– Что такое с ним приключилось? – с большим огорчением принял эту весть Ментиков.
– Занемог от подагрической и хирогрической болезни, – тяжело вздохнул Войнаровский.
– Жаль такого доброго человека, ежели бог его не облегчит, – сочувственно пожимал Меншиков руку гетманского племянника. – Я завтра в Борзне навещу его.
Ночью, с нетерпением дождавшись подходящей минуты, Войнаровский тайно ускакал и, едва не запалив коня, примчался к Мазепе с сообщением о намерении Меншикова приехать в Борзну для свидания с умирающим гетманом. Словно молодецкую силу вселила эта весть в старческое тело Мазепы, – он тут же вскочил на коня и поскакал в свой укрепленный Батурин, Теперь медлить было нельзя. Оставив своих единомышленников с наказным атаманом Чечелем, Мазепа с войском переправился через Сейм и, переночевав в Короне, на другой день стал переправляться через Десну. К вечеру он достиг первого шведского драгунского полка и на виду у него выстроил свое войско, ожидавшее команды гетмана для начала сражения. Вместо этого Мазепа обратился к своим малороссиянам с призывом отколоться от русского царя и стать под шведские знамена. Никак не ожидая такого оборота дела, многие воины кинулись бежать, и при гетмане осталось лишь около двух тысяч наемных сердюков, с которыми он и явился в Бахмаче к Карлу XII.
А на следующий день после приезда Войнаровского с печальной вестью Меншиков, как обещал, отправился навестить тяжело занемогшего гетмана. Нисколько не удивился, что Войнаровский исчез, – значит, поспешил к умирающему дяде, чтобы успеть застать его еще в живых.
По дороге в Борзну Меншикову повстречался полковник Анненков. Тяжело болен гетман? Даже при смерти?.. Как так?.. Он, Анненков, едет как раз из Борзны, откуда гетман в полном здравии недавно ускакал в Батурин.
Теперь следовало удивляться Меншикову: ускакал? И вовсе не соборовался у архиерея?.. А ну, Анненков, едем вместе в Батурин. Там как раз твой полк стоит.
Гетмана не оказалось и в Батурине, – отправился с войском в Короп. Удивило Меншикова еще и то, что на месте оказался лишь один великорусский полк Анненкова, а оставшиеся в Батурине сердюки и городские жители перебрались в гетманский замок, перед которым мост был разведен, а по стенам стояли вооруженные люди.
– Что такое? Почему встречают как неприятеля?
В ответ было услышано, что поступают так по приказу гетмана.
Разгневанный Меншиков погнал коня в Короп, думая застать Мазепу там и потребовать объяснений, но узнал, что Мазепа уже за Десною у шведов. С Мокашинской пристани на реке Десне Меншиков и отправил донесение царю об измене гетмана.
Раздумывая о случившемся, Петр винил себя за неколебимое доверие к Мазепе. Правда, прежде он выдерживал все искушения, и доносы на него оказывались ложными, но тогда ведь и время было иное, Карл еще не проявлял себя так и не был столь близко. Значит, и поражение шведов под Лесной не поколебало убеждения Мазепы в их непобедимости.
Но бедный загубленный Кочубей, несчастный Искра…
Петр повелел архиереям – киевскому, черниговскому и переяславскому – быть в Глухове, чтобы предать изменника анафеме.
На военном совете в Погребках решено было немедленно отправить Меншикова для овладения гетманской столицей Батурином.
День прошел в приготовлении к приступу, а уже 2 ноября Петр, находившийся в местечке Воронеже на Черниговщине, получил от Меншикова сообщение: «Доношу вашей милости, что мы сего числа о шести часах пополуночи здешнюю фортецию с двух сторон штурмовали и по двучасном огню оную взяли».
Люди, проявлявшие верность Мазепе, были побиты, а уцелевшие, вместе с атаманом Чечелем, схвачены для дальнейшей расправы; в руках русских оказалась богатая гетманская казна, более трехсот орудий, большие запасы хлеба, а все остальное в городе истреблено и сожжено. Полное уничтожение Батурина было страшным ударом для Мазепы: как же могло случиться такое дело дерзостной смелости и силы, что почти в виду грозно-непобедимых шведских войск оказалась столь жестоко порушенной гетманская его столица?
Приехал в Глухов киевский митрополит с черниговским и переяславским архиереями, и в глуховском соборе они гневно предали Мазепу проклятью. Была вынесена всем на обозрение «персона оного изменника», сделанная в виде большой, в человеческий рост, куклы. Прикрепленную на ее груди кавалерию с бантом сорвали, и «оную персону бросили в палачевские руки, которую палач взял и, прицепя за веревку, тащил по улице и по площади даже до виселицы, и потом повесил». Там же, рядом с «персоной» Мазепы, на следующий день казнили Чечеля и других приверженцев изменника, схваченных в Батурине.
Остановка на осень, а может быть, и на зиму в местах, опустошенных длительным пребыванием обеих армий, предрекала большие лишения, и Карл XII решил переправиться на левый берег Десны, а оттуда продвигаться дальше. Он спустился вниз по реке, где она протекала в глубокой долине и ее правый берег был значительно выше левого. На этой высоте шведы установили батарею из двадцати восьми орудий и, хотя налеты русского отряда генерала Гордона часто мешали им, все же под артиллерийским охранением соорудили два парома.
Трудной была переправа. На береговой крутизне не удалось устроить сколько-нибудь сносных спусков, и, кто как мог, скатывались шведы к паромам, движение которых было очень медленным. На каждом пароме могло находиться не более восемнадцати – двадцати человек, и в продолжение нескольких часов успели переправить лишь человек шестьсот, а предстояло переместить на левый берег тридцатитысячную армию. Усилив огонь своей батареи, шведам удалось отогнать отряд Гордона, и, воспользовавшись этим, Карл приказал навести через Десну несколько наплавных мостов, по которым и была переправлена вся армия.
Прошли шведы мимо развалин Батурина, и Мазепа увидел поверженную в прах свою столицу; переправились через реку Сейм и устремились к Ромнам и Гадячу, – в этих городах имелись большие запасы провианта, заготовленного Мазепой.
Одновременно с началом движения шведов русская армия выступила из окрестностей Новгорода-Северского и следовала дальше через Глухов и Путивль к Лебедину, куда и пришла в конце ноября. Там, на военном совете, в присутствии Петра, решено было большей части войска идти добывать Гадяч, а остальным, под командованием генерала Алларта, двигаться к Ромнам. План был такой: если шведский король выйдет защищать Гадяч, то главной части русских войск от этого города отступить, а в это время Алларту постараться захватить Ромны. И план этот удался, словно разыгранный на шахматной доске. Карл действительно вышел из Ромен к Гадячу, полагая, что русские станут штурмовать этот город и тогда он, Карл, устроит им вторую Нарву, но русские отступили к Лебедину, а в то время, когда Карл мечтал о повторении Нарвы, Алларт занял Ромны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241