Салтыков отказался теперь от намерения соединиться с австрийцами; за ним наблюдал прусский генерал Гольц, оставшийся с 12-тысячным войском у Глогау после присоединения оставшихся корпусов к армии короля. Многие важные для пруссаков схватки подтвердили возвращение счастья на сторону Фридриха. У Гогенфридберга Цитен погнал гораздо более многочисленного неприятеля под самые батареи Лаудонова стана и увел 400 пленных. Близ Рейхенау был атакован корпус Бека, причем пруссаки полонили 800 кроатов, а в Вальштадте генерал Кроков взял в плен 300 австрийцев. У Гогенгирсдорфа в горах произошла в виду обеих армий большая схватка, причем австрийцы лишились 600 гренадеров и 14 орудий. Канонада длилась 18 часов. Многие войска пробирались все глубже в горы и наконец очутились так близко друг от друга, что можно было обстреливать из орудий оба стана. Но ввиду бесплодности такого маневра, он не был приведен в исполнение; воспрещена была даже перестрелка форпостов, и неприятельские отношения стали носить характер перемирия. Крайние форпосты и патрули с обеих сторон беседовали между собой, а когда последние встречались, случайно заблудившись, то неприятели миролюбиво указывали друг другу истинный путь.
Такой прием – быть на виду у врагов, – употребляемый часто королем, обыкновенно приводил в сильное смущение австрийских полководцев: они путались в своих предположениях и становились нерешительными. Подобное нахальство, противоречащее всем общепринятым правилам, влекло за собой еще иные выгоды; однако со времен Цезаря ни один европейский полководец до Фридриха не пользовался подобным приемом. Король же, постоянно изучая подвиги этого величайшего из римлян и признавая его своим образцом в военном искусстве, часто пользовался в своих кампаниях этим средством, оказавшим ему теперь большие услуги, так как Даун отказался на сей раз от всех своих намерений, зарылся глубоко в горы, несмотря на свои несметные силы, и занят был лишь безопасностью своей армии.
Книга девятая
Между тем русские войска, находившиеся в Померании, не были бездеятельны. Русский флот, под командой адмирала Мишукова, прибыл в августе к берегам этой области, и тогда Кольберг подвергся правильной осаде 27 русских военных судов, фрегатов и бомбардирных галеот со стороны моря и 15 000 человек со стороны суши. Сюда же прибыла еще шведская эскадра из шести линейных судов и двух фрегатов, присоединившаяся к русскому флоту.
Генерал Демидов, прибывший на судах с 8000 русских, которых присоединил к главной армии, распоряжался высадкой войск, происходившей одновременно с трех сторон. За 4 дня было брошено свыше 700 бомб в город, не считая брандкугелей. Все уже было готово к приступу. Но и эта попытка так же была неудачна, как и предшествовавшая. Гейден снова защищался самым неустрашимым образом, не обращая внимания на огненный дождь, разорявший город; граждане не роптали, видя, как дома их превращались в груды пепла. Мужество их было непоколебимо; наконец генерал Вернер смог подойти на помощь из Силезии. Он вел лишь 5000 человек и с ними в 12 дней прошел 40 миль. 18 сентября на 26-й день осады он прибыл к Кольбергу и тотчас же атаковал русских. Последним, считавшим себя в безопасности, благодаря большому отдалению прусских армий, даже и во сне не снилась возможность прибытия подкрепления, поэтому небольшому отряду Вернера удалось так напугать их, что они не только сейчас же сняли осаду, но мгновенно обратились в бегство, покинув орудия, снаряды, палатки, фураж, багаж и даже самый необходимый провиант. Часть их искала спасения на судах, а часть скрылась на суше. Вернер взял несколько сотен пленных и явился победителем на берегах Балтийского моря. Моряками овладел невообразимый ужас: не считая себя безопасными от прусских гусар на своих военных кораблях, они сняли весь флот с якоря и ушли в открытое море. Патриоты отчеканили памятную медаль в честь этого необыкновенного события с надписью словами Овидия: «Res similis fictae» («Дело, похожее на притворство»), а Рамлер в превосходной оде воспел это избавление своего родного города.
Вернер, исполнивший столь блестящее предприятие и не имея уже русских перед собой, обратился против шведов. Он атаковал их в предместье Пазевалька, отнял 8 орудий, убил 300 человек и взял в плен 600. Город был бы тоже завоеван, но неприятель собирался сжечь его, чего Вернер не хотел допустить из сострадания к жителям. Он пошел в Мекленбург, обложил его военными контрибуциями, но движения русских снова отозвали его в Померанию. Много раз испытанная храбрость Вернеровских гусар побудила короля, вопреки строго установленному порядку и числу, согласиться на просьбу этого генерала усиливать свое войско по мере надобности и возможности. Отпускаемое продовольствие согласовалось отныне с его рапортами.
Генерал этот, урожденный венгерец и протестант, ушел из австрийской службы, где по тогдашним, темным еще понятиям больше обращали внимания на вероисповедание, чем на заслуги, и потому не давали ему повышения. К этому пренебрежению присоединилась преследующая его ненависть генерала Надасди, и Вернер перешел в прусскую службу, где король принял его с удовольствием. Честолюбие, ненависть и жажда мщения соединились в этом человеке, чтобы показать врагам Пруссии, которые стали теперь его собственными, кого они потеряли в его лице. Надасди был главной целью его замыслов – взять его в плен было заветной мечтой Вернера. Неутомимо преследовал он его во время походов и постоев, заходя ему часто на непроходимых дорогах с тыла, причиняя постоянную тревогу; много раз ему чуть не удалось исполнить свое сильное желание. Может быть, он наконец исполнил бы его, если б Надасди не вышел в отставку, поссорившись с австрийским двором.
Лето кончилось, и началось дождливое время года, принудившее как австрийцев, так и русских подумать о зимних квартирах. Но врагов Фридриха сильно коробила та мысль, что они со своими многочисленными армиями ничего не сделали в эту кампанию. А тут еще Даун попал в такое критическое положение в горах, где подвоз был так затруднителен, а наступательные действия немыслимы; ему оставалось лишь отступить в Богемию. Стали придумывать всевозможные средства, чтобы удалить короля отсюда. Самым целесообразным показался поход русских на Берлин. Чтобы побудить к этому Салтыкова, Даун предложил поддержать это предприятие вспомогательным корпусом. Итак, 20 000 русских, под начальством Чернышева, и 15 000 австрийцев, под начальством Ласси и Брентано, выступили в Бранденбургскую область; издали прикрывал их Салтыков со всей своей армией. До того привлекательной была перспектива грабежа королевской резиденции, что направлявшиеся туда австрийцы сделали без единого дня отдыха форсированные марши, которых от них нельзя было ожидать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139