Однако Этьен был парень смышленый. Он мигом сообразил, что имел в виду Шатофьер.
– У вас было совсем иначе, господин граф. Она вас не предала, она умерла. Вам легче.
Эрнан промолчал. Разумеется, ему было что ответить на это. Он мог бы сказать: «Да, ты прав, она не предала меня. Она до конца оставалась верной мне. Но и покончила с собой потому, что любила меня. Ты, парень, свободен – и перед Бланкой и перед своей совестью. А я – нет. Я должен хранить верность той, кого уже давно нет в живых. Она защитила свою честь своей смертью, и с моей стороны было бы бесчестием предать ее память. Так кому же легче, скажи? По крайней мере, ты можешь утешать себя тем, что Бланка твоя жива, что отнял ее у тебя не Гийом Аквитанский, а Филипп. Красавчик-Филипп. Коротышка...» Так ответил бы Эрнан, если бы ему вдруг вздумалось излить свою душу.
Но это было не в его привычках. Помолчав немного, он сдержанно произнес:
– Пойми, наконец, приятель, ведь я желаю тебе только добра...
– Да катитесь вы к черту со своими добрыми пожеланиями! – неожиданно грубо огрызнулся Монтини.
Эрнан тяжело вздохнул:
– По идее, мне следовало бы еще разок отдубасить тебя, но, вижу, это безнадежно. Тебя только могила исправит... Гм, могила, – пробормотал он себе под нос, пришпорил лошадь и вскоре догнал д’Альбре. – Несносный мальчишка! – поделился он с ним своими впечатлениями.
– Вот не понимаю, – пожал плечами Гастон. – К чему тебе лишняя забота? Оставил бы его под арестом и все тут.
– Чтобы Филипп во время моего отсутствия убил его? Нет, спасибочки! Монтини, конечно, виновен, не отрицаю, но он и так здорово наказан. Женщина, которую он безумно любит, бросила его, да и его младшая сестра несчастна в браке... Между прочим, тебе не кажется, что слишком уж много браков заключается не по взаимной любви: та же Матильда и Габриель, Анна Юлия и Филипп, Маргарита и граф Шампанский, Амелина и Симон, Бланка и граф Бискайский, подозреваю, что и Элеонора Кастильская не очень-то рада своему титулу королевы Италии, да и у тебя с Клотильдой... – Вдруг он осекся, изумленно глядя на искаженное гримасой боли лицо Гастона. – Что случилось, дружище? Тебе плохо?
– Клотильды уже нет, – сипло произнес Гастон, избегая взглядом Эрнана. – Она умерла.
От неожиданности Шатофьер резко осадил лошадь.
– О Боже! Когда?
Д’Альбре тоже остановился.
– В среду. А вчера утром ко мне прибыл гонец с сообщением о ее смерти.
– И ты все это время молчал?!
– Хотел было сказать Филиппу, но как раз тогда он места себе не находил из-за тех подозрений относительно беременности Бланки, и у меня просто язык не повернулся. Ну, а потом он был так счастлив...
– Сукин ты сын! – вскипел Эрнан. – Почему мне не сказал?
– Как это не сказал? Вот же я говорю тебе.
– Это сегодня. А вчера?
Гастон горько вздохнул:
– Ты предложил мне составить тебе компанию, и я боялся, что, узнав обо всем, ты передумаешь, уговоришь меня поехать в Тараскон. А я не хотел туда ехать, не хотел и оставаться в Памплоне, видеть наших, смотреть им в глаза. Я готов был бежать на край света.
– Почему?
– Потому что мне стыдно, Эрнан, – с неожиданным пылом ответил Гастон. – Потому что именно я виновен в смерти Клотильды. Симон каким-то образом прознал о моих планах насчет развода и написал Амелине – а та взяла и рассказала Клотильде. Это, конечно же, потрясло ее... – Он сглотнул. – У нее начались преждевременные роды... и она умерла... Они оба умерли – Клотильда и ее ребенок... мой ребенок... сын... Я так долго ждал сына, моего наследника... а он умер, так и не родившись... Из-за меня умер! – Гастон ударил шпорами лошадь и вырвался вперед.
Некоторое время Эрнан ехал позади. Когда, наконец, он поравнялся с д’Альбре, лицо у того было спокойным и сосредоточенным.
– А знаешь, Гастон, что это такое? Это совесть. Она всегда просыпается слишком поздно и в самый неподходящий момент.
Гастон ничего не ответил, как будто вообще не расслышал реплики Эрнана. А тот после минутного молчания задумчиво произнес:
– И все-таки странная череда смертей, ты не находишь? Все началось с короля Фернандо Кастильского, затем граф Байоннский с обоими сыновьями, виконт Готийский, виконт Иверо, святейший отец, Филипп-Август Французский, Филипп де Пуатье, а теперь вот и твоя жена.
– Каждую минуту кто-то где-то да умирает, – сухо произнес Гастон. – И я не вижу, чему тут особенно удивляться.
– Э нет, дружище, таки есть чему. Ведь все эти смерти так или иначе затрагивают меня – ну, точно мор какой-то пошел...
ГЛАВА LXIII. КЛАВДИЙ ИВЕРО
Возведенный на руинах римской крепости Калагуррис-Нассика замок Калагорра, родовое гнездо графов Иверийских, произвел на наших друзей удручающее впечатление. Роскошная внутренняя обстановка лишь подчеркивала царившую в нем удушливую атмосферу тоски и безысходности, делая ее совершенно невыносимой, доводя контрасты до полнейшего абсурда. Новоприбывшие не встретили здесь ни единой улыбки, ни одного радостного лица. Только три луча света было в этом мрачном царстве печали и запустения, три юные княжны – Елена, Диана и крошка Маргарита, – но и они предпочитали прятаться от постороннего взгляда за траурными одеяниями.
Граф Иверо не вышел даже поприветствовать гостей. Вместо него всем заправляла графиня Диана Юлия, дочь покойного императора Корнелия IX, тетка ныне царствующего Августа XII, высокая стройная сорокалетняя женщина, которую за страстное увлечение астрологией и алхимией (чем грешили многие отпрыски римского императорского дома) в Испании прозвали итальянской ведьмой. С гостями графиня была любезна, но сдержана; ее лицо не выказывало ровно никаких эмоций, и только внимательный наблюдатель, каким был Эрнан, мог заметить в ее взгляде затаенную боль.
Поскольку Альфонсо XIII публично объявил об аресте младшего брата, Шатофьер решил не скрывать этот факт, так что отведенные Фернандо де Уэльве покои находились под совместным надзором королевских гвардейцев и замковой стражи. Афишируя настоящее положение вещей, Эрнан преследовал вполне определенную цель и не ошибся в своих расчетах: в десять часов вечера к нему явился камердинер графа и передал, что его господин готов повидаться с ним в любое удобное для него время. Это было высказанное в вежливой форме предложение о немедленной встрече. Эрнан только и ждал этого и выразил желание встретиться как можно скорее, а если граф не возражает, то прямо сейчас. Получивший четкие указания камердинер предложил Шатофьеру следовать за ним и провел его в личные апартаменты хозяина замка.
Еще недавно Клавдий Иверо считался одним из самых блестящих вельмож всей Испании. Это был высокий, крепкого телосложения мужчина, волевой, энергичный и моложавый с виду – мало кто давал ему больше тридцати пяти лет, хотя на самом деле ему было за сорок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167