Дреф выказал твердую уверенность, что остается пусть и слабая, однако надежда на отсрочку исполнения смертного приговора, а то и на вызволение Шорви Нирьена. Школьный инспектор с ним согласился или, по крайней мере, сделал вид, что соглашается.
Они просидели до без четверти два, а затем, попрощавшись с гостеприимным хозяином, вышли на дорогу, и, несколько удалившись от школы, стали ждать дилижанс, который следовал до северного побережья через Фабек. Элистэ все еще не могла поверить в реальность происходящего. Она боялась очнуться, разлепить уставшие веки и увидеть, что скорчилась у тлеющей мусорной кучи на улице Винкулийского моста. «Странно, – подумала она, – но почему-то несколько жутких месяцев запомнились мне Куда отчетливее, чем долгие годы благополучия». Они запечатлелись в ее памяти вечным клеймом, вроде того, какое навеки выжигают на теле серфа или преступника. Воспоминания о тех днях в трущобах, считала она, не изгладятся из ее памяти – так же как Дрефу сын-Цино не избавиться от клейма рабства.
Дилижанс прибыл по расписанию. Дреф поднял руку, карета остановилась, он заплатил за проезд, и они сели, затолкав под сиденья свой скромный багаж. У них оказалось всего двое попутчиков – уставшие горожане средних лет, с которыми, судя по их виду, если и можно было поговорить, так только о погоде. Возница щелкнул кнутом, и дилижанс тронулся.
Путешествие было долгим и утомительным. Дороги иной раз оказывались просто-напросто непроезжими. Тягучие часы унылой скуки время от времени чередовались с минутами крайнего напряжения. Приморский дилижанс слишком часто забирал в сторону от Большой Королевской дороги, по которой два года назад карета во Дерривалей проследовала в Шеррин, никуда не сворачивая. Дилижанс не спеша катил по тракту Равенства (так теперь именовалась дорога) через городки и деревеньки Совани, одолел холм Ниэй и въехал в провинцию Фабек, оставив позади лесистые нагорья и города Беронд, Фловин и Граммант. В каждом городе, на многих придорожных почтовых станциях и на границе между Сованью и Фабеком приходилось предъявлять документы обалдевшим от скуки провинциальным чиновникам, сборщикам пошлины, а нередко и офицерам Вонарской гвардии. При первой проверке Элистэ показалось – сейчас она умрет от страха или, по меньшей мере, выдаст себя, что приведет к тому же, то есть к их гибели. Дилижанс остановился у заставы на въезде в Пенод. Начальник заставы подошел, открыл дверцу и потребовал паспорта и подорожные. Пока офицер лениво проглядывал документы, один из подчиненных забрался на крышу кареты проверить багаж. У Элистэ замерло сердце, по телу пробежала дрожь. Чтобы как-то скрыть свое волнение от гвардейца, она зажала дрожащие пальцы меж колен, опустила голову, изобразив, как ей показалось, достаточно убедительно застенчивость воспитанной в строгих правилах молодой горожанки. Она не смотрела по сторонам и поэтому не столько увидела, сколько почувствовала, что Дреф просунул в открытую дверцу свои и ее документы, и ощутила на себе более чем внимательный взгляд лейтенанта, начальника заставы. Неужели он обнаружил подделку? Иначе с чего вдруг такой интерес к ее особе?
– Муаж Сузоль, портновский подмастерье, проживает в Грамманте, – вслух прочитал лейтенант. – Ивиэн Сузоль, жена поименованного. Значит, это и есть молодая женушка?
– Она самая, – подтвердил Дреф.
– Новобрачные? – ухмыльнулся лейтенант.
Дреф подтвердил и это.
– Ха, я сразу понял. Не знаю, как у кого, а у меня нюх на это дело. Что ж, собрат, женушка у тебя премилая, но какая-то бледноватая и застывшая, что ли. Тебе бы ее раскочегарить как следует, а то, глядишь, она тебя на другого сменяет. А, сестрица? Верно я говорю?
Так вот в чем дело. Подонок ничего не подозревает, просто забавляется. Элистэ перевела дух, однако тут же снова насторожилась.
Дреф стал превозносить добродетели, мадам Сузоль – тихая, разумная, работящая и послушная жена, родом из очень почтенной семьи, дочь состоятельного перчаточника, – но лейтенант перебил его:
– Работящая? Почтительная? И только? Печально. Печально. У нашего новобрачного в жилах не кровь, а холодненькая водица. Не мудрено, что у бедной женушки замороженный вид. Нет, собрат, тут ты не тянешь. Коли хочешь ее удержать, так докажи, что любишь. Может, новобрачному показать, как это делается? А, сестрица? Ты не против?
Элистэ упорно не поднимала глаз. Ей уже не требовалось изображать замешательство и стыд – она и в самом деле их чувствовала.
Мадам Сузоль не на что жаловаться, настаивал Дреф. По отношению к ней он неукоснительно исполняет все положенные обязанности, включая чисто супружеские, так что лейтенант может об этом не беспокоиться. Он, Муаж Сузоль, не только сознательный гражданин, но и муж.
– Бедная крошка! Что ж, собрат, наставление тебе вовсе не повредило бы, но поцелуй женушку в доказательство своей любви, и тогда я, пожалуй, отпущу вас с миром.
Не веря собственным ушам, Элистэ покосилась на офицера.
Мастер Сузоль поспешил заявить, что интимные демонстрации подобного рода безвкусны, неуместны и неприличны.
– Вот что, приятель, этот дилижанс не тронется с места, пока ты не сделаешь, как сказано. Или ты поцелуешь ее как положено, или я покажу тебе, как это делается. – Лейтенант от всей души забавлялся, но явно не шутил. – Показать ему, сестричка?
Элистэ покачала головой, по-прежнему не поднимая глаз. Дреф сообразительный, уж он-то придумает, как обойти этого напористого весельчака-извращенца. Дреф, конечно, понимает, что обязан найти выход, – ему ли не знать о пропасти, разделяющей бывшего серфа и дочь маркиза! Об этом ему никогда не забыть, при всей его дерзости. Она немного успокоилась и стала ждать, что же он ответит.
Дреф, однако, ничего не сказал. Элистэ почувствовала, как он повернулся к ней, подняла глаза и окаменела от ужаса, когда он обнял ее за плечи и притянул к себе. О Чары, да как он решился, как посмел – ведь он же серф! Она ощутила слабый аромат душистого кофе, каким их угощал наставник Туверт, – и вот он уже впился поцелуем в ее губы, да так свободно, словно имел на это полное право, словно это было в порядке вещей. Если он не гулял с молоденькими крестьянками в Дерривале, то отнюдь не из робости – уж в этом-то она сейчас убедилась. Его поведение настолько ошеломило девушку, что она даже не оказала сопротивления. Поцелуй Дрефа словно отнял у нее последние силы, и она безропотно подчинилась. Откуда-то издалека до нее донеслись одобрительные возгласы наблюдавших за ними гвардейцев.
Дреф разомкнул объятия, и Элистэ внезапно обдало холодом. Она не могла опомниться – такого она от него никак не ожидала.
– Не переживай, женушка! – утешил Дреф. Во взгляде его черных глаз она прочитала предупреждение, но вместе с тем уловила тень совершенно неуместной проказливости и чего-то еще, а чего – этого она от растерянности не сообразила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227
Они просидели до без четверти два, а затем, попрощавшись с гостеприимным хозяином, вышли на дорогу, и, несколько удалившись от школы, стали ждать дилижанс, который следовал до северного побережья через Фабек. Элистэ все еще не могла поверить в реальность происходящего. Она боялась очнуться, разлепить уставшие веки и увидеть, что скорчилась у тлеющей мусорной кучи на улице Винкулийского моста. «Странно, – подумала она, – но почему-то несколько жутких месяцев запомнились мне Куда отчетливее, чем долгие годы благополучия». Они запечатлелись в ее памяти вечным клеймом, вроде того, какое навеки выжигают на теле серфа или преступника. Воспоминания о тех днях в трущобах, считала она, не изгладятся из ее памяти – так же как Дрефу сын-Цино не избавиться от клейма рабства.
Дилижанс прибыл по расписанию. Дреф поднял руку, карета остановилась, он заплатил за проезд, и они сели, затолкав под сиденья свой скромный багаж. У них оказалось всего двое попутчиков – уставшие горожане средних лет, с которыми, судя по их виду, если и можно было поговорить, так только о погоде. Возница щелкнул кнутом, и дилижанс тронулся.
Путешествие было долгим и утомительным. Дороги иной раз оказывались просто-напросто непроезжими. Тягучие часы унылой скуки время от времени чередовались с минутами крайнего напряжения. Приморский дилижанс слишком часто забирал в сторону от Большой Королевской дороги, по которой два года назад карета во Дерривалей проследовала в Шеррин, никуда не сворачивая. Дилижанс не спеша катил по тракту Равенства (так теперь именовалась дорога) через городки и деревеньки Совани, одолел холм Ниэй и въехал в провинцию Фабек, оставив позади лесистые нагорья и города Беронд, Фловин и Граммант. В каждом городе, на многих придорожных почтовых станциях и на границе между Сованью и Фабеком приходилось предъявлять документы обалдевшим от скуки провинциальным чиновникам, сборщикам пошлины, а нередко и офицерам Вонарской гвардии. При первой проверке Элистэ показалось – сейчас она умрет от страха или, по меньшей мере, выдаст себя, что приведет к тому же, то есть к их гибели. Дилижанс остановился у заставы на въезде в Пенод. Начальник заставы подошел, открыл дверцу и потребовал паспорта и подорожные. Пока офицер лениво проглядывал документы, один из подчиненных забрался на крышу кареты проверить багаж. У Элистэ замерло сердце, по телу пробежала дрожь. Чтобы как-то скрыть свое волнение от гвардейца, она зажала дрожащие пальцы меж колен, опустила голову, изобразив, как ей показалось, достаточно убедительно застенчивость воспитанной в строгих правилах молодой горожанки. Она не смотрела по сторонам и поэтому не столько увидела, сколько почувствовала, что Дреф просунул в открытую дверцу свои и ее документы, и ощутила на себе более чем внимательный взгляд лейтенанта, начальника заставы. Неужели он обнаружил подделку? Иначе с чего вдруг такой интерес к ее особе?
– Муаж Сузоль, портновский подмастерье, проживает в Грамманте, – вслух прочитал лейтенант. – Ивиэн Сузоль, жена поименованного. Значит, это и есть молодая женушка?
– Она самая, – подтвердил Дреф.
– Новобрачные? – ухмыльнулся лейтенант.
Дреф подтвердил и это.
– Ха, я сразу понял. Не знаю, как у кого, а у меня нюх на это дело. Что ж, собрат, женушка у тебя премилая, но какая-то бледноватая и застывшая, что ли. Тебе бы ее раскочегарить как следует, а то, глядишь, она тебя на другого сменяет. А, сестрица? Верно я говорю?
Так вот в чем дело. Подонок ничего не подозревает, просто забавляется. Элистэ перевела дух, однако тут же снова насторожилась.
Дреф стал превозносить добродетели, мадам Сузоль – тихая, разумная, работящая и послушная жена, родом из очень почтенной семьи, дочь состоятельного перчаточника, – но лейтенант перебил его:
– Работящая? Почтительная? И только? Печально. Печально. У нашего новобрачного в жилах не кровь, а холодненькая водица. Не мудрено, что у бедной женушки замороженный вид. Нет, собрат, тут ты не тянешь. Коли хочешь ее удержать, так докажи, что любишь. Может, новобрачному показать, как это делается? А, сестрица? Ты не против?
Элистэ упорно не поднимала глаз. Ей уже не требовалось изображать замешательство и стыд – она и в самом деле их чувствовала.
Мадам Сузоль не на что жаловаться, настаивал Дреф. По отношению к ней он неукоснительно исполняет все положенные обязанности, включая чисто супружеские, так что лейтенант может об этом не беспокоиться. Он, Муаж Сузоль, не только сознательный гражданин, но и муж.
– Бедная крошка! Что ж, собрат, наставление тебе вовсе не повредило бы, но поцелуй женушку в доказательство своей любви, и тогда я, пожалуй, отпущу вас с миром.
Не веря собственным ушам, Элистэ покосилась на офицера.
Мастер Сузоль поспешил заявить, что интимные демонстрации подобного рода безвкусны, неуместны и неприличны.
– Вот что, приятель, этот дилижанс не тронется с места, пока ты не сделаешь, как сказано. Или ты поцелуешь ее как положено, или я покажу тебе, как это делается. – Лейтенант от всей души забавлялся, но явно не шутил. – Показать ему, сестричка?
Элистэ покачала головой, по-прежнему не поднимая глаз. Дреф сообразительный, уж он-то придумает, как обойти этого напористого весельчака-извращенца. Дреф, конечно, понимает, что обязан найти выход, – ему ли не знать о пропасти, разделяющей бывшего серфа и дочь маркиза! Об этом ему никогда не забыть, при всей его дерзости. Она немного успокоилась и стала ждать, что же он ответит.
Дреф, однако, ничего не сказал. Элистэ почувствовала, как он повернулся к ней, подняла глаза и окаменела от ужаса, когда он обнял ее за плечи и притянул к себе. О Чары, да как он решился, как посмел – ведь он же серф! Она ощутила слабый аромат душистого кофе, каким их угощал наставник Туверт, – и вот он уже впился поцелуем в ее губы, да так свободно, словно имел на это полное право, словно это было в порядке вещей. Если он не гулял с молоденькими крестьянками в Дерривале, то отнюдь не из робости – уж в этом-то она сейчас убедилась. Его поведение настолько ошеломило девушку, что она даже не оказала сопротивления. Поцелуй Дрефа словно отнял у нее последние силы, и она безропотно подчинилась. Откуда-то издалека до нее донеслись одобрительные возгласы наблюдавших за ними гвардейцев.
Дреф разомкнул объятия, и Элистэ внезапно обдало холодом. Она не могла опомниться – такого она от него никак не ожидала.
– Не переживай, женушка! – утешил Дреф. Во взгляде его черных глаз она прочитала предупреждение, но вместе с тем уловила тень совершенно неуместной проказливости и чего-то еще, а чего – этого она от растерянности не сообразила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227