солдаты их жаждут битв, а полководцы – славы. Судьба Берлина в их руках. Не сделав ничего, они должны вскоре искать спасения на острове Рюген, вдали от материка. Французская главная армия спокойно владеет всеми провинциями между Эльбой и Везером; врага опасаться ей неоткуда. Вдруг является союзная армия, точно из пепла. Ганноверцы берутся за оружие, Фердинанд ведет их, и могущественный неприятель ошеломлен: он бежит, оставив значительные запасы, и вытеснен далеко от обширного северного театра военных действий в небольшой угол южной Германии.
Англичане до сих пор не желали и слышать о войне на материке, но разрушение Ганновера и подвиги Фридриха, которые лучше всех оценили островитяне, совершенно изменили прежний образ мыслей последних. Король прусский стал божеством в глазах англичан, отпраздновавших день его рождения в Лондоне так же торжественно, как и в честь своих любимых королей; парламент отпустил ему 670 000 фунтов стерлингов ежегодной субсидии; решено было выслать английские войска в Германию, а великий Питт, державший теперь кормило правления в качестве министра и правивший Англией, подобно диктатору, силой своего гения, установил принцип, что Америку следует завоевать в Германии.
Книга четвертая
Зимой пруссакам пришлось не менее деятельно работать над восстановлением наполовину сокращенной армии и над заботами о ее многочисленных нуждах. Казалось, что счастье вновь станет улыбаться Фридриху; немало порадовали его также многочисленные доказательства преданности силезцев; ее особенно обнаружили жители Бреславля. Лишь несколько монахов какого-то аббатства имели глупость молить во время общественных богослужений о даровании побед австрийцам, когда город не только был уже во власти пруссаков, но когда уже сам король находился в стенах его. Начальство сделало им внушение за такую дерзость, но они сослались на древний обычай, сохранившийся еще от их предшественников-монахов и действовавший во время войн императорскаго дома. Фридрих разрешил им соблюдать этот древний обычай, но потребовал от монастыря в пользу инвалидной кассы 6000 рейхсталеров. Деньги были взысканы, и обычай прекратился. Бежавший епископ Шафгоч, ошеломленный внезапными удачами пруссаков, разрушившими все его надежды, имел дерзость написать к монарху, стараясь оправдать себя и мотивируя происшедшее личными врагами и ложными обвинениями, и уверяя его в своей преданности. Монарх ответил ему 15 февраля 1758 года. Письмо кончалось следующими словами: «Не избежать вам ни божественного мщения, ни презрения у людей; ибо люди не настолько испорчены, чтобы не гнушаться неблагодарными и изменниками».
В начале декабря 1757 года Мария-Терезия считала уже Силезию завоеванной и войну оконченной. Лейтенская же битва не только разрушила все эти небезосновательные надежды, но еще бесконечно увеличила препятствия, которые так трудно было преодолеть, чтобы выставить и содержать войска в поле. Надо было собирать новые армии и готовить их к битве, а вследствие больших потерь обоза, боевых снарядов и принадлежностей всякого рода необходимо было вооружать их сызнова. Для этого требовались огромные суммы денег, а между тем масса золота высылаема была в Петербург, чтобы вновь склонить русское правительство к принятию участия в войне с Пруссией. Императрица нуждалась во всем, особенно же в деньгах; ее виды на будущее были весьма мрачны, и скорое окончание войны было весьма сомнительно. Тогда она пожелала мира; но тут одно обстоятельство воодушевило ее новым мужеством, оживило надежды, увлекая ее по забытому пути честолюбия, которым она всегда так охотно руководствовалась. Дело в том, что Франция была сильно угрожаема могущественным флотом Англии, которая изо всех воюющих держав стала теперь обнаруживать наибольшую склонность к войне, – следовательно, от Франции можно было ожидать многого.
В предстоящей кампании почти все вожди оказались сменены. Шверина и Броуна уже не было в живых, Апраксин сидел в заточении, а принц Карл Лотарингский, принц Хильдбурхгаузен, герцог Кумберлендский, маршал д’Этре и шведский фельдмаршал Розен были лишены сана главнокомандующих.
Англия всегда была союзницей Австрии и не раз спасала монархию эту от гибели. Но венский двор забыл всякую благодарность, пренебрег всеми политическими соображениями и внял лишь голосу ненависти и мщения. Однако даже после открытия военных действий между этими двумя державами поддерживались до некоторой степени дружеские отношения, и лишь после уничтожения Севенской конвенции кончился этот политический фарс. Императорский посол в Лондоне, граф Коллоредо, не простившись, уехал из Англии, и Австрия уступила нидерландские крепости и порты Остенде и Ньюпорт французам. Императорский генерал, князь Лобковиц, выпущенный из плена пруссаками, всеми силами старался убедить свою государыню, что король склонен к миру. Но усилия его были тщетны, и даже многочисленные препятствия, которыми было обставлено предстоящее вооружение, не поколебали ее твердого намерения.
Обе воюющие партии оживлены были новыми надеждами и составили новые проекты. В 1758 году они открыли с новыми силами военные действия. На театре войны первыми явились русские с фельдмаршалом Фермором во главе, который получил приказание блокировать Пруссию, что и было сделано еще зимой. Фридрих, хотя и не сомневался уже теперь в дальнейших успехах этого врага, все же хотел раньше сделать что-нибудь решительное против австрийских войск, так как армия его была вновь в полном порядке и снабжена в избытке всем необходимым. Намерения его касались Моравии. В Вене же опасались не за Моравию, а за Богемию, где войска еще не были готовы к походу и где во многих местностях, особенно в Кенигсгрецком округе, свирепствовали эпидемические заболевания. Вообще императорские войска не обладали еще достаточным количеством солдат, чтобы успешно действовать против полководца, который обращал в ничто самые глубокомысленные расчеты. Поэтому несколько австрий ских полков, находившихся при французской армии, были отозваны обратно, а 10 000 саксонцев, которые должны были тоже отправиться туда, остались для прикрытия границ Австрии. В Тоскане и Нидерландах оставлены были лишь небольшие гарнизоны; все остальные полки должны были тотчас же поспешить в главную армию. По всей монархии разослали приказы о немедленных и усиленных рекрутских наборах. Опасение, что король, несмотря на приближение русских, может подойти под самые стены столицы, было так сильно в Вене, что жители пограничных с Моравией областей получили приказание вооружиться в случае дальнейшего приближения короля, причем все дворяне этой области должны были войти в ополчение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139