И в Петербурге, мол, будет так. Да государь у них и сам видел такое, когда за морем бывал. Тому купцу в подряде велел отказать, глупой тварью его еще обозвали.
– Кого?
– А голштинца-то…
Просек, этих пока что воображаемых улиц, было немало. Через них по особо топким местам для переходов и переездов навалены жерди. На набережной Невы строго-настрого запрещалось строить дома деревянные. То же и на островах – Городском и Адмиралтейском. Высоким печным трубам голландской моды надлежало возвышаться над черепичными или дерновыми крышами, и только в местах, отдаленных от Невы, было разрешено ставить мазанки в два жилья, но непременно на каменном или кирпичном фундаменте.
Быстро ставились там деревянные и мазанковые дома, лавки, надворные постройки, но еще быстрее уничтожались они частыми пожарами в любое время года. Не помогали против огня меры – выносить из церкви иконы да обходить с крестным ходом вокруг пожарищ или бросать в огонь крашеные яйца, сбереженные от пасхальных дней. Градоначальством запрещалось топить летом домашние печи и бани, а также сидеть осенними и зимними вечерами с огнем. Потемнело на дворе – ложись спать, а в летнюю пору в Петербурге и ночью светло. Печи же предписывалось ставить в домах не на полу, а на каменной или кирпичной подстилке, трубы делать такой ширины, чтобы человеку пролезть; потолки настилать с глиной, а не одними бревнами; крыши крыть черепицей, гонтом или дерном, а не досками.
Петру особенно нравился способ крыть крыши гонтом, и образцы таких крыш выставлялись у городских застав, а особые мастера тут же обучали жителей, как делать гонтины. Для изготовления черепицы был поставлен завод, куда назначались работать поочередно многие из новоприбывших петербургских поселенцев, – черепичному делу можно в день или в два научиться.
Было объявлено градожителям, чтобы в поставленных домах они жили сами, а не отдавали их внаймы, а всем тем, у которых мошна тоща, велено было складываться для постройки дома с другими.
Большую заботу царь проявлял о Васильевском острове и старался поскорее застроить его. Обывателям, которым уже были отведены там места для поселения, запрещалось самовольно селиться в иных местах. Дома, находящиеся близко Невы, должны были выглядеть как можно наряднее, полагалось делать против них подъездные причалы, а перед самим домом улицу замостить, содержать в чистоте и порядке.
Не дозволялось выпускать на улицы коров, коз, свиней без пастухов, «понеже оная скотина, ходя по улицам и другим местам, портит дороги и деревья». Но скота было мало. Лишь у большого летнего огорода паслись на лугу коровы да за монатейным рядом у Мьи-реки тоскливо блеяли овцы. Не было ни бортьев, ни пасек, да и негде им быть. На березу или сосенку колючую пчеле не лететь, – разве что на тощие липки, посаженные вдоль Невской першпективной просеки.
Повседневную чистоту царь велел соблюдать на всех петербургских улицах, и, по первости, помня про строгий царев указ, касавшийся чистоты, было будто и ничего. Страха ради служители опасались среди бела дня выкинуть на какую-нибудь першпективную улицу дохлую кошку, собаку, забитую крысу или помоями из ведра прямо с крыльца плеснуть, но потом опять о порядке стало мало-помалу забываться. Кое-кого царь наказал, а после того повелел завести лошадей и при них работных людей из рекрутов, чтобы они каждодневно убирали с улиц всякую нечисть.
Но как ни заботился царь о соблюдении чистоты и порядка в своем «парадизе», а висела над ним ночами и днями болотная вонь, несло тухлой рыбой. Промокшие и продрогшие, неяркие зори вставали над Петербургом. Мгла и топь. Топь и мгла. Только в пору осенних заморозков, когда кочковато костенела земля, можно было безропотно отправляться по городу, не боясь увязнуть в грязи. А подует частый гость – гнилой ветер, все снова растает и снова гиблая, непролазная топь. Ветер укал, дождь лил, а при сырости начинались у градожителей повальные горловые нарывы, сыпные и брюшные горячки.
Петербургские жители не больно прытко спешили на помощь, когда слышали впотьмах чей-нибудь истошный крик «караул!». Не торопились разнимать драки, а если и вмешивались в них, то по дедовским старым обычаям, чтобы подсобить той или иной стороне. Царь приказал не допускать на улицах драк, разорить подозрительные дома, в коих находили себе пристанище неумеренные винопивцы, буйные и во хмелю, и с похмелья. Приказал забирать гулящих людей, что гнездились по кабачкам и харчевням, а ночами производили буйства. Велел установить на уличных перекрестках рогатки с караульщиками при них, назвав их шлагбаумами, чтобы в полночь и в заполночь до самой зари через те шлагбаумы никого не пропускать, опричь попа, лекаря и бабки-повитухи. Знатные люди – те с фонарями ходили, по обличью были видны, и для них делалась льгота, а всех прочих людей из подлого звания – если пускать, то не иначе, как по одному, а ежели двое, трое или пяток – всех под стражу.
«Подлые» люди проходили ночами через шлагбаумы по одному, а потом кучно собирались в заранее условленном месте для пограбления чужого добра и считали себя перед царем не ответчиками. И вершились лихие дела под трещотку рогаточных караульщиков.
В который раз уже было указано – брать под караул всех нищих, праздно шатавшихся по Петербургу, и вообще гулящих людей, с пристрастием допрашивать их: зачем бродят-гуляют и откуда они? Пойманных в первый раз бить батогами и отсылать во дворцовые волости к сотским и старостам или к хозяевам, у которых бродяги жили до этого. Пойманных в другой раз бить кнутом и ссылать: мужской пол в каторжную работу, женский – в шпингауз или прядильный дом, а малолетних, по наказании батогами, – в работы на суконный двор. С хозяев, у которых нищие себе приют находили, брать штраф по пяти рублей за каждую душу, а со всех других градожителей штраф по пяти рублей за подачку милостыни. За эти провинности ежедневно пороли кнутом по десятку людей обоего пола. Не терпя нищенства во всей России, Петр хотел, чтобы нищей братии совершенно не было в любезном его сердцу Петербурге. Он должен был быть подлинным «парадизом», где виделось бы одно благоденствие.
Бумага, на которой он свои указы писал, терпела многое, да только жизнь трудно было тем бумажным листом укрыть. Непорядков вокруг – с избытком всегда. Указы – те для людей писались, и с людей можно было спросить, а вон недавно в самой середине города появились вдруг волки. Ночью у литейного двора напали на караульного. Да что у литейного! На Васильевском острову, недалече от строящегося дворца светлейшего князя Меншикова, загрызли бабу с ребенком. Вот тебе и указ!
Счастлив был тот, кому для постройки дома с прилегающей к нему усадьбой отводилось сухое место, но таких счастливчиков было мало, а всем другим выпадала кочковатая болотистая топь, поросшая редким лесом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241
– Кого?
– А голштинца-то…
Просек, этих пока что воображаемых улиц, было немало. Через них по особо топким местам для переходов и переездов навалены жерди. На набережной Невы строго-настрого запрещалось строить дома деревянные. То же и на островах – Городском и Адмиралтейском. Высоким печным трубам голландской моды надлежало возвышаться над черепичными или дерновыми крышами, и только в местах, отдаленных от Невы, было разрешено ставить мазанки в два жилья, но непременно на каменном или кирпичном фундаменте.
Быстро ставились там деревянные и мазанковые дома, лавки, надворные постройки, но еще быстрее уничтожались они частыми пожарами в любое время года. Не помогали против огня меры – выносить из церкви иконы да обходить с крестным ходом вокруг пожарищ или бросать в огонь крашеные яйца, сбереженные от пасхальных дней. Градоначальством запрещалось топить летом домашние печи и бани, а также сидеть осенними и зимними вечерами с огнем. Потемнело на дворе – ложись спать, а в летнюю пору в Петербурге и ночью светло. Печи же предписывалось ставить в домах не на полу, а на каменной или кирпичной подстилке, трубы делать такой ширины, чтобы человеку пролезть; потолки настилать с глиной, а не одними бревнами; крыши крыть черепицей, гонтом или дерном, а не досками.
Петру особенно нравился способ крыть крыши гонтом, и образцы таких крыш выставлялись у городских застав, а особые мастера тут же обучали жителей, как делать гонтины. Для изготовления черепицы был поставлен завод, куда назначались работать поочередно многие из новоприбывших петербургских поселенцев, – черепичному делу можно в день или в два научиться.
Было объявлено градожителям, чтобы в поставленных домах они жили сами, а не отдавали их внаймы, а всем тем, у которых мошна тоща, велено было складываться для постройки дома с другими.
Большую заботу царь проявлял о Васильевском острове и старался поскорее застроить его. Обывателям, которым уже были отведены там места для поселения, запрещалось самовольно селиться в иных местах. Дома, находящиеся близко Невы, должны были выглядеть как можно наряднее, полагалось делать против них подъездные причалы, а перед самим домом улицу замостить, содержать в чистоте и порядке.
Не дозволялось выпускать на улицы коров, коз, свиней без пастухов, «понеже оная скотина, ходя по улицам и другим местам, портит дороги и деревья». Но скота было мало. Лишь у большого летнего огорода паслись на лугу коровы да за монатейным рядом у Мьи-реки тоскливо блеяли овцы. Не было ни бортьев, ни пасек, да и негде им быть. На березу или сосенку колючую пчеле не лететь, – разве что на тощие липки, посаженные вдоль Невской першпективной просеки.
Повседневную чистоту царь велел соблюдать на всех петербургских улицах, и, по первости, помня про строгий царев указ, касавшийся чистоты, было будто и ничего. Страха ради служители опасались среди бела дня выкинуть на какую-нибудь першпективную улицу дохлую кошку, собаку, забитую крысу или помоями из ведра прямо с крыльца плеснуть, но потом опять о порядке стало мало-помалу забываться. Кое-кого царь наказал, а после того повелел завести лошадей и при них работных людей из рекрутов, чтобы они каждодневно убирали с улиц всякую нечисть.
Но как ни заботился царь о соблюдении чистоты и порядка в своем «парадизе», а висела над ним ночами и днями болотная вонь, несло тухлой рыбой. Промокшие и продрогшие, неяркие зори вставали над Петербургом. Мгла и топь. Топь и мгла. Только в пору осенних заморозков, когда кочковато костенела земля, можно было безропотно отправляться по городу, не боясь увязнуть в грязи. А подует частый гость – гнилой ветер, все снова растает и снова гиблая, непролазная топь. Ветер укал, дождь лил, а при сырости начинались у градожителей повальные горловые нарывы, сыпные и брюшные горячки.
Петербургские жители не больно прытко спешили на помощь, когда слышали впотьмах чей-нибудь истошный крик «караул!». Не торопились разнимать драки, а если и вмешивались в них, то по дедовским старым обычаям, чтобы подсобить той или иной стороне. Царь приказал не допускать на улицах драк, разорить подозрительные дома, в коих находили себе пристанище неумеренные винопивцы, буйные и во хмелю, и с похмелья. Приказал забирать гулящих людей, что гнездились по кабачкам и харчевням, а ночами производили буйства. Велел установить на уличных перекрестках рогатки с караульщиками при них, назвав их шлагбаумами, чтобы в полночь и в заполночь до самой зари через те шлагбаумы никого не пропускать, опричь попа, лекаря и бабки-повитухи. Знатные люди – те с фонарями ходили, по обличью были видны, и для них делалась льгота, а всех прочих людей из подлого звания – если пускать, то не иначе, как по одному, а ежели двое, трое или пяток – всех под стражу.
«Подлые» люди проходили ночами через шлагбаумы по одному, а потом кучно собирались в заранее условленном месте для пограбления чужого добра и считали себя перед царем не ответчиками. И вершились лихие дела под трещотку рогаточных караульщиков.
В который раз уже было указано – брать под караул всех нищих, праздно шатавшихся по Петербургу, и вообще гулящих людей, с пристрастием допрашивать их: зачем бродят-гуляют и откуда они? Пойманных в первый раз бить батогами и отсылать во дворцовые волости к сотским и старостам или к хозяевам, у которых бродяги жили до этого. Пойманных в другой раз бить кнутом и ссылать: мужской пол в каторжную работу, женский – в шпингауз или прядильный дом, а малолетних, по наказании батогами, – в работы на суконный двор. С хозяев, у которых нищие себе приют находили, брать штраф по пяти рублей за каждую душу, а со всех других градожителей штраф по пяти рублей за подачку милостыни. За эти провинности ежедневно пороли кнутом по десятку людей обоего пола. Не терпя нищенства во всей России, Петр хотел, чтобы нищей братии совершенно не было в любезном его сердцу Петербурге. Он должен был быть подлинным «парадизом», где виделось бы одно благоденствие.
Бумага, на которой он свои указы писал, терпела многое, да только жизнь трудно было тем бумажным листом укрыть. Непорядков вокруг – с избытком всегда. Указы – те для людей писались, и с людей можно было спросить, а вон недавно в самой середине города появились вдруг волки. Ночью у литейного двора напали на караульного. Да что у литейного! На Васильевском острову, недалече от строящегося дворца светлейшего князя Меншикова, загрызли бабу с ребенком. Вот тебе и указ!
Счастлив был тот, кому для постройки дома с прилегающей к нему усадьбой отводилось сухое место, но таких счастливчиков было мало, а всем другим выпадала кочковатая болотистая топь, поросшая редким лесом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241