После ожидания, которое, казалось, тянулось целую вечность, бинты сняли.
И тут работа началась всерьез.
Сара изо всех сил старалась не глядеться в зеркало. С тех пор, как сняли повязки, это превратилось у нее почти в привычку. Проходя по коридору мимо окон или каких-нибудь других гладких поверхностей, где можно было увидеть свое отражение, она отворачивалась, а умываясь по утрам, избегала поднимать глаза. Не то чтобы ее обезобразили или изуродовали, — отнюдь нет. Просто женщина, которую она видела в зеркале, была ей совершенно незнакома.
Когда сняли бинты, она долго разглядывала свое новое лицо, поворачивая зеркало то так, то этак, и пытаясь увидеть его под всеми возможными углами. Кожа стала темнее, чем была, лоб сделался выше, нос чуть шире. Ей даже как-то ухитрились изменить форму рта — теперь она улыбалась шире, чем раньше. В общем и целом, не такое уж плохое лицо, мужчины еще будут на нее оглядываться. Но как ни старалась Сара, она не могла увидеть в нем никакого сходства со своей матерью.
Сара закрыла брошюрку, облокотилась на стол и устало провела рукой по лицу. День выдался долгий. Слишком долгий. Она еще раз взглянула на брошюрку — несколько страниц в желтой обложке, скрепленной тремя колечками. «ИСТОРИЯ ЖИЗНИ ГЛОРИИ БЕННЕТ».
«Теперь это я, — подумала она. — Глория Беннет». Она повторила про себя это имя, словно пробуя его на вкус. Глория Беннет.
На мгновение она ощутила сожаление о том, что сделала, но тут же подавила его. В конце концов, она знала, на что идет. Позади остались многие часы мучительных раздумий в горном уединении. Она сама приняла это решение, черт возьми, и что толку теперь размышлять о том, чему уже не бывать? Об этом постоянно твердила ей левая половина мозга. Она действительно приняла самое верное, единственно верное решение. Что бы она теперь ни чувствовала, пути назад нет. Но хотя доводы, твердо усвоенные этой левой половиной, были логичны и неопровержимы, в правой половине время от времени мелькало грустное воспоминание о себе, какой она была раньше, и проносилась мысль: как было бы хорошо, если бы ничего этого не случилось…
«Ладно, что теперь поделаешь? Были бы у бабушки усы, так была бы она дедушкой».
По крайней мере, в Глорию Беннет она превращалась только тогда, когда покидала Убежище. На этом она настояла с самого начала, перед тем, как дать согласие. Среди членов Ассоциации, с Редом и всеми остальными, она все еще могла оставаться Сарой Бомонт. Тут был последний островок ее прежней жизни, за который еще можно было цепляться. Может быть, этот решающий довод, хоть и не высказанный вслух, и побудил ее вступить в Ассоциацию. Она понимала, что теперь единственный способ оставить себе хотя бы маленький кусочек прошлого, — жить, как прежде, здесь, среди членов тайной организации, которую она презирала.
Сара снова взяла брошюру и взглянула на обложку. Что и говорить, прятать концы в воду Ассоциация умеет прекрасно, этого она отрицать не могла. Созданная для нее легенда не имела ни единого слабого места. Глория Беннет действительно существовала, есть люди, которые ее знали. Однако возражать против того, чтобы Сара пользовалась ее именем, Глория не станет: пять лет назад маленький самолет, на котором она летела, разбился в Скалистых горах, в Британской Колумбии, и земные заботы для нее закончились.
Катастрофа оказалась очень кстати — если не для пассажиров «сессны», то, по крайней мере, для Ассоциации. По случайному стечению обстоятельств ей удалось подменить своими людьми всех троих находившихся на борту, чтобы держать эти маски про запас для собственных надобностей. Катастрофа случилась в глуши, дежурный авиадиспетчер оказался членом Ассоциации и ухитрился уничтожить в официальных документах все ее следы. Трое других членов Ассоциации, на время заменив погибших, «завершили» злополучный полет, потом уволились с работы и сменили место жительства, переехав в самые отдаленные места, где им вряд ли могли когда-нибудь повстречаться прежние знакомые.
Было что-то жестокое в этом внезапном, никак не объясненном разрыве всех связей, и семейных, и дружеских. Близкие люди, неожиданно оказавшиеся брошенными, недоумевали, в чем дело. В десятках любящих сердец осталась пустота, которую они даже не могли хотя бы отчасти заполнить, оплакивая погибших. Гораздо гуманнее сообщить человеку, что он овдовел, чем заставлять его думать, что его бросили без всяких объяснений. Однако к бесцеремонности и бессердечности, которыми отличались действия Ассоциации, Сара уже привыкла, хотя их и не одобряла. Что значат судьбы каких-то нескольких человек для тех, кто привык иметь дело с абстракциями метаистории?
Сначала Сара беспокоилась, что может случайно столкнуться с кем-нибудь из старых знакомых Глории. Однако Текс Боудин, заглянувший к ней в лазарет, сказал, что волноваться нечего. Те, кто знал подлинную Глорию настолько хорошо, что их можно было опасаться, уже много лет не имели о ней никаких известий, а пластическая операция сделала Сару настолько похожей на Глорию, насколько это вообще возможно. То один, то другой из членов Ассоциации время от времени уже действовали под маской Глории, но они не заводили никаких близких друзей, а для малознакомых выглядели почти одинаковыми. В брошюре содержались все подробности этих контактов.
С одной стороны, это была хорошая новость: она означала, что случайное разоблачение маловероятно. Однако, с другой стороны, Саре стало немного грустно. Если бы Глория была живым человеком, а не призраком, она оказалась бы невероятно одинокой женщиной, не имеющей ни друзей, ни родных. Конечно, это диктовалось необходимостью: в окружении близких родственников и друзей детства тайна была бы очень скоро раскрыта. Но маска, которой наделили Сару, слишком напоминала ей о той жизни, которую сама она вела прежде. Надев эту маску, она как будто накинула хорошо знакомое, привычное платье. Удобное и хорошо сидящее, оно тем не менее казалось ей скучным и выцветшим. Ей даже пришло в голову, не прожила ли она сама свою прежнюю жизнь под такой же искусственной маской. Под маской, которая скрывала ее от всех. Под маской, которая скрывала ее даже от самой себя…
Еще одна хорошая новость состояла в том, что Глория была богата. Сара сначала не поверила, когда ей это сказали, но потом сама пошарила по базам данных и убедилась в этом собственными глазами. В качестве «Глории» она располагала немалыми деньгами, запрятанными в разных укромных местах, — их ей вполне хватило бы, чтобы прожить всю жизнь без всяких забот. Ассоциация могла себе это позволить: она скопила себе такие богатства, что подобная щедрость ничего длящее не значила.
Сара припомнила, что Морган писал в своих заметках:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168