власти никогда не станут преследовать его за пределами своей области, более того, они сменяются почти ежедневно и даже два раза в день, поэтому преступление, совершенное до полудня, к вечеру устаревает и не подлежит наказанию. Такое положение представляет исключительное удобство для путешественников, желающих по пути нагреть себе руки.
Однако посчитав, что в данном случае скромность есть лучшее достоинство, мы благоразумно покинули Парму и не останавливались до самой Болоньи. Красота жительниц этого города заставила меня задержаться и сполна насладиться ими.
Сбригани, который отменно обслуживал свою требовательную супругу, представил меня одной вдове, своей давней знакомой. Эта очаровательная женщина лет тридцати шести, прекрасная как сама Венера в пору расцвета, знала в Эмилии – так называлась область, куда мы попали – всех обладательниц сапфических достоинств, и в течение недели я испробовала множество женщин, которые были одна другой краше и обольстительнее; следующую неделю мы провели в знаменитом монастыре неподалеку от города, куда моя Новая подруга совершала регулярные паломничества. Ах, друзья мои! Перо самого Аретино не в силах описать исполненные сладострастной неги оргии, которые мы устраивали в святой обители. Все послушницы, немалое число монашек, пятьдесят пансионерок – словом, сто двадцать молодых женщин прошли через наши руки, и скажу вам откровенно, что никогда за всю свою жизнь меня не ласкали с такой страстью. Болонская монашка намного искуснее в сосании вагины, чем любая француженка: она с таким восхитительным проворством проводит своим язычком от клитора до самой глубины влагалища, а от влагалища до задней норки, что кажется, будто она охватывает за раз все самые чувствительные места; пальчики ее удивительно гибкие и расторопные, и она не дает им отдохнуть ни секунды… Небесные создания! Я никогда не устану вспоминать вас с благодарностью, и при этом воспоминании всегда будет сладко ныть мое сердце; никогда я не забуду ваши чары и ваше волшебное искусство пробуждать изысканно-сладостные ощущения; я не забуду вашу неистощимую фантазию, и самой большой радостью в моей жизни будут те минуты, когда я буду вновь переживать удовольствия, которые вкусила вместе с вами. Все они были прекрасны, все свежи и веселы, эти прелестницы, так что выбирать не было никакого смысла: едва лишь в какой-то момент я пыталась сосредоточиться на одной, как множество других тотчас отвлекали мое внимание, и вся эта ненасытная толпа предъявляла права на мое тело. И вот там, друзья мои, я испытала то, что итальянки называют «молитвой по четкам»: собравшись в большом зале и вооружившись искусственными членами, мы как бы нанизались одна на другую и образовали замкнутую цепочку, напоминающую бусы; сто женщин расположились таким образом, что воображаемая связующая нить проходила через вагину у тех, кто был повыше, и через анус у невысоких; каждую десятку замыкала опытная наставница, и эти наставницы изображали собой главные бусины четок и были единственными, кто имел право разговаривать: они давали сигнал к извержению, руководили всеми движениями и следили за порядком в продолжение всей этой любопытной оргии.
Когда спектакль закончился, любезные дамы придумали, чтобы доставить мне удовольствие, новую композицию, где все действие было сосредоточено вокруг меня. Я лежала на живом матраце, составленном из шестерых женщин, и в такт их страстным движениям ритмично поднималась и опускалась как на волнах, а остальные подходили группами и утоляли мою похоть: одна облизывала мне вагину, другая, оседлав мою грудь, удовлетворяла себя моими сосками, третья терлась клитором о мое лицо; все мое тело было липким от нектара, и вы, конечно, понимаете, что и мое семя изливалось не менее обильно.
В заключение я пожелала испытать содомию: к моим губам прижималась горячая вагина, из которой я высасывала нектар, опустошив один сосуд, я только успевала сделать глубокий вдох, как мне подставляли другой, и каждый раз в момент смены в мой зад проникал новый инструмент; то же самое происходило с вдовой, только ее сношали во влагалище, а она обсасывала анусы.
Пока я развлекалась в монастыре, Сбригани занимался тем, что пополнял наши денежные запасы, изрядно истощенные моими безумными тратами, и к тому времени, когда я вернулась, он совершил несколько краж и полностью возместил ущерб. Поистине счастлив человек, который умеет сдерживать порыв расточительности и заполнять бреши в своем кошельке, используя для этого кошельки окружающих.
В результате мы оказались обладателями почти трех тысяч цехинов и теперь могли покинуть Болонью такими же богатыми, какими сюда приехали.
Я была выжата до последней капли, однако, как это всегда бывает, излишества распутной жизни не только изнашивают тело, но еще сильнее возбуждают воображение, и все мои мысли были направлены на тысячи новых безумств; я жалела, что так мало совершила их, и в поисках объяснений пришла к выводу, что виной тому была моя инертность и леность ума; тогда-то я и обнаружила, что сожаления о несовершенных злодействах могут заставить человека страдать не меньше, чем угрызения совести, которые испытывают слабые люди, уклонившись от добрых дел.
В таком физическом и моральном состоянии я пребывала, когда мы проезжали через Апеннины. Эта необъятная горная цепь, разделяющая полуостров вдоль, дает много интересного внимательному взору путешественника; по мере того, как дорога поднимается все выше и выше, открываются все новые, потрясающие взор картины: по одну сторону расстилается огромная Ломбардская долина, но другую сверкает Адриатическое море, и в подзорную трубу можно видеть окрест на расстояние до пятидесяти лье..
Мы остановились в придорожном постоялом дворе с намерением посетить вулкан. Глубоко заинтересованная всеми безумствами природы, обожая все, что связано с ее капризами, причудами и жуткими ужасами, бесчисленные примеры которых мы видим ежедневно, я не могла обойти вниманием это чудо, и после обеда, довольно скудного, несмотря на то, что мы всегда заранее посылали вперед повара, мы пешком прошли через небольшой участок вздыбленных обломков, в конце которого находится кратер; вокруг него была покатая площадка голой земли, усыпанной валунами разного размера; по мере приближения к жерлу, становилось все жарче, и нам приходилось дышать зловонным запахом купороса и углерода, который исходит из вулкана. Мы молча смотрели на пламя, жар которого неожиданно усилился, когда пошел мелкий дождь; огненный котлован составлял в окружности десять или двенадцать метров, казалось, ударь лопатой рядом с жерлом, и из этого места вырвется столб огня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197