Если его стрела настигнет человека, то уж наверняка пробьет насквозь. Никто не осмелится идти против него, – сказали оба начальника.
Лю Гао всю жизнь провел на гражданской службе, был хитер и изворотлив. Он подумал про себя:
«Раз Хуа Юн забрал этого человека к себе, то уж, конечно, поможет ему уйти на гору Цинфын и там скрыться. А сам завтра придет и скажет, что ничего не было. И если даже мы обратимся с тяжбой к высшему начальству, то там все дело сочтут лишь ссорой между нами, и тогда я ничего не смогу с ним поделать. Сегодня же ночью я пошлю человек тридцать моих солдат за несколько ли от крепости, пусть поджидают там этого человека. Если небо пошлет мне удачу и его схватят, я тайно спрячу его в своем доме и пошлю кого-нибудь в окружное управление с просьбой прислать за ним отряд. Его схватят, а вместе с ним арестуют и Хуа Юна, и уж тогда им обоим конец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179