Это был самый замечательный конь из когда-либо встреченных мною.
Итак, они снова попытались отбить наших лошадей. Поэтому первым делом мы должны были отправиться на ранчо и выяснить, как все случилось, а потом уже предпринимать какие-то действия. Сколько лошадей исчезло? Когда произошло нападение? Сколько в нем участвовало человек? Узнав все это, мы могли начинать поиски.
В общей сложности пропало, как оказалось, около сорока животных. Под вечер меня остановил Томас Мачердо, работавший на ранчо мисс Нессельрод.
— Твой черный жеребец не пошел с нами, он убежал. Забрал с собой двух или трех кобыл и вернулся назад в пустыню.
— Финней и Келсо уже здесь, — сообщил Монте. — Они приехали только что. Организуем погоню?
— Что еще удалось разузнать?
— Почти ничего. Они могут поджидать нас в засаде, как когда-то подстерегли шерифа Бартона, — высказал предположение Финней. — Плохо! Думаю, это были люди из банды Панчо Даниеля.
— Нам следует быть более осмотрительными. — Я сдвинул шляпу на затылок. — Могу поехать и один. Чем меньше нас, тем легче мы проскользнем мимо них и избежим засады.
— Мы специально прискакали с «Эль-Монте», потому что предположили, что будем участвовать в поимке бандитов, — обиделся Овен Хардин. — A ты стараешься отстранить нас...
Овен был невысоким плотным человеком с могучей шеей, успевший уже облысеть в свои двадцать два года.
— Монте сказал, что нас ждет борьба с похитителями, а ты хочешь все взять на себя, — разочарованно протянул он.
— Работы хватит на всех! Келсо! — позвал я, повернувшись к нему. — Мне бы хотелось, чтобы вы остались. Вдруг понадобитесь мисс Нессельрод — неизвестно, сколько времени мы будем отсутствовать.
— На сколько же вы уезжаете?
— Не знаю. Очевидно, пока не найдем наших лошадей.
— Поиски могут привести тебя в Сонору, — осторожно заметил Келсо.
— Вот и прекрасно! Я еще никогда не видел Coноры и Чихуахуа.
— Меня никто не ждет, — сказал Майрон Броди. — И я тоже никогда не был в Соноре. Хотя... — добавил он, — однажды проезжал мимо Чихуахуа.
— Значит, ты знаком с теми местами? — спросил Финней.
Броди пожал плечами.
— Не так, чтобы очень... Проезжал там в основном ночью.
— Завтра утром, — предупредил я, — еще до рассвета, мы тронемся в путь.
Дом на ранчо был длинным, невысоким и очень удобным. Стены были оштукатурены, крыша покрыта черепицей, изготовленной индейцами, жившими в миссиях. Этот вид ремесла быстро исчезал, когда святые отцы стали терять свою власть над индейцами. Несколько дверей из комнат выходили на тенистую, прохладную галерею. В самой большой комнате бил фонтан, тут же стояли стол, сундуки и несколько стульев, накрытых чехлами. Коврики на полу тоже были сплетены индейцами.
Я упал на стул и бросил свою шляпу на пол около ебя. Эльфего принес кофе. После двух-трех глотков в голове прояснилось, и я стал обдумывать случившееся.
Мне все это не нравилось. Конечно, нападения на близлежащие ранчо не были чем-то необычным, из ряда вон выходящим, но налет на наших лошадей, вскоре после первого, представлялся просто маловероятным. Ведь тогда, в первый раз, несколько грабителей были убиты; и странно, подумалось мне, что они повторили нападение через такой короткий промежуток времени. Полученный урок должен был бы сделать их более осторожными. И все же налет был совершен, несколько лошадей украдены. Что я должен предпринять в такой ситуации?
Что-то не давало мне покоя, тревожило. Поблизости находилось не менее дюжины других табунов, которые были более доступны, чем наши, и охранялись хуже. Так почему же опять наши? И почему так скоро?..
Воздух в комнате приятен и прохладен. Я закрыл глаза, и тотчас мысли мои вернулись к Мегги — я всячески старался гнать их от себя. Нет, она не предавала меня. Она самостоятельный, взрослый человек и может поступать так, как считает нужным. Несомненно, что и дон Федерико красивый и обаятельный мужчина. То, что он мой враг, вовсе не делало его врагом Мегги. Я опять оказался в дураках... Логика логикой, но, тем не менее, подобные мысли раздражали меня. Открыв глаза, я уставился на потолок, стараясь привести свои мысли в порядок. Глотнул кофе. Предположим...
Нет! Это маловероятно. Ну, а все-таки... Предположим, кража лошадей осуществлялась по заранее продуманному плану, конечная цель которого — разделаться со мной. Заманить меня, как Бартона, в ловушку и убить? Кто жаждал моей гибели? Единомышленники погибших во время последнего набега? Или дон Исидро? Или, может быть, дон Федерико? Предположим, Мегги упомянула обо мне в одном из разговоров, и теперь он решил уничтожить меня как соперника?
Бог знает что лезло в голову. Или я просто был слишком увлечен своими проблемами и не мог уже трезво мыслить. А может быть, это был обычный случай конокрадства?
Пусть даже так, но на чужих уроках мы учимся: помня о западне, в которую попал Бартон, надо действовать очень осторожно и осмотрительно.
Я давно понял: для того, чтобы обрести равновесие, человеку необходимы минуты тишины и покоя, тогда напряжение легко спадает и возвращается хладнокровие. Одним такие мгновения дают силу, другим возвращают ясность мысли, которая может помочь решить неразрешимые, казалось, проблемы. Иногда для отдохновения достаточно всего нескольких таких минут.
Утраченное душевное равновесие возвращали пешие или верховые прогулки, чтение книг и даже просто пребывание в одиночестве. Вот и теперь, сидя в приятной прохладе галереи, любуясь брызгами фонтана, я быстрее восстановлю силы, а возможно, сделаю для себя какие-то выводы относительно своего состояния.
Ненависть — безобразное, отталкивающее чувство, которое разрушает чаще всего того, кто ненавидит, а не предмет ненависти. Этого я старался избегать. Несмотря ни на что я не испытывал ненависти к дону Исидро. Мне хотелось одного: чтобы правосудие заставило этого человека заплатить за все, что он совершил, за горе, причиненное моим родителям, за их гибель. Конечно, его неотступное преследование только больше сплотило их, сблизило, чего могло не произойти в любой другой ситуации, но...
Дон Исидо гордился своим именем, репутацию которого поддерживали и завоевывали для него другие. Сам же он ничего не сделал ради этого. В Калифорнии он считал всех ниже себя по происхождению. И вряд ли в ком-нибудь видел достойного войти в его семью. По этой причине он выгнал из родного дома и собственную дочь. А теперь превратился в одинокого озлобленного старика, который остался ни с чем.
Прежние слуги семьи покинули его, причиной чему послужили недостойные действия хозяина. Те же, кто теперь окружал его, это люди, не подвластные контролю старика, в присутствии посторонних высказывали ему свое почтение, а в душе презирали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Итак, они снова попытались отбить наших лошадей. Поэтому первым делом мы должны были отправиться на ранчо и выяснить, как все случилось, а потом уже предпринимать какие-то действия. Сколько лошадей исчезло? Когда произошло нападение? Сколько в нем участвовало человек? Узнав все это, мы могли начинать поиски.
В общей сложности пропало, как оказалось, около сорока животных. Под вечер меня остановил Томас Мачердо, работавший на ранчо мисс Нессельрод.
— Твой черный жеребец не пошел с нами, он убежал. Забрал с собой двух или трех кобыл и вернулся назад в пустыню.
— Финней и Келсо уже здесь, — сообщил Монте. — Они приехали только что. Организуем погоню?
— Что еще удалось разузнать?
— Почти ничего. Они могут поджидать нас в засаде, как когда-то подстерегли шерифа Бартона, — высказал предположение Финней. — Плохо! Думаю, это были люди из банды Панчо Даниеля.
— Нам следует быть более осмотрительными. — Я сдвинул шляпу на затылок. — Могу поехать и один. Чем меньше нас, тем легче мы проскользнем мимо них и избежим засады.
— Мы специально прискакали с «Эль-Монте», потому что предположили, что будем участвовать в поимке бандитов, — обиделся Овен Хардин. — A ты стараешься отстранить нас...
Овен был невысоким плотным человеком с могучей шеей, успевший уже облысеть в свои двадцать два года.
— Монте сказал, что нас ждет борьба с похитителями, а ты хочешь все взять на себя, — разочарованно протянул он.
— Работы хватит на всех! Келсо! — позвал я, повернувшись к нему. — Мне бы хотелось, чтобы вы остались. Вдруг понадобитесь мисс Нессельрод — неизвестно, сколько времени мы будем отсутствовать.
— На сколько же вы уезжаете?
— Не знаю. Очевидно, пока не найдем наших лошадей.
— Поиски могут привести тебя в Сонору, — осторожно заметил Келсо.
— Вот и прекрасно! Я еще никогда не видел Coноры и Чихуахуа.
— Меня никто не ждет, — сказал Майрон Броди. — И я тоже никогда не был в Соноре. Хотя... — добавил он, — однажды проезжал мимо Чихуахуа.
— Значит, ты знаком с теми местами? — спросил Финней.
Броди пожал плечами.
— Не так, чтобы очень... Проезжал там в основном ночью.
— Завтра утром, — предупредил я, — еще до рассвета, мы тронемся в путь.
Дом на ранчо был длинным, невысоким и очень удобным. Стены были оштукатурены, крыша покрыта черепицей, изготовленной индейцами, жившими в миссиях. Этот вид ремесла быстро исчезал, когда святые отцы стали терять свою власть над индейцами. Несколько дверей из комнат выходили на тенистую, прохладную галерею. В самой большой комнате бил фонтан, тут же стояли стол, сундуки и несколько стульев, накрытых чехлами. Коврики на полу тоже были сплетены индейцами.
Я упал на стул и бросил свою шляпу на пол около ебя. Эльфего принес кофе. После двух-трех глотков в голове прояснилось, и я стал обдумывать случившееся.
Мне все это не нравилось. Конечно, нападения на близлежащие ранчо не были чем-то необычным, из ряда вон выходящим, но налет на наших лошадей, вскоре после первого, представлялся просто маловероятным. Ведь тогда, в первый раз, несколько грабителей были убиты; и странно, подумалось мне, что они повторили нападение через такой короткий промежуток времени. Полученный урок должен был бы сделать их более осторожными. И все же налет был совершен, несколько лошадей украдены. Что я должен предпринять в такой ситуации?
Что-то не давало мне покоя, тревожило. Поблизости находилось не менее дюжины других табунов, которые были более доступны, чем наши, и охранялись хуже. Так почему же опять наши? И почему так скоро?..
Воздух в комнате приятен и прохладен. Я закрыл глаза, и тотчас мысли мои вернулись к Мегги — я всячески старался гнать их от себя. Нет, она не предавала меня. Она самостоятельный, взрослый человек и может поступать так, как считает нужным. Несомненно, что и дон Федерико красивый и обаятельный мужчина. То, что он мой враг, вовсе не делало его врагом Мегги. Я опять оказался в дураках... Логика логикой, но, тем не менее, подобные мысли раздражали меня. Открыв глаза, я уставился на потолок, стараясь привести свои мысли в порядок. Глотнул кофе. Предположим...
Нет! Это маловероятно. Ну, а все-таки... Предположим, кража лошадей осуществлялась по заранее продуманному плану, конечная цель которого — разделаться со мной. Заманить меня, как Бартона, в ловушку и убить? Кто жаждал моей гибели? Единомышленники погибших во время последнего набега? Или дон Исидро? Или, может быть, дон Федерико? Предположим, Мегги упомянула обо мне в одном из разговоров, и теперь он решил уничтожить меня как соперника?
Бог знает что лезло в голову. Или я просто был слишком увлечен своими проблемами и не мог уже трезво мыслить. А может быть, это был обычный случай конокрадства?
Пусть даже так, но на чужих уроках мы учимся: помня о западне, в которую попал Бартон, надо действовать очень осторожно и осмотрительно.
Я давно понял: для того, чтобы обрести равновесие, человеку необходимы минуты тишины и покоя, тогда напряжение легко спадает и возвращается хладнокровие. Одним такие мгновения дают силу, другим возвращают ясность мысли, которая может помочь решить неразрешимые, казалось, проблемы. Иногда для отдохновения достаточно всего нескольких таких минут.
Утраченное душевное равновесие возвращали пешие или верховые прогулки, чтение книг и даже просто пребывание в одиночестве. Вот и теперь, сидя в приятной прохладе галереи, любуясь брызгами фонтана, я быстрее восстановлю силы, а возможно, сделаю для себя какие-то выводы относительно своего состояния.
Ненависть — безобразное, отталкивающее чувство, которое разрушает чаще всего того, кто ненавидит, а не предмет ненависти. Этого я старался избегать. Несмотря ни на что я не испытывал ненависти к дону Исидро. Мне хотелось одного: чтобы правосудие заставило этого человека заплатить за все, что он совершил, за горе, причиненное моим родителям, за их гибель. Конечно, его неотступное преследование только больше сплотило их, сблизило, чего могло не произойти в любой другой ситуации, но...
Дон Исидо гордился своим именем, репутацию которого поддерживали и завоевывали для него другие. Сам же он ничего не сделал ради этого. В Калифорнии он считал всех ниже себя по происхождению. И вряд ли в ком-нибудь видел достойного войти в его семью. По этой причине он выгнал из родного дома и собственную дочь. А теперь превратился в одинокого озлобленного старика, который остался ни с чем.
Прежние слуги семьи покинули его, причиной чему послужили недостойные действия хозяина. Те же, кто теперь окружал его, это люди, не подвластные контролю старика, в присутствии посторонних высказывали ему свое почтение, а в душе презирали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126