По правде сказать, на его юный и искренний взгляд, драчливые христианские рыцари, увертливые венецианцы, генуэзские купцы и многие другие представители христианского мира не могли равняться с опрятными, достойными и учеными мужами, которых он знал среди сарацинов. Конечно, обращаться к христианскому лекарю, к примеру, было равносильно самоубийству, в то время как арабские врачи достигли многого в своей науке и искусстве врачевания. Пророк приказывал сарацинам мыть руки и ноги перед тем как войти в мечеть, а в христианских церквах помимо благовоний пахло еще и многим другим. Тем не менее Пьетро никогда не пришло бы в голову говорить в таком тоне о Наместнике Христа. Такие слова граничили с ересью. Видимо, лицо Пьетро выдало его переживания, потому что Фридрих глянул на него и спокойно сказал:
– Его Святейшество получает от моей матери тридцать тысяч таренов в год за опеку надо мной. Тебя это, конечно, не касается, но ты еще поймешь, что ризы и митра могут прикрывать преступления не хуже любой другой одежды.
– Но, сир… – начал Пьетро.
Фридрих поднял руку. Хоть он был еще мальчиком, жест его был поистине королевским.
– Кто отдал треть моих земель Вальтеру Бриеннскому? – спросил он. – Почему меня передали от епископа Вальтера Балеарского к Маркнарту, к Вильяму Каппароне и к Дипомду Швейнспоунту? Вот так великий Иннокентий III предполагает держать слово, данное моей матери? Я был избран главой Священной Римской империи всеми германскими князьями. И кто же противостоит мне, Пьетро? Кто пишет и объявляет, что я не достиг совершеннолетия, что меня не крестили, и обещает мне только нищенское королевство половины Сицилии, да еще добавляет, что “Горе земле, чей король еще ребенок”?
– Я ничего не знаю про эти дела, сир, – кротко заметил Пьетро.
– Неважно. Поехали. Там зажарят эту жирную утку за час. Я чудовищно голоден. Вот тебе еще одно обстоятельство. Какой другой король должен получать свою еду благодаря щедрости своих подданных?
Пьетро придержал язык. Ему казалось, что каждое сказанное им слово только напоминает королю о его незавидной участи. Пьетро мало интересовался этими проблемами, но теперь, когда Фридрих упомянул о них, Пьетро припомнил, что не раз слышал, что юный король последние пять лет лишен опекуна и играет на рынке с рабами, сарацинами и маврами. Пьетро даже слышал, как Исаак говорил, что шансы Фридриха дожить до зрелого возраста, не пав от кинжала убийцы, очень малы. Ему не хотелось думать об этом. Он обнаружил, что ему очень нравится этот храбрый и крепкий парень. В рваной одежде, никем не сопровождаемый, очень юный, Фридрих все равно был король.
Во дворец они добрались перед тем, как стемнело. Хотя дворец был выстроен норманнским дедом Фридриха Роже II, царственный француз многое перенял от мавров. На взгляд Пьетро, это было самое красивое здание в Палермо.
Стражи у ворот довольно небрежно отсалютовали им. Пьетро видел, что глаза Фридриха сверкнули, но он сдержал себя. Еще будет время объяснить этим негодяям, кто король. А вот могучие германцы из стражи Фридриха приветствовали его гораздо теплее, когда он сказал им, что в лесу лежит большой кабан, ожидающий, чтобы его насадили на вертел. Пятеро из них тут же поскакали в лес, чтобы привезти зверя, зарезанного Пьетро.
– Бедняги, – заметил Фридрих, – они, конечно, не голодают, но им не хватает мяса. Как и мне. Но мы отдадим эту птицу Джулиано, который умеет готовить, и пообедаем. Я не хочу расставаться с тобой, Пьетро, ты мне очень нравишься.
– Вы оказываете мне большую честь, сир, – отозвался Пьетро.
Утка была хороша, но Пьетро ел мало, несмотря на уговоры короля. Пьетро знал, что такое голод, ему приходилась видеть голодных. Когда с уткой было покончено – быстрее, чем он мог себе представить, – и ее запили вином, значительно хуже того, которое Исаак давал своим рабам, мальчики откинулись на спинки стульев и стали смотреть на огонь. Пьетро предполагал, что Фридрих обдумывает, как он будет вести себя, когда станет королем не формально, а на самом деле. В настоящее время Пьетро не дал бы и полтарена за его успех. Сарацины, живущие на холмах, восстали против него. Бароны на материке и на острове открыто выступали против него. На самом деле он управлял только дворцом, в котором они сейчас находились.
Пьетро хотел бы уехать, Исаак, наверное, уже волнуется. Но Пьетро не смел. Это королю решать, когда ему ехать. Они сидели молча уже более часа. Пьетро начал подумывать, что придется сидеть здесь всю ночь, когда в залу торопливо вошел рыцарь в кольчуге и при шпорах.
– Сир, – сказал он, – у меня новости из Швабии…
Фридрих внимательно посмотрел на него и сказал:
– Дурные новости.
Голос у него был ровный и спокойный.
– Да, сир.
– Тогда докладывай. Мне все равно, хорошие они или плохие.
– Вашего дядю, короля Филиппа, зарезали, – пробормотал рыцарь.
– Кто? – спросил Фридрих.
Он задал этот вопрос таким тоном, словно спрашивал, который час.
– Отто Виттельсбах, – ответил рыцарь.
Фридрих ничего не сказал. Он отвернулся и стал смотреть на огонь. Ему было тринадцать лет, но Пьетро видел, как он становится мужчиной. Отсвет огня плясал на его лице в эту минуту, долгую, как сама смерть, пока он смотрел на пылающие поленья. Потом он обернулся к рыцарю.
– Благодарю тебя, – сказал он. – Джованни, мой сенешал, предоставит тебе помещение и еду. Оставь нас.
Рыцарь поклонился и, позвякивая шпорами, вышел. Пьетро подумал, что король забыл о нем, но Фридрих в конце концов обратился к нему:
– Ты понимаешь, Пьетро, что это значит?
– Нет, сир.
– Я последний из Вейблингов, последний оставшийся в живых Гогенштауфен. Теперь я стану императором! Ни Его Святейшество Папа, ни сам дьявол в аду, ни Господь Бог не остановят меня! Ты можешь идти, Пьетро, я должен обдумать все это наедине с самим собой.
Пьетро съежился, идя к конюшне. Фридрих с такой легкостью богохульствовал. Пьетро начинал понимать, что в этом короле есть нечто ужасное. Он сел на своего коня и поехал домой, обдумывая мысль, которая не пришла в голову Фридриху. Последний Гогенштауфен. Один удар ножа, и империя становится владением гвельфов – навсегда. Потом Пьетро засомневался. Этот чертов парень так легко не сдастся. Пьетро сам удивился, обнаружив в себе уверенность, что Фридрих победит.
Когда Пьетро вошел в дом, Исаак ждал его. Лицо его почернело от тревоги.
– Какая сарацинская девка задержала тебя на этот раз? – закричал он. – Из всех ночей именно сегодня ночью тебе следовало вернуться пораньше; но нет – но разве можно было на это надеяться! Это в тебе бурлит дикая кровь франков!
– Оставь мою кровь в покое, – резко ответил Пьетро. – Дядя Исаак, я весь день провел с королем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
– Его Святейшество получает от моей матери тридцать тысяч таренов в год за опеку надо мной. Тебя это, конечно, не касается, но ты еще поймешь, что ризы и митра могут прикрывать преступления не хуже любой другой одежды.
– Но, сир… – начал Пьетро.
Фридрих поднял руку. Хоть он был еще мальчиком, жест его был поистине королевским.
– Кто отдал треть моих земель Вальтеру Бриеннскому? – спросил он. – Почему меня передали от епископа Вальтера Балеарского к Маркнарту, к Вильяму Каппароне и к Дипомду Швейнспоунту? Вот так великий Иннокентий III предполагает держать слово, данное моей матери? Я был избран главой Священной Римской империи всеми германскими князьями. И кто же противостоит мне, Пьетро? Кто пишет и объявляет, что я не достиг совершеннолетия, что меня не крестили, и обещает мне только нищенское королевство половины Сицилии, да еще добавляет, что “Горе земле, чей король еще ребенок”?
– Я ничего не знаю про эти дела, сир, – кротко заметил Пьетро.
– Неважно. Поехали. Там зажарят эту жирную утку за час. Я чудовищно голоден. Вот тебе еще одно обстоятельство. Какой другой король должен получать свою еду благодаря щедрости своих подданных?
Пьетро придержал язык. Ему казалось, что каждое сказанное им слово только напоминает королю о его незавидной участи. Пьетро мало интересовался этими проблемами, но теперь, когда Фридрих упомянул о них, Пьетро припомнил, что не раз слышал, что юный король последние пять лет лишен опекуна и играет на рынке с рабами, сарацинами и маврами. Пьетро даже слышал, как Исаак говорил, что шансы Фридриха дожить до зрелого возраста, не пав от кинжала убийцы, очень малы. Ему не хотелось думать об этом. Он обнаружил, что ему очень нравится этот храбрый и крепкий парень. В рваной одежде, никем не сопровождаемый, очень юный, Фридрих все равно был король.
Во дворец они добрались перед тем, как стемнело. Хотя дворец был выстроен норманнским дедом Фридриха Роже II, царственный француз многое перенял от мавров. На взгляд Пьетро, это было самое красивое здание в Палермо.
Стражи у ворот довольно небрежно отсалютовали им. Пьетро видел, что глаза Фридриха сверкнули, но он сдержал себя. Еще будет время объяснить этим негодяям, кто король. А вот могучие германцы из стражи Фридриха приветствовали его гораздо теплее, когда он сказал им, что в лесу лежит большой кабан, ожидающий, чтобы его насадили на вертел. Пятеро из них тут же поскакали в лес, чтобы привезти зверя, зарезанного Пьетро.
– Бедняги, – заметил Фридрих, – они, конечно, не голодают, но им не хватает мяса. Как и мне. Но мы отдадим эту птицу Джулиано, который умеет готовить, и пообедаем. Я не хочу расставаться с тобой, Пьетро, ты мне очень нравишься.
– Вы оказываете мне большую честь, сир, – отозвался Пьетро.
Утка была хороша, но Пьетро ел мало, несмотря на уговоры короля. Пьетро знал, что такое голод, ему приходилась видеть голодных. Когда с уткой было покончено – быстрее, чем он мог себе представить, – и ее запили вином, значительно хуже того, которое Исаак давал своим рабам, мальчики откинулись на спинки стульев и стали смотреть на огонь. Пьетро предполагал, что Фридрих обдумывает, как он будет вести себя, когда станет королем не формально, а на самом деле. В настоящее время Пьетро не дал бы и полтарена за его успех. Сарацины, живущие на холмах, восстали против него. Бароны на материке и на острове открыто выступали против него. На самом деле он управлял только дворцом, в котором они сейчас находились.
Пьетро хотел бы уехать, Исаак, наверное, уже волнуется. Но Пьетро не смел. Это королю решать, когда ему ехать. Они сидели молча уже более часа. Пьетро начал подумывать, что придется сидеть здесь всю ночь, когда в залу торопливо вошел рыцарь в кольчуге и при шпорах.
– Сир, – сказал он, – у меня новости из Швабии…
Фридрих внимательно посмотрел на него и сказал:
– Дурные новости.
Голос у него был ровный и спокойный.
– Да, сир.
– Тогда докладывай. Мне все равно, хорошие они или плохие.
– Вашего дядю, короля Филиппа, зарезали, – пробормотал рыцарь.
– Кто? – спросил Фридрих.
Он задал этот вопрос таким тоном, словно спрашивал, который час.
– Отто Виттельсбах, – ответил рыцарь.
Фридрих ничего не сказал. Он отвернулся и стал смотреть на огонь. Ему было тринадцать лет, но Пьетро видел, как он становится мужчиной. Отсвет огня плясал на его лице в эту минуту, долгую, как сама смерть, пока он смотрел на пылающие поленья. Потом он обернулся к рыцарю.
– Благодарю тебя, – сказал он. – Джованни, мой сенешал, предоставит тебе помещение и еду. Оставь нас.
Рыцарь поклонился и, позвякивая шпорами, вышел. Пьетро подумал, что король забыл о нем, но Фридрих в конце концов обратился к нему:
– Ты понимаешь, Пьетро, что это значит?
– Нет, сир.
– Я последний из Вейблингов, последний оставшийся в живых Гогенштауфен. Теперь я стану императором! Ни Его Святейшество Папа, ни сам дьявол в аду, ни Господь Бог не остановят меня! Ты можешь идти, Пьетро, я должен обдумать все это наедине с самим собой.
Пьетро съежился, идя к конюшне. Фридрих с такой легкостью богохульствовал. Пьетро начинал понимать, что в этом короле есть нечто ужасное. Он сел на своего коня и поехал домой, обдумывая мысль, которая не пришла в голову Фридриху. Последний Гогенштауфен. Один удар ножа, и империя становится владением гвельфов – навсегда. Потом Пьетро засомневался. Этот чертов парень так легко не сдастся. Пьетро сам удивился, обнаружив в себе уверенность, что Фридрих победит.
Когда Пьетро вошел в дом, Исаак ждал его. Лицо его почернело от тревоги.
– Какая сарацинская девка задержала тебя на этот раз? – закричал он. – Из всех ночей именно сегодня ночью тебе следовало вернуться пораньше; но нет – но разве можно было на это надеяться! Это в тебе бурлит дикая кровь франков!
– Оставь мою кровь в покое, – резко ответил Пьетро. – Дядя Исаак, я весь день провел с королем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114