Пьетро уставился на нее. В том, что она говорила, не было никакого смысла.
Она заулыбалась, хотя слезы все еще лились из ее глаз. Она взяла из его рук факел и воткнула его в расщелину в стене.
– Ты не умрешь! – шептала она. – О, любовь моя, любовь моя, ты будешь жить! Он собирается отпустить тебя!
Пьетро отступил на шаг и смотрел на нее.
– Какой ценой, Ио?
– Я… я напомнила ему, что Исаак оставил тебе на Сицилии состояние. Ты знаешь об этом?
– Нет, – ответил Пьетро.
– Нам сказал об этом Абрахам перед тем, как Энцио отпустил его. Он, вероятно, думал, что Энцио держит тебя пленником. Так что теперь Энцио послал гонцов к Абрахаму за твоим выкупом. После этого ты останешься нищим, Пьетро… но ты будешь свободен!
Но было еще нечто. Пьетро понимал, что Энцио алчный зверь, но какова должна была быть цена, ради которой такой гордый человек, как Синискола, смирился с ролью обманутого мужа?
– А что еще? – спокойно спросил он.
– О чем ты? – переспросила Ио, но взгляд ее сместился в сторону.
– Об остальной цене, – сказал Пьетро.
– Частично я уже заплатила, – прошептала она, – а остальную цену он получит… после того, как освободит тебя…
– Какова эта цена, Ио?
– Пьетро, пожалуйста!
– Какова цена? – повторил Пьетро.
Ио сбросила накидку с плеч, обнажив тело до пояса. Потом она повернулась к нему спиной.
– Это была часть цены, – прошептала она. – Но это больше не повторится, любовь моя…
Пьетро прислонился к стене, ему стало нехороша
– Святой Боже! – вырвалось у него.
– Не огорчайся, – сказала Ио. – Это не такая уж высокая цена за твою жизнь. И он больше не будет делать это, или…
Пьетро выпрямился. Ио сказала больше, чем намеревалась. Одно только слово “или”.
– Или – что? – прошептал Пьетро.
– Пьетро, Пьетро, не заставляй меня говорить тебе… Ради Бога, Пьетро…
– Нет, даже ради Него. Говори, Ио…
– Остальная цена, – всхлипывала Ио, – я перестану прибегать к таким приемам, благодаря которым я не зачинаю ему сына…
Пьетро уставился на нее.
– И ты думаешь, что я соглашусь спасти себе жизнь такой ценой?
– Нет. Но я думала, что сумею скрыть это от тебя. Но тебе уже не приходится выбирать, любовь моя. Посланцы уже уехали на Сицилию. И я дала слово… О, любимый, у нас так мало времени. Половина уже прошла. Пожалуйста, Пьетро, я так хочу тебя… Пока его нет, Джулио каждую ночь на один час будет пускать меня сюда. Ты не должен, ты не можешь отнимать у нас время этими разговорами о цене и о чести! Я всего этого не понимаю… Я знаю только одно – что я больна, так я хочу тебя, мое тело изнывает от желания, а ты стоишь и терзаешь меня!
Пьетро протянул руки и нежно прижал ее к себе.
– Но если у Джулио есть ключ, – сказал он, – почему мне не…
– Только от этой темницы, – ответила Ио. – А там еще много дверей, ворот н башен, и подъемных мостов, арбалетчиков и солдат… Если я выведу тебя из этой башни, ты через несколько минут будешь мертв… Пьетро, хватит разговаривать, Бога ради!
Я буду свободен, подумал Пьетро. Когда появится здесь Фридрих. И стану бароном. И тогда Хеллемарк подвергнется осаде, какой люди еще не видывали, и я привяжу Энцио к хвосту моего коня и двадцать раз протащу его вокруг крепостных стен, а потом четыре лошади разорвут его на куски!
Он крепче обнял ее.
Она почти подавила рыдания.
И вдруг Пьетро отпустил ее.
– Нет, Ио, – сказал он. – То, что мы делали, нельзя делать, когда у тебя вся спина в клочьях… Завтра, послезавтра…
– О Боже! – Ио бросилась в его объятия.
– Ио! – задохнулся Пьетро.
– Мне будет больно, – зашептала она. – Будет очень больно, но эту боль я могу вынести. Другую боль я не могу вынести, не хочу выносить. Любимый мой, неужели ты не видишь, что я могу выбирать только между большей болью и меньшей, и эта меньшая боль ничего не значит, она меньше, чем ничего, тогда как от той большей боли я умираю? Пьетро, ты глупец, ты сладкий и нежный глупец, которого я люблю, которого хочу, который мне нужен!
Ей было больно. Очень больно. Она плакала от боли.
Это было ужасно. И прекрасно.
За два месяца заточения Пьетро у них было двадцать таких ночей.
На двадцать первую Ио пробралась в темницу, и глаза ее были мертвы.
Пьетро встал, глядя на нее в мерцающем свете факела.
– Он… он вернулся, – прошептала она. – О, Пьетро… Пьетро…
Он обнял ее, стал гладить ее плечи.
– Говори, Ио, – тихо сказал он.
– Абрахам умер! Он был очень стар, а тюрьма и путешествие оказались для него слишком тяжелыми… И на Сицилии нет никого-никого, кто обладал бы достаточной властью и мог заплатить за тебя выкуп. Твое наследство заперто в сундуках императора… Энцио вне себя от ярости… О, Пьетро, мой самый дорогой…
Ее голос захлебнулся в слезах.
– Значит, – Пьетро облизал сухие губы, – это будет сегодня?
– Я… я не знаю! Он измучен путешествием и… – Она замолчала, глядя на него. – Вот, – сказала она почти спокойно. – Возьми это…
Он, и не посмотрев, знал, что это. Кинжал. Он знал, зачем она дает ему кинжал.
– Сегодня ночью… или завтра, – прошептала она. – Какая разница? Ты умрешь. Но он не должен стать победителем, Пьетро, не должен! Я могу себе представить его лицо, когда он обнаружит, что обманут, что не будет ни пыток, ни меня…
– Ни тебя? – спросил Пьетро.
– Да-да! Неужели ты думаешь, что я оставлю тебя? Мы так долго были разъединены… Я думаю, что теперь им уже никогда не удастся разъединить нас вновь…
Она подняла руки, рванула на себе рубашку и обнажила одну грудь.
– Я буду первой, – прошептала она. – Всего лишь один удар, и все будет кончено, и ты будешь вне досягаемости Энцио и его пыточных дел мастеров. А они такие умелые, Пьетро, поверь мне, что могут исторгнуть вопль из каменного идола.
– Нет, – сказал Пьетро.
Она уставилась на него.
– Ты боишься? – прошептала она.
– Нет. Да – но не в том смысле, какой ты имеешь в виду. Я не хочу умирать. И я не хочу, чтобы ты умерла. Мне кажется, что должен быть выход.
– Поверь мне, Пьетро, – произнесла Ио. – Выхода нет.
Пьетро при свете факела рассматривал ее лицо.
– Скажи мне, – спросил он, – у Энцио есть другие пленники?
Она удивилась и отрицательно покачала головой.
– Тогда, – ликующе сказал он, – соседняя камера не занята!
– Да. Но, Пьетро… я не понимаю…
– Он тоже не поймет! Позови сюда Джулио. Из всех ценностей на свете самое дорогое для нас – время.
Он ждал, пока она взберется по лестнице; через минуту в темнице появился Джулио.
– Да, господин? – пробормотал он.
– В твоей власти спасти нас, – сказал Пьетро. – Есть, конечно, известный риск, я это допускаю. Но риск не слишком большой. Я думаю, что ты любишь госпожу Иоланту настолько, чтобы рискнуть. Я прав?
Ио спустилась по лестнице и стояла рядом, пока он не кончил говорить.
Джулио посмотрел на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114