Какое-то мгновение Филипп колебался, затем ответил:
– А вдруг Маргарита окажется выше меня? Ведь не зря меня прозвали Коротышкой, я действительно невысок ростом.
– Для мужчины, – флегматично уточнил Габриель.
– Зато она, говорят, высокая для женщины.
– Вот беда-то будет! – ухмыльнулся Гастон. – Настоящая трагедия.
– Ну, насчет трагедии ты малость загнул. Однако...
– Однако в постели с высокими женщинами ты чувствуешь себя не очень уверенно, – закончил его мысль д’Альбре. – Что за глупости! Право, не понимаю: какая, собственно, разница, кто выше? Лично меня это никогда не волновало.
Филипп смерил взглядом долговязую фигуру кузена и хмыкнул:
– Ясное дело! Вряд ли тебе доводилось заниматься любовью с семифутовыми красотками.
Гастон хохотнул.
– Твоя правда, – сдался он. – Об этом я как-то не подумал. По-видимому, не суждено мне узнать, каково это – трахать бабу, что выше тебя.
Филипп брезгливо фыркнул. Несмотря на свой большой опыт по этой части (а может, и благодаря ему), он всячески избегал вульгарных выражений, когда речь шла о женщинах, и без особого восторга выслушивал их из чужих уст.
Симон, который все это время сидел на подоконнике, размахивая ногами и что-то мурлыча себе под нос, вдруг проявил живейший интерес к их разговору.
– А что? – спросил он у Филиппа. – Ты собираешься переспать с Маргаритой?
Филипп ничего не ответил и лишь лязгнул зубами, пораженный нелепостью вопроса.
Гастон в изумлении уставился на Симона.
– Подумать только... – сокрушенно пробормотал он. – Хотя я знаю тебя с пеленок, порой у меня создается впечатление, что ты строишь из себя идиота. Нет-нет, я уверен, что это не так, но впечатление, однако, создается. Не стану говорить за других, но лично для меня нет ничего удивительного, что Амелина погуливает на стороне. Еще бы! C таким-то мужем...
Симон покраснел от смущения.
– Ты меня обижаешь, Гастон. Ну, не догадался я, ладно. Как-то не думал об этом раньше.
– А что здесь думать, скажи на милость? Прежде всего, Филипп собирается жениться на Маргарите, и потом... Да что и говорить! Это же так безусловно, как те слюнки, которые текут у тебя при мысли о вкусной еде. Разве не ясно, что коль скоро такой отъявленный бабник, как наш Филипп, заявился в гости к такой очаровательной шлюшке, как Маргарита, то без палок-тыкалок между ними никак не обойдется.
– Ты бы заткнулся, дружище, – вежливо посоветовал ему Филипп. – А то тебя слушать противно.
Гастон тряхнул головой.
– Чертова твоя деликатность! Просто уму непостижимо, как в тебе только уживаются ханжа и распутник.
Филипп хотел было ответить, что распущенность распущенности рознь и что разборчивость в выражениях еще не ханжество, но как раз в это мгновение дверь передней отворилась и в гостиную заглянул его паж д’Обиак – светловолосый паренек тринадцати лет с вечно улыбающимся лицом и легкомысленным взглядом бархатных глаз.
– Монсеньор...
– Ты неисправим, Марио! – раздраженно перебил его Филипп. – Пора уже научиться стучать в дверь.
– Ой, простите, монсеньор, – извиняющимся тоном произнес паж, тщетно пытаясь изобразить глубокое раскаяние, которое вряд ли испытывал на самом деле. – Совсем из головы вылетело.
– Это не удивительно, – прокомментировал Гастон. – У тебя, парень, только ветер в голове и гуляет.
– Совершенно верно, – согласился Филипп. – Я держу его у себя лишь потому, что он уникален в своей нерадивости... Так чего тебе, Марио?
– Здесь одна барышня, монсеньор. Говорит, что пришла к вам по поручению госпожи принцессы.
– Вот как! – оживился Филипп. – Что ж, пригласи ее. Негоже заставлять даму ждать, особенно если она посланница принцессы.
Он устроился в кресле, скрестил ноги и напустил на себя величественный вид.
Марио шире распахнул дверь и отступил вглубь передней.
– Прошу вас, барышня.
В комнату вошла стройная черноволосая девушка в нарядном платье из темно-синего бархата и склонилась перед Филиппом в глубоком реверансе. Гастон, Габриель и Симон приветствовали ее почтительными поклонами, а Филип – кивком. Он даже сделал движение, как будто собирался подняться с кресла, однако в последний момент передумал. С его лица напрочь исчезло высокомерное выражение, уступив место благодушному умилению, а в глазах зажглись похотливые огоньки. Он непроизвольно облизнул губы и спросил:
– Мой паж не ошибся? Вас прислала госпожа Маргарита – или сама богиня Афродита?
Гастон д’Альбре исподтишка захихикал. А девушка в смятении улыбнулась и застенчиво произнесла:
– Я пришла с поручением от госпожи принцессы, монсеньор. Ее высочество весьма сожалеет о случившемся...
– Это насчет обеда?
– Да, монсеньор. Сегодня госпожа была не в духе... плохо себя чувствовала... и так получилось. Поэтому она приносит вам свои извинения и выражает надежду, что не очень обидела вас.
Филипп изобразил искреннее изумление:
– Обидела? Да ради Бога! Если госпожа принцесса не явилась на обед, значит у нее были на то основания. И не мне судить о том, достаточны они или нет.
Гастон тихонько фыркнул:
– Каков лицемер, а?
Девушка вновь улыбнулась и продолжила:
– Сегодня вечером у госпожи принцессы собираются молодые дворяне и дамы, состоится небольшой прием. Ее высочество просила передать, что будет рада, если вы и ваши друзья окажете ей честь своим присутствием.
«Так-так, – подумал Филипп. – Это еще лучше, чем я ожидал. Вечер в сравнительно узком кругу, интимная обстановка... Но черт! Какая прелестная девчушка! Неужто Маргарита умышленно подставила ее, чтобы отвлечь мое внимание от своей персоны? Гм, должен признать, что отчасти ей это удалось...»
– И когда состоится прием? – спросил он.
– Через час после захода солнца, то есть около девяти. Ее высочество пришлет за вами своих пажей.
– Прекрасно.
После этого в гостиной воцарилось неловкое молчание. Девушка робко смотрела на Филиппа, смущенно улыбаясь. Он же откровенно раздевал ее взглядом.
Гастон с равнодушным видом сидел на диване. Он и заговорил первым:
– Между прочим, барышня. Вы мне кого-то напоминаете. Вот только не вспомню, кого именно.
– Простите, монсеньор? – встрепенулась девушка. – Ах да! Возможно, вы знаете моего брата, Этьена де Монтини?
– Точно-точно, он самый... Так вы его младшая сестра – Матильда, если не ошибаюсь?
– Да, монсеньор, Матильда де Монтини.
– Красивое у вас имя, – сказал Гастон. – И вы тоже красивая. Правда, Филипп?
Тот утвердительно кивнул и одарил Матильду обворожительной улыбкой. Щеки ее из розовых сделались пунцовыми, она в замешательстве опустила глаза.
– Вы очень любезны, господа...
Гастон поднялся с дивана и расправил плечи.
– Ну, ладно, пойду предупрежу наших ребят, чтобы были готовы к половине девятого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167