.. Кто ее прислал?
– Принцесса Кастильская, – ответил д’Аринсаль. – Старшая, госпожа Бланка. Подарки принимал я.
Одобрительно мурлыча, Филипп приколол брошь к левой стороне камзола.
– Пусть Монтини побесится, чтоб ему пусто было.
– Да, насчет Монтини, монсеньор, – отозвался д’Обиак. – Сегодня ему здорово помяли бока, когда он разнимал на трибунах дерущихся.
– Так ему и надо, выскочке! – обрадовался Филипп. – Гм... Спасибо за приятную новость, Марио.
– Рад вам служить, монсеньор.
– Знаю, старина. И будь уверен, ценю это. Но на сегодня твоя служба закончена. Как, собственно, и Марка. – Тут он щелкнул пальцами. – Да, вот еще что. Чей это рукав?
– Одной юной и чертовски симпатичной барышни из окружения госпожи Анны Юлии. Имя, к сожалению, я позабыл.
– Ах да, вспомнил! Я видел в римской ложе девицу без рукава... как бишь ее зовут?.. Диана Орсини, вот как! Что ж, возьмем на заметку. – Он облизнулся. – Ну, ладно, ребята, вы свободны, ступайте. Сегодня будет дежурить Габриель.
С этими словами Филипп проследовал в соседнюю комнату, где при помощи Габриеля сбросил с себя верхнюю одежду и облачился в просторную бело-пурпуровую тогу – одну из пяти, подаренных ему императором Августом. Развалившись на диване, он сладко потянулся, широко зевнул и лишь тогда с удивлением заметил стоявшего в дверях д’Обиака.
– Чего тебе, Марио?
Парень растерянно заморгал.
– Я думал, монсеньор, что сегодня моя очередь дежурить в ваших покоях...
– И договорился с Беатой де ла Пенья, – понял Филипп. – Ладно, черт с тобой, оставайся. Когда она придет?
– В полночь.
– Вот в полночь и приступишь... мм... к дежурству. А пока ступай в гостиную и не вздумай подслушивать, иначе велю вышвырнуть тебя вон. Все понял? Теперь вон отсюда, пока я не передумал.
Д’Обиак опрометью выскочил из комнаты и плотно затворил за собой дверь.
Габриель пододвинул ближе к дивану стул и присел.
– Интересно, – произнес Филипп. – Как сейчас Маргарита?
– Очень расстроена, но довольно спокойна, – ответил Габриель, хотя вопрос был чисто риторическим. – Велела читать ей Новый Завет.
– О! Это серьезно... Стало быть, ты виделся с Матильдой? Как она?
Габриель понурился и промолчал.
– Бросил бы ты эту затею, дружок, – сочувственно сказал Филипп.
– Нет, – упрямо покачал головой Габриель. – Я добьюсь ее любви.
– Что ж, воля твоя...
Некоторое время оба молчали. Несмотря на усталость, с лица Филиппа не сходило озабоченное выражение.
– Наверное, вам пора ложиться, – отозвался наконец Габриель.
– А я и так лежу, – полушутя ответил Филипп.
– Вас что-то грызет?
Вместо ответа Филипп вскочил с дивана, вступил ногами в тапочки и важно прошествовал по комнате к противоположной стене и обратно. Глядя на его тогу и торжественно-взволнованное лицо, Габриель невольно подумал, не собирается ли он произнести какую-то напыщенную речь.
Речи, однако, не последовало. Филипп с разбегу плюхнулся на диван и выдохнул:
– Анна! Я без памяти влюблен в нее.
Габриель озадаченно приподнял бровь:
– Но ведь только вчера вы говорили, что лучшая из женщин...
– Бланка! Конечно, Бланка. Но это совсем другое. Как женщина, Анна меня мало привлекает – хоть с виду она изящна, и личико у нее красивое, и фигурка ладненькая, слишком уж много в ней всего мальчишеского. Я не пылаю к ней страстью – но хочу жениться на ней.
– А что с Маргаритой?
– Пусть ее разыгрывают Оска, Шампань и Иверо. А я пас.
– Это почему? – удивился Габриель.
– А потому... Впрочем, ладно. Объясню по порядку. Вот скажи, кто такая Маргарита?
– Наследная принцесса Наварры, разумеется.
– А что такое Наварра?
– Ну, королевство. Небольшое, и все-таки королевство.
– Для меня это несущественно. Что мне наваррская корона, если я претендую на галльскую.
– Но ведь именно брачный союз с Наваррой дает вам хорошие шансы на галльский престол.
– Теперь уже нет. Кое-что изменилось. Ты знаешь, кто такая Анна Юлия Римская?
– Принцесса Италии, дочь Августа Двенадцатого.
– А еще?
– Дочь Изабеллы Французской.
– То-то и оно! А Изабелла Французская является единственной дочерью короля Филиппа-Августа Второго от его третьего брака с Батильдой Готийской, сестрой ныне здравствующего маркиза Арманда Готийского, графа Перигора и Руэрга, который пережил не только своего сына, но и обоих внуков.
– Обоих?! – пораженно переспросил Габриель.
Филипп вздохнул, впрочем, без излишней грусти.
– Да, печальная история, нечего сказать. Бедный дон Арманд! Сначала умер сын, затем старший внук, а полмесяца назад – и младший, который имел глупость получить ранение, сражаясь с маврами. Покойный виконт Готийский был еще тот тип – при своем положении вел образ жизни бродяги-рыцаря, искал на свою голову приключений и, наконец, доискался. Представляю, каково сейчас старому маркизу. Наверное, это несладко – остаться на склоне лет круглым сиротой... Гм, почти круглым. Не считая племянницы, бывшей императрицы, недавно ушедшей в монастырь, у него есть еще Анна – его двоюродная внучка и...
– И наследница майората, – подхватил Габриель, поняв, в чем дело. – Если вы с Анной Юлией объедините свои родовые владения, в ваших руках окажется добрая треть Галлии.
– Вот именно. Женившись на Анне, я смогу в любой момент заявиться к королю и прямо сказать: ну-ка, дядя, освободи место на троне... Конечно, я так не поступлю. Королевская власть священна, и негоже ронять ее, низвергая помазанника Божьего. Но я потребую от дяди и Сената безусловного признания меня наследником престола и соправителем королевства. Постепенно в моих руках сосредоточится вся реальная власть, а за дядей Робером останется лишь титул, от которого он, надеюсь, отречется добровольно, без принуждения с моей стороны. А если нет, я предложу Сенату принять закон о дуумвирате. Самое большее через пять лет мы с Анной станем королем и королевой.
– Подобные рассуждения я уже слышал, – заметил Габриель. – Но тогда речь шла о Наварре и о госпоже Маргарите.
– И о Наварре, и о Маргарите придется позабыть. Теперь я должен жениться на Анне хотя бы для того, чтобы помешать ей выйти за Людовика Прованского. В данных обстоятельствах мы с ним – главные претенденты на ее руку. В следующем месяце графу Людовику исполнится четырнадцать, он станет совершеннолетним и не замедлит посвататься к Анне. Прибавь к Провансу Готию, Руэрг и Перигор, не забудь также о поддержке герцога Савойи, который примет сторону сильнейшего, – и корона в руках у этого мальчишки. Поверь, я искренне сожалею о кончине виконта Готийского, помешавшей моим планам объединить Галлию и Наварру в одно государство. Но если ему суждено было умереть бездетным, то умер он вовремя и, к счастью, я узнал об этом до официального объявления о помолвке с Маргаритой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167
– Принцесса Кастильская, – ответил д’Аринсаль. – Старшая, госпожа Бланка. Подарки принимал я.
Одобрительно мурлыча, Филипп приколол брошь к левой стороне камзола.
– Пусть Монтини побесится, чтоб ему пусто было.
– Да, насчет Монтини, монсеньор, – отозвался д’Обиак. – Сегодня ему здорово помяли бока, когда он разнимал на трибунах дерущихся.
– Так ему и надо, выскочке! – обрадовался Филипп. – Гм... Спасибо за приятную новость, Марио.
– Рад вам служить, монсеньор.
– Знаю, старина. И будь уверен, ценю это. Но на сегодня твоя служба закончена. Как, собственно, и Марка. – Тут он щелкнул пальцами. – Да, вот еще что. Чей это рукав?
– Одной юной и чертовски симпатичной барышни из окружения госпожи Анны Юлии. Имя, к сожалению, я позабыл.
– Ах да, вспомнил! Я видел в римской ложе девицу без рукава... как бишь ее зовут?.. Диана Орсини, вот как! Что ж, возьмем на заметку. – Он облизнулся. – Ну, ладно, ребята, вы свободны, ступайте. Сегодня будет дежурить Габриель.
С этими словами Филипп проследовал в соседнюю комнату, где при помощи Габриеля сбросил с себя верхнюю одежду и облачился в просторную бело-пурпуровую тогу – одну из пяти, подаренных ему императором Августом. Развалившись на диване, он сладко потянулся, широко зевнул и лишь тогда с удивлением заметил стоявшего в дверях д’Обиака.
– Чего тебе, Марио?
Парень растерянно заморгал.
– Я думал, монсеньор, что сегодня моя очередь дежурить в ваших покоях...
– И договорился с Беатой де ла Пенья, – понял Филипп. – Ладно, черт с тобой, оставайся. Когда она придет?
– В полночь.
– Вот в полночь и приступишь... мм... к дежурству. А пока ступай в гостиную и не вздумай подслушивать, иначе велю вышвырнуть тебя вон. Все понял? Теперь вон отсюда, пока я не передумал.
Д’Обиак опрометью выскочил из комнаты и плотно затворил за собой дверь.
Габриель пододвинул ближе к дивану стул и присел.
– Интересно, – произнес Филипп. – Как сейчас Маргарита?
– Очень расстроена, но довольно спокойна, – ответил Габриель, хотя вопрос был чисто риторическим. – Велела читать ей Новый Завет.
– О! Это серьезно... Стало быть, ты виделся с Матильдой? Как она?
Габриель понурился и промолчал.
– Бросил бы ты эту затею, дружок, – сочувственно сказал Филипп.
– Нет, – упрямо покачал головой Габриель. – Я добьюсь ее любви.
– Что ж, воля твоя...
Некоторое время оба молчали. Несмотря на усталость, с лица Филиппа не сходило озабоченное выражение.
– Наверное, вам пора ложиться, – отозвался наконец Габриель.
– А я и так лежу, – полушутя ответил Филипп.
– Вас что-то грызет?
Вместо ответа Филипп вскочил с дивана, вступил ногами в тапочки и важно прошествовал по комнате к противоположной стене и обратно. Глядя на его тогу и торжественно-взволнованное лицо, Габриель невольно подумал, не собирается ли он произнести какую-то напыщенную речь.
Речи, однако, не последовало. Филипп с разбегу плюхнулся на диван и выдохнул:
– Анна! Я без памяти влюблен в нее.
Габриель озадаченно приподнял бровь:
– Но ведь только вчера вы говорили, что лучшая из женщин...
– Бланка! Конечно, Бланка. Но это совсем другое. Как женщина, Анна меня мало привлекает – хоть с виду она изящна, и личико у нее красивое, и фигурка ладненькая, слишком уж много в ней всего мальчишеского. Я не пылаю к ней страстью – но хочу жениться на ней.
– А что с Маргаритой?
– Пусть ее разыгрывают Оска, Шампань и Иверо. А я пас.
– Это почему? – удивился Габриель.
– А потому... Впрочем, ладно. Объясню по порядку. Вот скажи, кто такая Маргарита?
– Наследная принцесса Наварры, разумеется.
– А что такое Наварра?
– Ну, королевство. Небольшое, и все-таки королевство.
– Для меня это несущественно. Что мне наваррская корона, если я претендую на галльскую.
– Но ведь именно брачный союз с Наваррой дает вам хорошие шансы на галльский престол.
– Теперь уже нет. Кое-что изменилось. Ты знаешь, кто такая Анна Юлия Римская?
– Принцесса Италии, дочь Августа Двенадцатого.
– А еще?
– Дочь Изабеллы Французской.
– То-то и оно! А Изабелла Французская является единственной дочерью короля Филиппа-Августа Второго от его третьего брака с Батильдой Готийской, сестрой ныне здравствующего маркиза Арманда Готийского, графа Перигора и Руэрга, который пережил не только своего сына, но и обоих внуков.
– Обоих?! – пораженно переспросил Габриель.
Филипп вздохнул, впрочем, без излишней грусти.
– Да, печальная история, нечего сказать. Бедный дон Арманд! Сначала умер сын, затем старший внук, а полмесяца назад – и младший, который имел глупость получить ранение, сражаясь с маврами. Покойный виконт Готийский был еще тот тип – при своем положении вел образ жизни бродяги-рыцаря, искал на свою голову приключений и, наконец, доискался. Представляю, каково сейчас старому маркизу. Наверное, это несладко – остаться на склоне лет круглым сиротой... Гм, почти круглым. Не считая племянницы, бывшей императрицы, недавно ушедшей в монастырь, у него есть еще Анна – его двоюродная внучка и...
– И наследница майората, – подхватил Габриель, поняв, в чем дело. – Если вы с Анной Юлией объедините свои родовые владения, в ваших руках окажется добрая треть Галлии.
– Вот именно. Женившись на Анне, я смогу в любой момент заявиться к королю и прямо сказать: ну-ка, дядя, освободи место на троне... Конечно, я так не поступлю. Королевская власть священна, и негоже ронять ее, низвергая помазанника Божьего. Но я потребую от дяди и Сената безусловного признания меня наследником престола и соправителем королевства. Постепенно в моих руках сосредоточится вся реальная власть, а за дядей Робером останется лишь титул, от которого он, надеюсь, отречется добровольно, без принуждения с моей стороны. А если нет, я предложу Сенату принять закон о дуумвирате. Самое большее через пять лет мы с Анной станем королем и королевой.
– Подобные рассуждения я уже слышал, – заметил Габриель. – Но тогда речь шла о Наварре и о госпоже Маргарите.
– И о Наварре, и о Маргарите придется позабыть. Теперь я должен жениться на Анне хотя бы для того, чтобы помешать ей выйти за Людовика Прованского. В данных обстоятельствах мы с ним – главные претенденты на ее руку. В следующем месяце графу Людовику исполнится четырнадцать, он станет совершеннолетним и не замедлит посвататься к Анне. Прибавь к Провансу Готию, Руэрг и Перигор, не забудь также о поддержке герцога Савойи, который примет сторону сильнейшего, – и корона в руках у этого мальчишки. Поверь, я искренне сожалею о кончине виконта Готийского, помешавшей моим планам объединить Галлию и Наварру в одно государство. Но если ему суждено было умереть бездетным, то умер он вовремя и, к счастью, я узнал об этом до официального объявления о помолвке с Маргаритой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167