Я знала, как публика отреагирует на то, что сделала Сара Бомонт. Я знала, что начнутся погромы. Мать мне это не раз говорила. И я знала, что кто-нибудь из моих преданных последователей постарается не упустить такого случая. В списке были ты, Ульман и Пейдж, так что, когда Пейдж явилась ко мне с этим идиотским планом, я поняла, что она что-то задумала. Не так уж трудно было выяснить, что именно. Джед — мастер своего дела.
— Мы с ней не…
Дуло пистолета снова поднялось.
— Я, кажется, велела тебе заткнуться. Председателя надо слушаться. Я в точности знаю, что ты ей говорил. У меня есть собственные уши в твоем доме.
Отчаяние заставило его продолжать:
— Тогда ты знаешь, что я никогда не говорил…
— Конечно, не говорил. Ты никогда ничего не говоришь. Ты единственный человек из всех, кого я знаю, который объясняется исключительно намеками. — Она холодно усмехнулась. — Рассказать тебе, как она орала, когда Джед ее допрашивал? Жалко было смотреть. При виде крови она совсем потеряла голову. Но кому нужны все десять пальцев? Она вопила, рыдала, она предлагала перейти на мою сторону и предать тебя. Но ей это не помогло. Мне от нее нужна была только информация. Сама она мне ни к чему. Кто доверится предателю?
Кеннисон почувствовал, что страх и отчаяние понемногу сменяет гнев. Сестра Пейдж была его соперницей. Но когда она пошла к Вейл, она действовала на его стороне. Он чувствовал за нее ответственность.
— Что вы с ней сделали?
— Не будь идиотом. Ты же знаешь, что в машине нашли тело.
— Она была… — «Обугленные останки; руки, пригоревшие к рулю; широко раскрытый рот — хотела крикнуть, но не успела…» — Она была в сознании, когда это случилось?
— О, конечно.
Вейл никогда не страдала сентиментальностью. Конечно, ее жертвы должны были знать. Иначе пропала бы половина удовольствия. Ей мало просто убрать человека. Нужно сделать это жестоко. Кеннисон про себя проклял ее. И ее мать тоже: если бы сна воспитала Женевьеву иначе… «Ну ладно. Думай о том, что происходит, Дэниел. Думай. Возможно, времени на раздумье у тебя осталось совсем немного».
— Она видела, как мы присоединяли провода к взрывному устройству, — сказала Вейл. — Джед даже объяснил ей, как оно устроено и как должно сработать. О, как она корчилась и извивалась! Но ремень безопасности был приварен наглухо. Я так и вижу, какие у нее были глаза, когда я помахала ей на прощание.
Кеннисону очень хотелось сказать ей, что она страшная женщина, но он стиснул зубы и не произнес ни звука. Он попытался представить себе, что чувствовала Пейдж, привязанная в автомобиле, знающая, что ее ждет, но бессильная что-нибудь сделать.
Но Вейл все же прочла что-то в его лице.
— А что, когда это делаешь чужими руками, разве что-нибудь меняется? Разве ты лучше меня только потому, что всегда нанимал кого-то, чтобы тот нанял еще кого-то, чтобы тот это сделал?
Она расхохоталась, поглядела мимо него на труп в кресле и задумалась.
— А эта свинья, с которой ты так любил развлекаться, совсем не визжала. Надо отдать ей должное. Она понимала, что это ни к чему. Ее я могла бы использовать.
— Тогда почему…
— Почему? Ты просто осел. Потому что она в самом деле питала к тебе слабость. Я не хочу называть это «любовью», это мещанское слово. И это трудно себе представить, когда речь идет о такой мрази, как ты. Но у всякого свой вкус. Она в самом деле думала, что ты спасешь ее, словно какой-нибудь сраный рыцарь в какой-нибудь говенной сказке. С копьем наперевес. Она высказала это мне в лицо, сучка этакая.
А он не смог ей помочь. Она ждала, когда он придет и спасет ее, а вместо этого получила пулю в сердце. Кеннисону стало стыдно. Человек должен защищать своих близких, а он не смог. Отважная маленькая Пруденс! Преданная, стойкая помощница, которая ушла во тьму, как герой. Кеннисон знал, что так или иначе отомстит за нее, пусть даже это будет стоить ему жизни.
— Черт меня возьми! — сказала Вейл. — Так вот что тебя заводит. Опасность!
Она прицелилась ему в пах, и Кеннисон весь напрягся. Девять миллиметров — не двенадцать, пуля такого калибра не остановит решительного броска, если только не попадет в сердце. Так сказал ему тогда Тайлер Крейл.
Раздался щелчок — она поставила пистолет на предохранитель.
— Жалко упускать такой случай, как ты думаешь? Раз уж у тебя стоит, надо пользоваться. Вот что я тебе скажу, Дэнни, мой мальчик. Если он у тебя продержится дольше, чем твои обычные пять секунд, я убью тебя сразу и не стану мучать. А если он продержится столько, что и мне перепадет хоть что-нибудь, — я, может быть, вообще не стану, тебя убивать. Оставлю тебя жеребцом-производителем. И всякий раз, когда мне вздумается на тебе прокатиться, надо будет только напугать тебя до полусмерти. Как ты на это смотришь, Дэнни, мой мальчик?
Вейл не знала, что такое искренность. Кеннисон не питал никаких иллюзий — он понимал, что его ждет. Но это предложение означало несколько лишних мгновений жизни, а Кеннисон уже понял, как драгоценно каждое мгновение.
— Да, — сказал он хриплым, надтреснутым голосом. — Да.
— Прекрасно, Дэнни, мой мальчик. Ты всегда отлично умел пресмыкаться. Теперь иди сюда. Только не забудь, пистолет все еще при мне. Если это опасность тебя так заводит, значит, у тебя будет стоять, пока у меня пистолет. — Она снова засмеялась, как будто отпустила удачную шутку.
Кеннисон двинулся к ней, лихорадочно размышляя. Вейл меньше его ростом, значит, руки у нее короче. Если они настолько короче, что… Конечно, это отчаянный риск. Но и положение отчаянное.
Он дал ей обнять себя, постаравшись скрыть дрожь отвращения. Холодный ствол пистолета упирался ему в затылок. Она подставила ему губы для поцелуя, и он стиснул ее изо всех сил. Он помнил, что она любит, когда с ней грубы.
Ее тело по-прежнему оставалось напряженным и неподатливым в его объятиях. Тогда он заставил себя вообразить, что обнимает не ее, а Пруденс. Он повернул ее спиной к себе и прижал к столу, глядя через ее плечо в мертвые глаза Пруденс Бейкер.
— Что ты делаешь?
— Принимаю на постоянную работу, — промурлыкал он. Это была старая шутка: секретаршу берут на постоянную работу только после того, как трахнут ее на столе.
Наконец она расслабилась, ее руки протянулись назад и обвили его шею. Он все еще чувствовал спиной холодный металл, но это был не ствол, а рукоятка.
Пора!
Он схватил со стола ножницы и, сжав их обеими руками, изо всех сил вонзил ей в спину. В то же мгновение он вцепился в ее правую руку, с силой опустил ее и прижал к своему боку.
Вейл подбросило, словно от удара электрического тока. Все ее тело выгнулось назад. Воздух с шипением вырвался из ее легких. Кеннисон почувствовал, как кончик ножниц скользнул по кости, он еще раз налег на них, и руки его стали горячими и мокрыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168
— Мы с ней не…
Дуло пистолета снова поднялось.
— Я, кажется, велела тебе заткнуться. Председателя надо слушаться. Я в точности знаю, что ты ей говорил. У меня есть собственные уши в твоем доме.
Отчаяние заставило его продолжать:
— Тогда ты знаешь, что я никогда не говорил…
— Конечно, не говорил. Ты никогда ничего не говоришь. Ты единственный человек из всех, кого я знаю, который объясняется исключительно намеками. — Она холодно усмехнулась. — Рассказать тебе, как она орала, когда Джед ее допрашивал? Жалко было смотреть. При виде крови она совсем потеряла голову. Но кому нужны все десять пальцев? Она вопила, рыдала, она предлагала перейти на мою сторону и предать тебя. Но ей это не помогло. Мне от нее нужна была только информация. Сама она мне ни к чему. Кто доверится предателю?
Кеннисон почувствовал, что страх и отчаяние понемногу сменяет гнев. Сестра Пейдж была его соперницей. Но когда она пошла к Вейл, она действовала на его стороне. Он чувствовал за нее ответственность.
— Что вы с ней сделали?
— Не будь идиотом. Ты же знаешь, что в машине нашли тело.
— Она была… — «Обугленные останки; руки, пригоревшие к рулю; широко раскрытый рот — хотела крикнуть, но не успела…» — Она была в сознании, когда это случилось?
— О, конечно.
Вейл никогда не страдала сентиментальностью. Конечно, ее жертвы должны были знать. Иначе пропала бы половина удовольствия. Ей мало просто убрать человека. Нужно сделать это жестоко. Кеннисон про себя проклял ее. И ее мать тоже: если бы сна воспитала Женевьеву иначе… «Ну ладно. Думай о том, что происходит, Дэниел. Думай. Возможно, времени на раздумье у тебя осталось совсем немного».
— Она видела, как мы присоединяли провода к взрывному устройству, — сказала Вейл. — Джед даже объяснил ей, как оно устроено и как должно сработать. О, как она корчилась и извивалась! Но ремень безопасности был приварен наглухо. Я так и вижу, какие у нее были глаза, когда я помахала ей на прощание.
Кеннисону очень хотелось сказать ей, что она страшная женщина, но он стиснул зубы и не произнес ни звука. Он попытался представить себе, что чувствовала Пейдж, привязанная в автомобиле, знающая, что ее ждет, но бессильная что-нибудь сделать.
Но Вейл все же прочла что-то в его лице.
— А что, когда это делаешь чужими руками, разве что-нибудь меняется? Разве ты лучше меня только потому, что всегда нанимал кого-то, чтобы тот нанял еще кого-то, чтобы тот это сделал?
Она расхохоталась, поглядела мимо него на труп в кресле и задумалась.
— А эта свинья, с которой ты так любил развлекаться, совсем не визжала. Надо отдать ей должное. Она понимала, что это ни к чему. Ее я могла бы использовать.
— Тогда почему…
— Почему? Ты просто осел. Потому что она в самом деле питала к тебе слабость. Я не хочу называть это «любовью», это мещанское слово. И это трудно себе представить, когда речь идет о такой мрази, как ты. Но у всякого свой вкус. Она в самом деле думала, что ты спасешь ее, словно какой-нибудь сраный рыцарь в какой-нибудь говенной сказке. С копьем наперевес. Она высказала это мне в лицо, сучка этакая.
А он не смог ей помочь. Она ждала, когда он придет и спасет ее, а вместо этого получила пулю в сердце. Кеннисону стало стыдно. Человек должен защищать своих близких, а он не смог. Отважная маленькая Пруденс! Преданная, стойкая помощница, которая ушла во тьму, как герой. Кеннисон знал, что так или иначе отомстит за нее, пусть даже это будет стоить ему жизни.
— Черт меня возьми! — сказала Вейл. — Так вот что тебя заводит. Опасность!
Она прицелилась ему в пах, и Кеннисон весь напрягся. Девять миллиметров — не двенадцать, пуля такого калибра не остановит решительного броска, если только не попадет в сердце. Так сказал ему тогда Тайлер Крейл.
Раздался щелчок — она поставила пистолет на предохранитель.
— Жалко упускать такой случай, как ты думаешь? Раз уж у тебя стоит, надо пользоваться. Вот что я тебе скажу, Дэнни, мой мальчик. Если он у тебя продержится дольше, чем твои обычные пять секунд, я убью тебя сразу и не стану мучать. А если он продержится столько, что и мне перепадет хоть что-нибудь, — я, может быть, вообще не стану, тебя убивать. Оставлю тебя жеребцом-производителем. И всякий раз, когда мне вздумается на тебе прокатиться, надо будет только напугать тебя до полусмерти. Как ты на это смотришь, Дэнни, мой мальчик?
Вейл не знала, что такое искренность. Кеннисон не питал никаких иллюзий — он понимал, что его ждет. Но это предложение означало несколько лишних мгновений жизни, а Кеннисон уже понял, как драгоценно каждое мгновение.
— Да, — сказал он хриплым, надтреснутым голосом. — Да.
— Прекрасно, Дэнни, мой мальчик. Ты всегда отлично умел пресмыкаться. Теперь иди сюда. Только не забудь, пистолет все еще при мне. Если это опасность тебя так заводит, значит, у тебя будет стоять, пока у меня пистолет. — Она снова засмеялась, как будто отпустила удачную шутку.
Кеннисон двинулся к ней, лихорадочно размышляя. Вейл меньше его ростом, значит, руки у нее короче. Если они настолько короче, что… Конечно, это отчаянный риск. Но и положение отчаянное.
Он дал ей обнять себя, постаравшись скрыть дрожь отвращения. Холодный ствол пистолета упирался ему в затылок. Она подставила ему губы для поцелуя, и он стиснул ее изо всех сил. Он помнил, что она любит, когда с ней грубы.
Ее тело по-прежнему оставалось напряженным и неподатливым в его объятиях. Тогда он заставил себя вообразить, что обнимает не ее, а Пруденс. Он повернул ее спиной к себе и прижал к столу, глядя через ее плечо в мертвые глаза Пруденс Бейкер.
— Что ты делаешь?
— Принимаю на постоянную работу, — промурлыкал он. Это была старая шутка: секретаршу берут на постоянную работу только после того, как трахнут ее на столе.
Наконец она расслабилась, ее руки протянулись назад и обвили его шею. Он все еще чувствовал спиной холодный металл, но это был не ствол, а рукоятка.
Пора!
Он схватил со стола ножницы и, сжав их обеими руками, изо всех сил вонзил ей в спину. В то же мгновение он вцепился в ее правую руку, с силой опустил ее и прижал к своему боку.
Вейл подбросило, словно от удара электрического тока. Все ее тело выгнулось назад. Воздух с шипением вырвался из ее легких. Кеннисон почувствовал, как кончик ножниц скользнул по кости, он еще раз налег на них, и руки его стали горячими и мокрыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168