Он снимает манжетку тонометра с ее дряблой старческой руки и говорит на плохом английском:
– Сто тридцать пять на восемьдесят... Можете участвовать в очередных Олимпийских играх.
– Спасибо, сэр, – улыбается ему старая англичанка. – А кофе с ликером мне можно?
– Не очень много и не на ночь.
– Я вам очень признательна, сэр, – говорит англичанка и уходит.
Тимур Петрович стаскивает с рук тонкие белые резиновые перчатки, бросает их в квадратный пластмассовый бокс для мусора и раздраженно громко спрашивает:
– Луиза, вы сменили редуктор на кислородном баллоне?
– Тимур Петрович, времени не было ни капельки!.. – разбирая коробку с лекарствами, отвечает Луиза.
– Бросьте все и немедленно смените редуктор! И проверьте батарейки в ларингоскопах...
Дверь медицинского пункта приоткрывается, и заглядывает электрик Валерик – верный и постоянный хахаль Луизы. Он делает ей какие-то таинственные знаки, пытаясь вызвать Луизу в коридор. Та сердито отмахивается, и Валерик исчезает.
Обиженная на главного, Луиза захлопывает прозрачные дверцы лекарственного шкафа и демонстративно отодвигает от себя картонную коробку с лекарствами.
Пытаясь разрядить возникшую нервную обстановку, Эдуард Юрьевич на всякий случай очень официально (служба все-таки...) обращается к жене:
– Ирина Евгеньевна, запишите в журнал посещений эту англичанку. Мистрис Памела Гаррисон, семьдесят один год. Пульс, давление в норме, практически здорова.
Но Тимур Петрович уже закусил удила:
– Секунду, Ирина Евгеньевна! Эдуард Юрьевич, мы же еще в прошлом рейсе решили, что будем сами заполнять журнал посещений. Чтобы потом не было никаких ошибок. Ирина Евгеньевна, почему у вас не готов набор для срочной операции?
– Что-нибудь случилось? – спокойно спрашивает старшая хирургическая сестра Ирина Евгеньевна.
В участливой и, как мерещится Тимуру Петровичу, издевательской интонации Ирины Евгеньевны явно слышится вопрос, обращенный непосредственно к сиюсекундному состоянию главного доктора. Дескать, «что это с вами, Тимур Петрович? Какая муха вас с утра укусила?..»
И, презирая себя за непозволительную в море роскошь обострения отношений с коллегами, Тимур Петрович все никак не может остановиться:
– Пока не случилось ничего! Но я же просил вас постоянно держать наготове наборы для экстренной трахеотомии, реанимации. Где они?!
Старшая хирургическая сестра украдкой смотрит на своего Эдуарда Юрьевича. Тот трусовато отводит глаза в сторону, делает вид, что с интересом разглядывает новые упаковки лекарств за стеклянными дверцами шкафчиков.
Ирина Евгеньевна понимает, что помощи ждать неоткуда, и отвечает главному доктору ледяным тоном:
– Если вы, Тимур Петрович, потрудитесь заглянуть в операционный блок, то увидите, что можете начинать оперировать сразу же после того, как только больной окажется на столе.
В воздухе повисает тяжелая обида.
Теперь Тимур Петрович в полной мере осознает свое ничтожество и только собирается раскаяться и попросить у всех прощения, как дверь медицинского пункта открывается и входит переводчица Таня Закревская.
– Всем, всем общий «здрасьте»! – весело говорит Таня. – Тимур Петрович, герр Зигфрид Вольф напомнил мне, что вы приглашали его осмотреть ваше врачебное хозяйство.
В дверях медпункта за спиной Тани возникает долговязая фигура старого немца-хирурга.
– Вообще-то я имел в виду вторую половину дня... – бормочет Ивлев, не глядя на Таню.
– Тогда скорее всего это моя вина, – улыбается Таня Закревская. – Наверное, я что-то не так тогда перевела. Ладно, зайдем позже.
– Нет, нет! – Тимур Петрович понимает, что визит Тани и старика хирурга может как-то рассеять сгустившуюся ситуацию в его команде. – Мы как раз только что закончили «летучку» и... могли бы соответствовать... Пожалуйста! Бога ради...
– Ну и прекрасно, – говорит Таня и приглашает доктора Вольфа переступить высокий порог медицинско-санитарной части судна.
Доктор Вольф входит, здоровается со всеми за руку, а двум дамам – Луизе и Ирине Евгеньевне – отвешивает неглубокий, но очень даже церемонный поклон.
– Мы, наверное, пока не нужны? – тихо спрашивает Эдуард Юрьевич.
– Да, да, пожалуйста... – отвечает ему Тимур Петрович и проклинает себя за все только что произошедшее.
Луиза и Татьяна Евгеньевна с каменными физиономиями, а Эдуард Юрьевич почему-то с нелепой виноватой улыбочкой выходят в коридор и плотно притворяют за собою дверь медпункта.
Луиза сразу уносится на поиски своего Валерика, а Татьяна Евгеньевна и Эдуард Юрьевич нервно закуривают.
– Я двадцать шесть лет плаваю! – судорожно затягиваясь, шепотом говорит Эдуард Юрьевич. – Он думает – если он кандидат наук... Без году неделя в море, а уже черт знает что!..
У Ирины Евгеньевны глаза на мокром месте. Стряхивает пепел в серебряную карманную пепельничку с крышечкой, подставленную Эдуардом Юрьевичем, и подхватывает срывающимся голосом:
– Эдичка! Кандидатов наук так просто с берега не отпускают! Он такой же кандидат, как я королева Непала!.. Сейчас эти кандидатские дипломы в вестибюлях метро и в подземных переходах с рук продают...
– Нет, он настоящий. Мне давно говорили... Он у Боташова в Первом «меде» еще черт-те когда защищался, – оглядываясь, шепчет Эдуард Юрьевич.
Ирина Юрьевна глубоко затягивается, зло гасит свою сигарету в пепельничке Эдуарда Юрьевича и горестно поднимает глаза к низкому потолку служебного коридора:
– Господи... Ну почему тебя не назначили главным? У тебя и опыт, и стаж, и связи...
– Ладно тебе, Иришенька... Не трави себя, котик... Не нервничай. – И, воровато оглянувшись по сторонам, Эдуард Юрьевич обнимает жену за плечи, гладит ее по голове и приговаривает: – Ну будет, будет...
А потом по старой, годами выработанной привычке снова осторожно оглядывается и ласково целует Ирину Евгеньевну в висок...
* * *
– Слушайте! – с искренним восхищением говорил Зигфрид Вольф, разглядывая новый наркозный аппарат, недавно установленный в операционном блоке медчасти. – Это же последняя разработка фирмы «Дрегер»!.. Это же – «Зевс»! Ему же цены нет!
– Есть, – отвечал ему Тимур Ивлев. – Восемьдесят тысяч евро.
Таня автоматически переводила все, о чем говорили два хирурга, почти не понимая, о чем идет речь...
– Да знаю, сколько он стоит!.. – возбужденно говорил доктор Вольф. – Это же божественная аппаратура... Тут и «сердце-легкие», и газовые смеси, и постоянный мониторинг! Недавно я пытался его заказать для своей гамбургской клиники, так с меня они вообще пытались содрать девяносто две тысячи! И я не смог себе этого позволить.
– Мы, как постоянные клиенты этой фирмы, пользуемся у них некоторыми льготами... – машинально говорил в ответ Тимур.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
– Сто тридцать пять на восемьдесят... Можете участвовать в очередных Олимпийских играх.
– Спасибо, сэр, – улыбается ему старая англичанка. – А кофе с ликером мне можно?
– Не очень много и не на ночь.
– Я вам очень признательна, сэр, – говорит англичанка и уходит.
Тимур Петрович стаскивает с рук тонкие белые резиновые перчатки, бросает их в квадратный пластмассовый бокс для мусора и раздраженно громко спрашивает:
– Луиза, вы сменили редуктор на кислородном баллоне?
– Тимур Петрович, времени не было ни капельки!.. – разбирая коробку с лекарствами, отвечает Луиза.
– Бросьте все и немедленно смените редуктор! И проверьте батарейки в ларингоскопах...
Дверь медицинского пункта приоткрывается, и заглядывает электрик Валерик – верный и постоянный хахаль Луизы. Он делает ей какие-то таинственные знаки, пытаясь вызвать Луизу в коридор. Та сердито отмахивается, и Валерик исчезает.
Обиженная на главного, Луиза захлопывает прозрачные дверцы лекарственного шкафа и демонстративно отодвигает от себя картонную коробку с лекарствами.
Пытаясь разрядить возникшую нервную обстановку, Эдуард Юрьевич на всякий случай очень официально (служба все-таки...) обращается к жене:
– Ирина Евгеньевна, запишите в журнал посещений эту англичанку. Мистрис Памела Гаррисон, семьдесят один год. Пульс, давление в норме, практически здорова.
Но Тимур Петрович уже закусил удила:
– Секунду, Ирина Евгеньевна! Эдуард Юрьевич, мы же еще в прошлом рейсе решили, что будем сами заполнять журнал посещений. Чтобы потом не было никаких ошибок. Ирина Евгеньевна, почему у вас не готов набор для срочной операции?
– Что-нибудь случилось? – спокойно спрашивает старшая хирургическая сестра Ирина Евгеньевна.
В участливой и, как мерещится Тимуру Петровичу, издевательской интонации Ирины Евгеньевны явно слышится вопрос, обращенный непосредственно к сиюсекундному состоянию главного доктора. Дескать, «что это с вами, Тимур Петрович? Какая муха вас с утра укусила?..»
И, презирая себя за непозволительную в море роскошь обострения отношений с коллегами, Тимур Петрович все никак не может остановиться:
– Пока не случилось ничего! Но я же просил вас постоянно держать наготове наборы для экстренной трахеотомии, реанимации. Где они?!
Старшая хирургическая сестра украдкой смотрит на своего Эдуарда Юрьевича. Тот трусовато отводит глаза в сторону, делает вид, что с интересом разглядывает новые упаковки лекарств за стеклянными дверцами шкафчиков.
Ирина Евгеньевна понимает, что помощи ждать неоткуда, и отвечает главному доктору ледяным тоном:
– Если вы, Тимур Петрович, потрудитесь заглянуть в операционный блок, то увидите, что можете начинать оперировать сразу же после того, как только больной окажется на столе.
В воздухе повисает тяжелая обида.
Теперь Тимур Петрович в полной мере осознает свое ничтожество и только собирается раскаяться и попросить у всех прощения, как дверь медицинского пункта открывается и входит переводчица Таня Закревская.
– Всем, всем общий «здрасьте»! – весело говорит Таня. – Тимур Петрович, герр Зигфрид Вольф напомнил мне, что вы приглашали его осмотреть ваше врачебное хозяйство.
В дверях медпункта за спиной Тани возникает долговязая фигура старого немца-хирурга.
– Вообще-то я имел в виду вторую половину дня... – бормочет Ивлев, не глядя на Таню.
– Тогда скорее всего это моя вина, – улыбается Таня Закревская. – Наверное, я что-то не так тогда перевела. Ладно, зайдем позже.
– Нет, нет! – Тимур Петрович понимает, что визит Тани и старика хирурга может как-то рассеять сгустившуюся ситуацию в его команде. – Мы как раз только что закончили «летучку» и... могли бы соответствовать... Пожалуйста! Бога ради...
– Ну и прекрасно, – говорит Таня и приглашает доктора Вольфа переступить высокий порог медицинско-санитарной части судна.
Доктор Вольф входит, здоровается со всеми за руку, а двум дамам – Луизе и Ирине Евгеньевне – отвешивает неглубокий, но очень даже церемонный поклон.
– Мы, наверное, пока не нужны? – тихо спрашивает Эдуард Юрьевич.
– Да, да, пожалуйста... – отвечает ему Тимур Петрович и проклинает себя за все только что произошедшее.
Луиза и Татьяна Евгеньевна с каменными физиономиями, а Эдуард Юрьевич почему-то с нелепой виноватой улыбочкой выходят в коридор и плотно притворяют за собою дверь медпункта.
Луиза сразу уносится на поиски своего Валерика, а Татьяна Евгеньевна и Эдуард Юрьевич нервно закуривают.
– Я двадцать шесть лет плаваю! – судорожно затягиваясь, шепотом говорит Эдуард Юрьевич. – Он думает – если он кандидат наук... Без году неделя в море, а уже черт знает что!..
У Ирины Евгеньевны глаза на мокром месте. Стряхивает пепел в серебряную карманную пепельничку с крышечкой, подставленную Эдуардом Юрьевичем, и подхватывает срывающимся голосом:
– Эдичка! Кандидатов наук так просто с берега не отпускают! Он такой же кандидат, как я королева Непала!.. Сейчас эти кандидатские дипломы в вестибюлях метро и в подземных переходах с рук продают...
– Нет, он настоящий. Мне давно говорили... Он у Боташова в Первом «меде» еще черт-те когда защищался, – оглядываясь, шепчет Эдуард Юрьевич.
Ирина Юрьевна глубоко затягивается, зло гасит свою сигарету в пепельничке Эдуарда Юрьевича и горестно поднимает глаза к низкому потолку служебного коридора:
– Господи... Ну почему тебя не назначили главным? У тебя и опыт, и стаж, и связи...
– Ладно тебе, Иришенька... Не трави себя, котик... Не нервничай. – И, воровато оглянувшись по сторонам, Эдуард Юрьевич обнимает жену за плечи, гладит ее по голове и приговаривает: – Ну будет, будет...
А потом по старой, годами выработанной привычке снова осторожно оглядывается и ласково целует Ирину Евгеньевну в висок...
* * *
– Слушайте! – с искренним восхищением говорил Зигфрид Вольф, разглядывая новый наркозный аппарат, недавно установленный в операционном блоке медчасти. – Это же последняя разработка фирмы «Дрегер»!.. Это же – «Зевс»! Ему же цены нет!
– Есть, – отвечал ему Тимур Ивлев. – Восемьдесят тысяч евро.
Таня автоматически переводила все, о чем говорили два хирурга, почти не понимая, о чем идет речь...
– Да знаю, сколько он стоит!.. – возбужденно говорил доктор Вольф. – Это же божественная аппаратура... Тут и «сердце-легкие», и газовые смеси, и постоянный мониторинг! Недавно я пытался его заказать для своей гамбургской клиники, так с меня они вообще пытались содрать девяносто две тысячи! И я не смог себе этого позволить.
– Мы, как постоянные клиенты этой фирмы, пользуемся у них некоторыми льготами... – машинально говорил в ответ Тимур.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71