Русские ушли в Польшу, которая была для Пруссии ящиком Пандоры; мало того, что ежегодно отсюда выходили русские со своими опустошениями, теперь еще вылетели из этой страны страшные тучи саранчи, заслонявшие солнце и наводнившие у Цюллишау 60 квадратных миль полей.
Известие об уходе русских возбудило ликование в прусском лагере, который праздновал их отступление как победу. Хотя армия Лаудона, в соединении с русским корпусом, была еще почти вдвое сильнее королевской, все меры, принятые пруссаками для защиты, внезапно были отменены; лагерь уже не снимался по вечерам, обоз оставался на месте, войска не стояли ночами под ружьем; швейдницские орудия были отправлены обратно в крепость, мины были опорожнены, волчьи ямы засыпаны и уничтожена большая часть окопов. Восстановлено было сообщение с долиной, и прусский лагерь мог быть снова обильно снабжаем всеми необходимыми припасами.
После ухода русских Фридрих оставался в этой позиции всего 14 дней; он еще не считал кампанию оконченной и хотел ознаменовать ее делами. Лаудон стоял в своем сильном лагере и не обнаруживал желания сразиться. Король думал прогнать его отсюда грозным маршем в Богемию или же дождаться удобного случая к битве. Кроме того, швейдницский магазин почти истощился от продолжительных больших доставок, а в Нейсе находились в изобилии жизненные припасы. Согласно этому плану, Фридрих вышел из своего лагеря и отправился в Мюнстерберг, находящийся на расстоянии двух дней похода от Швейдница.
Подобно всем прусским крепостям и крепость Швейдница имела лишь слабый гарнизон, состоявший к тому же из перебежчиков и других весьма ненадежных людей. Но самый пункт, хотя часто был осаждаем и прославлен различными военными, вовсе не был настоящей крепостью. Комендант ее, генерал Цастров, своим опытом, умом и военными знаниями, казалось, вполне мог заменить ее недостатки. Кроме того, ввиду близости короля, осада ее была немыслима и Лаудон далек был от этой мысли; но он все же усердно готовился к нападению на нее врасплох. Чернышев давал весь свой корпус, но австрийский полководец взял у него лишь 800 русских гренадеров, которых присоединил к 20 австрийским батальонам под начальством генерала Амада. Таинственные приготовления, знание привычек коменданта, очень любившего выпить, и слабый гарнизон гарантировали успех. Защита крепости основывается в наше время преимущественно на артиллерии и на умении пользоваться ею. Хотя в крепости и было 240 орудий, но артиллеристов имелось всего 191 человек. Пленный австрийский офицер, по имени Рока, пользовавшийся благосклонностью коменданта и полнейшей свободой, сообщил своим малейшие подробности. Цастров не предчувствовал ничего и был до того беззаботен, что не выслал всадников для наблюдений за движениями неприятеля и не велел бросать брандкугелей для освещения полей ночью; он даже не снабдил своих офицеров инструкциями на случай необходимости. Поэтому Лаудон мог прекрасно воспользоваться этим и подойти незамеченным к частоколам. В речи, обращенной к своим войскам, он формально запретил грабить город, обещал за это солдатам награду в 100 000 гульденов. Гренадеры единодушно закричали: «Ведите нас только добыть славу. Денег мы не хотим!» Лаудон сперва окружил крепость легкими войсками, а кроаты совершали ложную атаку, пока все 20 батальонов, разделенные на 4 колонны, подходили незамеченными, со штурмовыми лестницами и фашинами, с четырех разных сторон около 3 часов пополуночи ко внешним укреплениям. Тут они оставались недолго и, без одного выстрела, проникли со штыками в шанцы, прикрывающие дорогу, ведущую к укреплениям, прогнали отсюда или изрубили гарнизон, направили прусские орудия на крепость и стали осаждать главный вал.
Должно быть, без ведома вождей напоили осаждающих водкой, чтобы воодушевить их мужеством, поэтому они не обращали внимания на опасности. Особенно русские врывались в город как помешанные – целыми толпами. Впотьмах они наткнулись на глубокую яму в укреплениях. На этом месте не предвиделось препятствий, а разводной мост был уничтожен. Передние ряды остановились и потребовали лестниц и фашин; но некоторым русским офицерам это показалось слишком долгим делом, они думали, что яму эту точно так же можно заполнить людьми, и погнали задние ряды на передних. Несчастные были таким образом сброшены в пропасть напиравшей на них силой, а товарищи перешли по их телам. Русские убивали всех по пути. Форт Беген был почти взят, и пруссаки просили пощады, которой разъяренные русские не хотели дать. Один прусский артиллерист не хотел умереть без мести; он зажег пороховой склад и взлетел на воздух вместе с пруссаками и 300 неприятелей. Отбиты были только 3 звездных шанца. Последнюю атаку совершил командир именного Лаудонова полка граф Валлис, подступив к главному укреплению, под названием Виселичного, которое пруссаки защищали необыкновенно храбро. Два раза австрийцы были отбиты, но Валлис кричал им: «Или мы возьмем крепость, или я тут же умру! Я это обещал нашему шефу. Наш полк носит его имя! Победим или умрем!» Речь эта произвела чудеса. Офицеры сами носили лестницы, и форт был взят. 250 австрийских пленных, заключенных в крепости в Водяном форте, воспользовавшись этой минутой, взломали двери своих казематов, влезли на стены и открыли своим соотечественникам внутренние ворота в город. Во все время этого дела австрийцы не стреляли из орудий, пока не овладели прусской крепостыо, и пользовались только саблей и штыком. Потери их ранеными и убитыми состояли из 1600 человек.
После трехчасового штурма, с наступлением утра, крепость Швейдниц была взята и без предварительной осады, без всякой капитуляции находилась в руках врагов Пруссии, вместе с гарнизоном из 3700 человек, арсеналом и магазинами. Это важное событие произошло 1 октября. Обещанные 100 000 гульденов вместо добычи были причиной некоторой умеренности. Грабеж длился 4 часа. Подобно тому, как в Кюстрине и Дрездене, многие окрестные жители сложили тут свои лучшие вещи, чтобы спасти их от казацкого грабежа. Они стали теперь добычею грабителей, неистовство которых все усиливалось, пока наконец энергичные усилия гуманного князя Лихтенштейна и графа Кинского, проникших в город с конницей, не положили предела бесчинствам, в которых, впрочем, не участвовали русские гренадеры. Воины эти подали в этом случае столько же неожиданный, сколько и славный пример: взобравшись на валы, они сели на них и каждый спокойно остался на своем посту.
Комендант Цастров, хотя и окруженный деятельными врагами, именно в эту ночь устроил бал, но он сумел оправдать себя перед королем, ссылаясь на упорную оборону отдельных фортов. Фридрих отвечал, что случай этот остается для него загадкой и что он произнесет свое суждение после.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
Известие об уходе русских возбудило ликование в прусском лагере, который праздновал их отступление как победу. Хотя армия Лаудона, в соединении с русским корпусом, была еще почти вдвое сильнее королевской, все меры, принятые пруссаками для защиты, внезапно были отменены; лагерь уже не снимался по вечерам, обоз оставался на месте, войска не стояли ночами под ружьем; швейдницские орудия были отправлены обратно в крепость, мины были опорожнены, волчьи ямы засыпаны и уничтожена большая часть окопов. Восстановлено было сообщение с долиной, и прусский лагерь мог быть снова обильно снабжаем всеми необходимыми припасами.
После ухода русских Фридрих оставался в этой позиции всего 14 дней; он еще не считал кампанию оконченной и хотел ознаменовать ее делами. Лаудон стоял в своем сильном лагере и не обнаруживал желания сразиться. Король думал прогнать его отсюда грозным маршем в Богемию или же дождаться удобного случая к битве. Кроме того, швейдницский магазин почти истощился от продолжительных больших доставок, а в Нейсе находились в изобилии жизненные припасы. Согласно этому плану, Фридрих вышел из своего лагеря и отправился в Мюнстерберг, находящийся на расстоянии двух дней похода от Швейдница.
Подобно всем прусским крепостям и крепость Швейдница имела лишь слабый гарнизон, состоявший к тому же из перебежчиков и других весьма ненадежных людей. Но самый пункт, хотя часто был осаждаем и прославлен различными военными, вовсе не был настоящей крепостью. Комендант ее, генерал Цастров, своим опытом, умом и военными знаниями, казалось, вполне мог заменить ее недостатки. Кроме того, ввиду близости короля, осада ее была немыслима и Лаудон далек был от этой мысли; но он все же усердно готовился к нападению на нее врасплох. Чернышев давал весь свой корпус, но австрийский полководец взял у него лишь 800 русских гренадеров, которых присоединил к 20 австрийским батальонам под начальством генерала Амада. Таинственные приготовления, знание привычек коменданта, очень любившего выпить, и слабый гарнизон гарантировали успех. Защита крепости основывается в наше время преимущественно на артиллерии и на умении пользоваться ею. Хотя в крепости и было 240 орудий, но артиллеристов имелось всего 191 человек. Пленный австрийский офицер, по имени Рока, пользовавшийся благосклонностью коменданта и полнейшей свободой, сообщил своим малейшие подробности. Цастров не предчувствовал ничего и был до того беззаботен, что не выслал всадников для наблюдений за движениями неприятеля и не велел бросать брандкугелей для освещения полей ночью; он даже не снабдил своих офицеров инструкциями на случай необходимости. Поэтому Лаудон мог прекрасно воспользоваться этим и подойти незамеченным к частоколам. В речи, обращенной к своим войскам, он формально запретил грабить город, обещал за это солдатам награду в 100 000 гульденов. Гренадеры единодушно закричали: «Ведите нас только добыть славу. Денег мы не хотим!» Лаудон сперва окружил крепость легкими войсками, а кроаты совершали ложную атаку, пока все 20 батальонов, разделенные на 4 колонны, подходили незамеченными, со штурмовыми лестницами и фашинами, с четырех разных сторон около 3 часов пополуночи ко внешним укреплениям. Тут они оставались недолго и, без одного выстрела, проникли со штыками в шанцы, прикрывающие дорогу, ведущую к укреплениям, прогнали отсюда или изрубили гарнизон, направили прусские орудия на крепость и стали осаждать главный вал.
Должно быть, без ведома вождей напоили осаждающих водкой, чтобы воодушевить их мужеством, поэтому они не обращали внимания на опасности. Особенно русские врывались в город как помешанные – целыми толпами. Впотьмах они наткнулись на глубокую яму в укреплениях. На этом месте не предвиделось препятствий, а разводной мост был уничтожен. Передние ряды остановились и потребовали лестниц и фашин; но некоторым русским офицерам это показалось слишком долгим делом, они думали, что яму эту точно так же можно заполнить людьми, и погнали задние ряды на передних. Несчастные были таким образом сброшены в пропасть напиравшей на них силой, а товарищи перешли по их телам. Русские убивали всех по пути. Форт Беген был почти взят, и пруссаки просили пощады, которой разъяренные русские не хотели дать. Один прусский артиллерист не хотел умереть без мести; он зажег пороховой склад и взлетел на воздух вместе с пруссаками и 300 неприятелей. Отбиты были только 3 звездных шанца. Последнюю атаку совершил командир именного Лаудонова полка граф Валлис, подступив к главному укреплению, под названием Виселичного, которое пруссаки защищали необыкновенно храбро. Два раза австрийцы были отбиты, но Валлис кричал им: «Или мы возьмем крепость, или я тут же умру! Я это обещал нашему шефу. Наш полк носит его имя! Победим или умрем!» Речь эта произвела чудеса. Офицеры сами носили лестницы, и форт был взят. 250 австрийских пленных, заключенных в крепости в Водяном форте, воспользовавшись этой минутой, взломали двери своих казематов, влезли на стены и открыли своим соотечественникам внутренние ворота в город. Во все время этого дела австрийцы не стреляли из орудий, пока не овладели прусской крепостыо, и пользовались только саблей и штыком. Потери их ранеными и убитыми состояли из 1600 человек.
После трехчасового штурма, с наступлением утра, крепость Швейдниц была взята и без предварительной осады, без всякой капитуляции находилась в руках врагов Пруссии, вместе с гарнизоном из 3700 человек, арсеналом и магазинами. Это важное событие произошло 1 октября. Обещанные 100 000 гульденов вместо добычи были причиной некоторой умеренности. Грабеж длился 4 часа. Подобно тому, как в Кюстрине и Дрездене, многие окрестные жители сложили тут свои лучшие вещи, чтобы спасти их от казацкого грабежа. Они стали теперь добычею грабителей, неистовство которых все усиливалось, пока наконец энергичные усилия гуманного князя Лихтенштейна и графа Кинского, проникших в город с конницей, не положили предела бесчинствам, в которых, впрочем, не участвовали русские гренадеры. Воины эти подали в этом случае столько же неожиданный, сколько и славный пример: взобравшись на валы, они сели на них и каждый спокойно остался на своем посту.
Комендант Цастров, хотя и окруженный деятельными врагами, именно в эту ночь устроил бал, но он сумел оправдать себя перед королем, ссылаясь на упорную оборону отдельных фортов. Фридрих отвечал, что случай этот остается для него загадкой и что он произнесет свое суждение после.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139