– Ничего со мной не бойся. Я при тебе – другой Стенька, но не тот, что без ума голову потерял. И я тоже, как вож, при тебе.
Вторым полковником был сын староайдарского атамана, а третьим – коротоякский поп.
На Дону издавна соблюдалось казацкое право принимать к себе всякого без отдачи, и побеги туда все усиливались. Беглецов приветливо принимали представители власти – домовитые казаки и, давая приют пришлым бездомным людям, были довольны, что можно будет использовать их на работах в своих обширных хозяйствах.
– Ой, хоть не бьют, не ругают, не оставляют голодными – и то великая радость.
Не сразу понимали беглецы, что попадали в новое холопство к домовитым казацким богатеям, одним своим видом разительно отличавшимся от рядовых казаков. Домовитые носили бархатные кафтаны с золотыми и серебряными украшениями, имели оружие в драгоценной оправе и ходили в таком убранстве даже в самые будние дни. – пусть все видят и завидуют их богатству и превосходству над простыми людьми.
Прибывают и прибывают к ним бездомные беглые люди, значит, будет кому еще лучше смотреть за тучными стадами скота и обрабатывать раскинувшиеся вдаль и вширь неоглядные плодородные нивы, принадлежащие им, домовитым казацким богачам.
Бежали люди на Дон в надежде, что там можно прожить одной рыбой. После Волги самая рыбная река – Дон. А на бахмутских соляных озерах ломают соль; из казачьих придонских городков к Острогожску по реке Тихой Сосне ходят речные суда, груженные разными товарами, – можно найти какую-нибудь работу и там. По реке Хопру тянулись земли тамбовского епископа с богатыми рыбными и звериными ловлями, с лесными угодьями и покосами на пойменных густотравных лугах. Борщевский монастырь имел свои многоверстные речные и береговые угодья, а ниже тех мест хозяйничал в своих владениях Покровский девичий монастырь. На эти же донские земли зарился и частью захватывал их себе Мамонтовский монастырь, ну, а монашествующей братии тоже даровые работные люди нужны, и можно пришлых к богоугодным делам за один прокорм приобщить.
Поселившись в верховьях Дона и на его притоках, пришельцы после семилетнего пребывания в этих местах назывались верховыми казаками, «сходцами» из других отдаленных селении. За недолгий срок народу на Дону за счет пришлых много прибавилось, возникали все новые и новые казацкие городки, к ожесточенному огорчению российских помещиков, принимавших все меры, чтобы возвратить к себе беглых крестьян. Били и били челом царю Петру, что они, помещики, «платят за беглых всякие подати спуста». К примеру, велено взять с двадцати дворов человека в солдаты, а с десяти дворов – работного в Петербург, а где людей взять, как их считать, если они по казацким городкам расселились, никакой государевой службы там не несут и никаких податей не платят.
Петр вникал в эти доводы, возмущался, что множество людей отлынивает от службы и от разных повинностей. Скакали на Дон гонцы с царскими грамотами-указами, чтобы крестьяне, поименованные в помещичьих челобитных, были сысканы и возвращены их прежним владельцам и впредь на Дону никого из беглых не принимать, а за укрывательство таковых виновные будут строго наказаны.
Власти Войска Донского сначала долго отмалчивались, а на повторные требования сообщали, что никаких беглых у них не было и нет.
– Прилежными на работах будьте, тогда постоим за вас, а не то… – предупреждали беглых казацкие старшины и многозначительно умолкали, красноречивее любых слов давая понять, что станет с нерадивыми в случае замеченной лености или какого другого небрежения к работе.
Но безоговорочно заявлять, что беглых нет никого, было явно неправдоподобно и могло навлечь от царя большие неприятности. И хотя не было никакой охоты старшинам и домовитым казакам выискивать у себя беглецов, все же приходилось хотя бы малую часть из них выдать. Но малой долей царь не довольствовался. Приказал не сметь строить новые казацкие городки и населять их беглецами, а построенные в последние годы городки снести и выдать поголовно всех пришлых, поселившихся там. Похоже было, что урезалась, умалялась прежняя казацкая воля, и смириться с этим донским обитателям никак не хотелось. К тому же после того, как установили у выхода с Дона в море сторожевые кордоны, для донских казаков, и главным образом, для голытьбы, прекращались разбойные походы «за зипунами», что было прежде важным подспорьем в их жизненном обиходе, да можно было и свою удаль с полным рвением проявить.
VII
Лопнуло терпение у царя Петра: не будет прежней воли донским казакам, пусть пеняют на себя, – это им в наказание за многолетнее укрывательство беглых.
Не может мириться царь с людской вольной волей, старается изловить все «гулящих», ту злославную «голь перекатную», что издавна звалась волжской и донской вольницей, которая «дуванила» с Разиным свои добычи и опять вот грозится идти на Москву.
Полковнику князю Юрию Владимировичу Долгорукому поручил Петр навести на Дону должный порядок. Под его командование был выделен большой карательный отряд для поимки всех беглых и незамедлительного водворения их на прежние места жительства.
Нашла коса на камень. Царь Петр рассердился на своеволие донских казаков, а те сочли себя оскорбленными нарушением исконного казацкого права беспрепятственно принимать у себя пришлых людей и решили помешать Долгорукому в исполнении его дел.
– Заступники… Отцы родные, благодетели, не выдайте нас, бедных… Не дайте пропасть… – просили казацких старшин встревоженные беглецы, предугадывая, под какие батоги и кнутобойство попадут они при появлении у своих прежних хозяев.
Ну что ж, вот и подошла пора помериться силами донскому казаку Кондратию Булавину с полковником-князем, – кто кого одолеет? У Долгорукого намерение разрушить, пожечь новопоставленные казацкие городки, а у Булавина с товарищами – закрепить независимость Дона и, собрав многотысячное войско, повести его на Москву, чтобы истребить бояр, немцев и прибыльщиков. Ради этого вместе с рядовыми казаками дружно поднимется вся голытьба и, конечно, сами беглецы, из-за которых и разгорается весь сыр-бор.
У людей, откликнувшихся на булавинский зов, были одни и те же враги: помещики, не дававшие жизни крестьянам и торговавшие ими наравне со скотом; немцы, которых немало значилось среди жестоких начальных людей; прибыльщики, помогавшие царю выколачивать из народа последние копейки; воеводы-взяточники; дьяки и подьячие, потерявшие всякий стыд и совесть при своем вымогательстве, – есть с кем давние счеты свести.
В начале сентября 1707 года Долгорукий прибыл со своим отрядом в казацкий городок Черкасск и предъявил войсковому атаману Лукьяну Максимову царский указ, по которому войсковому атаману предписывалось безотлагательно пополнить отряд Долгорукого местными казаками для сыска беглых людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241