Я еще тогда беспокоился за него. Надо же, я думал, что с возрастом нрав его смягчится, и, похоже, ошибся…
– Дядюшка, я пришла сюда сегодня ночью в надежде, что вы поможете Дрефу бежать. Его заперли в конюшне, а двери охраняет громадный кузнец. В одиночку я не смогу помочь Дрефу. Но вы, с вашими колдовскими чарами, наверняка сможете что-нибудь предпринять, если захотите. Пожалуйста, дядюшка, скажите, что вы согласны!. Иначе завтра утром Дрефу отрежут и язык… и руку… его правую руку… – Элистэ изо всех сил старалась говорить спокойно, но у нее ничего не получалось. Слова застревали в горле и не желали выходить наружу. Лицо девушки скривилось, глаза заблестели, и по щекам потоком хлынули слезы.
– Пожалуйста, не плачь, дитя мое, – взмолился Кинц. Он похлопал племянницу по плечу, неуклюже погладил по полосам и пролепетал: – Пожалуйста, не надо. Вдвоем мы поможем мальчику. Обещаю, что ничего плохого с ним не случится. Я справлюсь с кузнецом, и нынче же ночью мы вытащим твоего дружка из конюшни. Пожалуйста, поверь мне, моя бедная девочка, и больше не плачь, а то я тоже разревусь.
И действительно, большие глаза за толстыми стеклами очков увлажнились от слез.
Рыдания Элистэ перешли во всхлипывания. Она вытерла глаза рукавом рубашки и прошептала:
– Спасибо, благослови вас Провидение, дядюшка Кинц.
Лицо старика покраснело, и он скороговоркой пробормотал:
– Что ты, что ты, деточка, благодарить меня еще рано. Если нам с тобой предстоит сегодня сделать столько дел, то пора начинать, не так ли? До конюшни путь неблизкий, а я уже не так проворен, как в прежние времена. Пойдем, девочка, у нас мало времени. В путь! И, пожалуйста, старайся улыбаться. Все будет чудесно, нас ожидает замечательное приключение!
Элистэ едва успела подхватить лампу, когда дядюшка потащил ее за руку вниз по тропинке.
– А нельзя ли применить какое-нибудь колдовство, чтобы мы перелетели туда по воздуху? – спросила она, спотыкаясь на каменистой дорожке.
– Это было бы поистине восхитительно! Но, к сожалению, должен признаться, что твой старый дядюшка не настолько могут. Я умею создавать наваждения, и еще иногда пробуждать в живых тварях и предметах то, что спрятано глубоко в их сознании. Однако, детка, никому не дано нарушить закон природы, воспрещающий человеку летать по воздуху.
– Если это закон природы, то как же быть с новинкой – воздушными шарами?
– С чем-чем?
– Воздушными шарами, дядюшка. Это такие большие, ярко раскрашенные шары, которые накачивают горячим воздухом. Если шар достаточно велик, он может поднять корзину, в которой сидят люди, и они полетят по воздуху.
– Не может быть! – изумленно уставился на нее старик. – Вот это настоящее чудо. Я просто потрясен! Как чудесно, как замечательно, как необыкновенно! Милая моя, в это трудно поверить!. Воздушный шар! Ты точно знаешь?
– Да, мне рассказывали люди, которые сами их видели.
– Ах, как бы я хотел увидеть настоящий воздушный шар! Говоришь, они ярко раскрашены? Как чудесно! Наверное, это восхитительное зрелище! А я ведь даже не догадывался! В своем уединении я пропускаю массу интересных вещей. Да, мир не стоит на месте.
– Дядюшка, если вы и вправду так считаете, почему бы вам не приходить ко мне в гости почаще? Или, того лучше, поселитесь у нас в Дерривале. Все будут просто счастливы.
Он с улыбкой покачал головой.
– Милая девочка, я не могу этого сделать. Как же я стану заниматься в Дерривале своей наукой? Все будет меня там отвлекать, я не сумею сосредоточиться. Там шум, суета, кто-то уходит, кто-то приходит – нет, работать там невозможно. Лишь в уединении, в тихой обители, безо всяких помех – только так можно обрести душевный покой, без которого моя работа и жизнь немыслима.
– Звучит довольно скучно. Разве вам не одиноко?
– Бывает иногда, – признался дядюшка. – Но иного пути нет.
– И вы всегда жили так?
– Нет, детка, не всегда. Давным-давно, еще мальчиком, я тоже жил в замке Дерриваль, как ты. Тогда у меня были друзья, удовольствия, всякие роскошества – я еще не забыл это. Но уже в раннем возрасте я обнаружил, что наделен неким особым даром, который изредка достается людям из класса Возвышенных. И еще я понял, что развитие этих способностей значит для меня больше, чем все остальное. Затем я выяснил, что для этого необходима постоянная практика в сочетании с отказом от мирских благ. Мне было всего семь лет, когда меня отослали в общину Божениль, что в Оссади, где несколько наставников из класса Возвышенных основали горное поселение. Они жили там, чтобы учиться, практиковаться в своем искусстве, а также передавать приобретенное знание одаренным детям. Жизнь там оказалась нелегкой, – продолжал дядюшка Кинц. – Приходилось очень много работать, а наставники – о, некоторые из них были поистине устрашающими. Мне пришлось спать на полу, в то время как я привык к пуховой перине. Питался я лишь черным хлебом и овощами, хоть мне хотелось цыплят и кремовых тортов. Спальни не отапливались, горячей воды не было. Я вставал в четыре утра, работал на кухне или в саду до десяти, а после завтрака начинались уроки, продолжавшиеся до ужина. Вечером два часа отводились для самостоятельных занятий, а потом я шел спать. Любого, кто смел открыть рот и произнести хоть слово во время самостоятельных занятий, запирали на ночь в чулане. А всякого, кто вставал с кровати после того, как погасят свечи, подвергали порке. Со мной это тоже один раз произошло – меня застали среди ночи в уборной, где я читал книжку. Наставник во Нилайст выпорол меня так основательно, что я целую неделю не мог присесть. Ни разу с тех пор не осмелился я нарушить правила общины.
– Но, дядюшка, это просто ужасно! Вы, наверное, ненавидели такую жизнь? Разве вы не скучали по дому?
– Вначале да, и очень сильно. Первые четыре месяца перед сном я каждый вечер плакал.
– И ведь вы были так малы! Как смели они столь жестоко обращаться с маленькими детьми? И как это позволяли родители?
– Родители предоставляли наставникам всю полноту власти. Ведь эта строгая дисциплина предназначалась для того, чтобы научить нас выдержке и стойкости, необходимым в нашем искусстве. Занятия нарочно делались такими суровыми, чтобы отсеять случайных учеников и оставить лишь настоящих ученых. Метод оказался эффективным. Почти треть учеников вернулись домой, прежде чем закончился первый семестр.
– Это меня не удивляет. Уж я бы не позволила, чтобы меня пороли – ни за что на свете. Да я бы подожгла это заведение! А если б меня попробовали запереть в чулан, то сбежала бы.
– Я тоже много раз хотел убежать. Однажды даже уложил свои вещи в мешок. Но всякий раз, когда я становился жертвой искушения, вспоминал об искусстве, которому меня учили, о своих способностях, наваждениях, о Бездумных и всем остальном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227
– Дядюшка, я пришла сюда сегодня ночью в надежде, что вы поможете Дрефу бежать. Его заперли в конюшне, а двери охраняет громадный кузнец. В одиночку я не смогу помочь Дрефу. Но вы, с вашими колдовскими чарами, наверняка сможете что-нибудь предпринять, если захотите. Пожалуйста, дядюшка, скажите, что вы согласны!. Иначе завтра утром Дрефу отрежут и язык… и руку… его правую руку… – Элистэ изо всех сил старалась говорить спокойно, но у нее ничего не получалось. Слова застревали в горле и не желали выходить наружу. Лицо девушки скривилось, глаза заблестели, и по щекам потоком хлынули слезы.
– Пожалуйста, не плачь, дитя мое, – взмолился Кинц. Он похлопал племянницу по плечу, неуклюже погладил по полосам и пролепетал: – Пожалуйста, не надо. Вдвоем мы поможем мальчику. Обещаю, что ничего плохого с ним не случится. Я справлюсь с кузнецом, и нынче же ночью мы вытащим твоего дружка из конюшни. Пожалуйста, поверь мне, моя бедная девочка, и больше не плачь, а то я тоже разревусь.
И действительно, большие глаза за толстыми стеклами очков увлажнились от слез.
Рыдания Элистэ перешли во всхлипывания. Она вытерла глаза рукавом рубашки и прошептала:
– Спасибо, благослови вас Провидение, дядюшка Кинц.
Лицо старика покраснело, и он скороговоркой пробормотал:
– Что ты, что ты, деточка, благодарить меня еще рано. Если нам с тобой предстоит сегодня сделать столько дел, то пора начинать, не так ли? До конюшни путь неблизкий, а я уже не так проворен, как в прежние времена. Пойдем, девочка, у нас мало времени. В путь! И, пожалуйста, старайся улыбаться. Все будет чудесно, нас ожидает замечательное приключение!
Элистэ едва успела подхватить лампу, когда дядюшка потащил ее за руку вниз по тропинке.
– А нельзя ли применить какое-нибудь колдовство, чтобы мы перелетели туда по воздуху? – спросила она, спотыкаясь на каменистой дорожке.
– Это было бы поистине восхитительно! Но, к сожалению, должен признаться, что твой старый дядюшка не настолько могут. Я умею создавать наваждения, и еще иногда пробуждать в живых тварях и предметах то, что спрятано глубоко в их сознании. Однако, детка, никому не дано нарушить закон природы, воспрещающий человеку летать по воздуху.
– Если это закон природы, то как же быть с новинкой – воздушными шарами?
– С чем-чем?
– Воздушными шарами, дядюшка. Это такие большие, ярко раскрашенные шары, которые накачивают горячим воздухом. Если шар достаточно велик, он может поднять корзину, в которой сидят люди, и они полетят по воздуху.
– Не может быть! – изумленно уставился на нее старик. – Вот это настоящее чудо. Я просто потрясен! Как чудесно, как замечательно, как необыкновенно! Милая моя, в это трудно поверить!. Воздушный шар! Ты точно знаешь?
– Да, мне рассказывали люди, которые сами их видели.
– Ах, как бы я хотел увидеть настоящий воздушный шар! Говоришь, они ярко раскрашены? Как чудесно! Наверное, это восхитительное зрелище! А я ведь даже не догадывался! В своем уединении я пропускаю массу интересных вещей. Да, мир не стоит на месте.
– Дядюшка, если вы и вправду так считаете, почему бы вам не приходить ко мне в гости почаще? Или, того лучше, поселитесь у нас в Дерривале. Все будут просто счастливы.
Он с улыбкой покачал головой.
– Милая девочка, я не могу этого сделать. Как же я стану заниматься в Дерривале своей наукой? Все будет меня там отвлекать, я не сумею сосредоточиться. Там шум, суета, кто-то уходит, кто-то приходит – нет, работать там невозможно. Лишь в уединении, в тихой обители, безо всяких помех – только так можно обрести душевный покой, без которого моя работа и жизнь немыслима.
– Звучит довольно скучно. Разве вам не одиноко?
– Бывает иногда, – признался дядюшка. – Но иного пути нет.
– И вы всегда жили так?
– Нет, детка, не всегда. Давным-давно, еще мальчиком, я тоже жил в замке Дерриваль, как ты. Тогда у меня были друзья, удовольствия, всякие роскошества – я еще не забыл это. Но уже в раннем возрасте я обнаружил, что наделен неким особым даром, который изредка достается людям из класса Возвышенных. И еще я понял, что развитие этих способностей значит для меня больше, чем все остальное. Затем я выяснил, что для этого необходима постоянная практика в сочетании с отказом от мирских благ. Мне было всего семь лет, когда меня отослали в общину Божениль, что в Оссади, где несколько наставников из класса Возвышенных основали горное поселение. Они жили там, чтобы учиться, практиковаться в своем искусстве, а также передавать приобретенное знание одаренным детям. Жизнь там оказалась нелегкой, – продолжал дядюшка Кинц. – Приходилось очень много работать, а наставники – о, некоторые из них были поистине устрашающими. Мне пришлось спать на полу, в то время как я привык к пуховой перине. Питался я лишь черным хлебом и овощами, хоть мне хотелось цыплят и кремовых тортов. Спальни не отапливались, горячей воды не было. Я вставал в четыре утра, работал на кухне или в саду до десяти, а после завтрака начинались уроки, продолжавшиеся до ужина. Вечером два часа отводились для самостоятельных занятий, а потом я шел спать. Любого, кто смел открыть рот и произнести хоть слово во время самостоятельных занятий, запирали на ночь в чулане. А всякого, кто вставал с кровати после того, как погасят свечи, подвергали порке. Со мной это тоже один раз произошло – меня застали среди ночи в уборной, где я читал книжку. Наставник во Нилайст выпорол меня так основательно, что я целую неделю не мог присесть. Ни разу с тех пор не осмелился я нарушить правила общины.
– Но, дядюшка, это просто ужасно! Вы, наверное, ненавидели такую жизнь? Разве вы не скучали по дому?
– Вначале да, и очень сильно. Первые четыре месяца перед сном я каждый вечер плакал.
– И ведь вы были так малы! Как смели они столь жестоко обращаться с маленькими детьми? И как это позволяли родители?
– Родители предоставляли наставникам всю полноту власти. Ведь эта строгая дисциплина предназначалась для того, чтобы научить нас выдержке и стойкости, необходимым в нашем искусстве. Занятия нарочно делались такими суровыми, чтобы отсеять случайных учеников и оставить лишь настоящих ученых. Метод оказался эффективным. Почти треть учеников вернулись домой, прежде чем закончился первый семестр.
– Это меня не удивляет. Уж я бы не позволила, чтобы меня пороли – ни за что на свете. Да я бы подожгла это заведение! А если б меня попробовали запереть в чулан, то сбежала бы.
– Я тоже много раз хотел убежать. Однажды даже уложил свои вещи в мешок. Но всякий раз, когда я становился жертвой искушения, вспоминал об искусстве, которому меня учили, о своих способностях, наваждениях, о Бездумных и всем остальном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227