Ее губы двинулись вниз, к его шее, и она начала расстегивать на нем рубашку.
Расстегнув, сунула под нее руки. Ладони у нее были холодные и гладкие. Задрав рубашку повыше, она прижалась губами к его груди. Байрон не двигался, но дыхание его стало прерывистым.
Он отстранил ее и стал раздеваться. Викторию потянулась к его ремню, но он отступил на шаг и снял с нее рубашку, после чего стал развязывать завязки на ее панталонах.
- Сначала вы, - остановила его Виктория.
- Только если вы снимете эти ваши сапоги. - Он поморщился.
- Согласна.
Виктория занялась пуговицами на своих лодыжках, а он стоял и стягивал с себя остальную одежду. Она сняла второй ботинок, а он отбросил исподнее и поднял голову.
И замер. Он не сразу понял, что она уставилась на его возбужденную плоть.
- Не станете же вы утверждать, что не видели этого раньше? - заметил он.
Виктория бросила на него быстрый взгляд.- Так близко никогда. - Она помолчала. - Мне следовало бы думать, что это отвратительно, но я думаю, что это очаровательно.
Байрон невольно улыбнулся:
- Очаровательно? Такого я еще не слышал. Она обхватила его плоть пальцами. Байрон резко втянул в себя воздух и задрожал.
- Вы удивлены?
- Дорогая Виктория, вы созданы для того, чтобы удивлять, - ответил он сквозь стиснутые зубы.
Она сжала пальцы и провела по всей длине его мужского достоинства. Байрона бросило в жар.
Чертыхнувшись, он схватил Викторию за руку.
- Я бы приветствовал это, моя озорная Цирцея, но не сегодня. У меня другие планы.
Одним движением он стянул с нее панталоны, еще два рывка - и ее чулки присоединились к ним. Он поднял ее и усадил среди подушек.
- Что вы делаете? - спросила она.
- Собираюсь угостить вас десертом.
Байрон сел прямо у нее над головой так, что оказался вне поля ее зрения, снял с печки блюдо с крамблем и поднял крышку. Потом взял вилку, поддел кусочек персика и поднес к губам Виктории.
Она вздрогнула, увидев фрукт, но рот ее был раскрыт к тому времени, когда он оказался у ее губ. Глаз ее Рейберн не видел, только светлые ресницы. Глаза ее были устремлены на фрукт, и ее зубы сомкнулись на нем и сняли с вилки. Рейберн видел, как ее челюсть шевельнулась раз, потом второй, затем сжалась во время глотка. В каждом движении было нечто соблазнительное, эротическое. Это выходило за пределы обдуманного возбуждения на более глубокий уровень, к структуре ее плоти, к румянцу ее кожи, к тому, как левая сторона рта остается слегка приоткрытой по сравнению с правой. Почти загипнотизированный, он скормил ей еще кусочек, потом еще, и она молча брала персик изящно выгнутыми губами, снова жевала и глотала. Байрон взял третий кусочек, немного поколебался, потом зажал его в зубах. Вилку он отложил и наклонился к Виктории, поднеся персик к ее губам в своих зубах. Виктория легко вздохнула, мгновение - и он ощутил, как ее зубы сомкнулись на персике и слегка потянули его. Потом ее руки обхватили его голову, потянули вниз, и он оказался вовлеченным в перевернутый поцелуй, сладкий и жаркий.
Наконец они разошлись, и Байрон снова потянулся за крамблем. На сей раз он не взял вилку, а зачерпнул сервировочной ложкой сироп.
- Что вы делаете, Рейберн? - спросила Виктория.
Ее беззащитность и неуверенность так возбудили Рейберна, что он едва сдержался, чтобы не взять ее прямо сейчас.
Он ничего не ответил, но наклонил ложку так, что тонкая струйка сиропа полилась по ее шее и между грудями. Она задохнулась, когда сироп коснулся ее кожи, и округлила глаза, догадавшись, что Рейберн собирается делать. Соски у нее затвердели, когда линия сиропа притекала к ним все ближе и ближе и наконец залила их своим золотистым теплом. Он снова наполнил ложку, сок медленно заструился по ее животу, затем по бедрам, и она раздвинула ноги.
Виктория ахнула, Байрон посмотрел ей в глаза.
- Вы ведь не... - Она осеклась. - Вы не собираетесь?
Байрон улыбнулся:
- Собираюсь. - Он скользнул пальцем от ее завитков прямо в лоно. Дыхание у нее участилось. - Не будете же вы утверждать, что вам не нравится эта идея?..
- Нет... нравится... точнее... - Она с трудом выговаривала слова.
Байрон наклонил ложку, и остатки сиропа вылились, куда он хотел. Тогда он отложил ложку и выудил из блюда кусочек персика.
- Не шевелитесь, - приказал он.
- Ничего подобного я и представить себе не могла.
Рейберн положил кусочек в ямку у нее на шее, затем выложил другими кусочками дорожку от грудей до завитков. Склонился к ней, взял в зубы кусочек с шеи и слизал сироп с того места, где он лежал.
Остывшие кусочки были богаты циннамоном, но богаче была ее кожа, и твердая, и мягкая, словно плоть самого плода. Он двигался по ее телу, беря персик в одном месте, поцелуем снимая сироп и наслаждаясь тем, как она вздрагивала. Некоторые кусочки он съедал сам, другие скармливал ей своими губами - и это были самые сладкие, потому что ее вкус оставался у него на языке. Ее руки молили его об удовлетворении, и он стонал. Вожделение достигло своего апогея.
Когда он добрался до последнего кусочка, она выгнулась навстречу ему.- Пора, - сказала она. - Я готова.
- Еще секунду. Всего секунду.
Он наклонился и слизал остатки сиропа.
Виктория неожиданно поднялась, толкнула Рейберна, он опрокинулся навзничь, а она села верхом на его мужское достоинство.
И начала двигаться вверх-вниз. На лице ее было написано наслаждение. Ее руки двигались по его груди, возбуждая его и утоляя свою похоть. Она была великолепна, приближаясь к экстазу. Он стиснул зубы, стараясь не прийти к финишу первым.
Господи, она была великолепна - если не считать ее взгляда, который становился все более отдаленным, и ее рук, чьи поглаживания становились машинальными, в то время как она отдалялась от него.
- Вы не посмеете не впустить меня теперь, Виктория Уэйкфилд, - с трудом проговорил он.
- Избави меня Боже... - Она задохнулась, ее глаза впились в его лицо. - Я не могу!
Наконец они достигли вершины блаженства, глядя друг другу в глаза, затуманенные страстью. Еще мгновение, и они вернулись на землю.
Виктория лежала, обмякнув и задыхаясь у него на груди, все еще соединенная с ним, и он услышал ее жалобный голос:
- Не оставляйте меня одну.
- Не оставлю. - Он зарылся лицом в ее волосы, пахнувшие лавандой и циннамоном. - Не сейчас. Не этой ночью.
«И никогда», - мелькнуло у него в голове, но он отбросил эту мысль. Она, должно быть, принадлежит какому-то мальчишескому уголку его души, все еще полной романтизма, смешанного со страстным желанием, которое, как ему казалось, он давно изгнал. Еще одна неудача, напомнил он себе: невозможность избавиться от мечты молодости. Но он уже не мальчик, а Виктория - не вторая Шарлотта.
Виктория проснулась оттого, что рядом кто-то шевелился. Ей показалось, будто она слышит некий голос - слово или короткую фразу, но смысла их ее отуманенный сном разум не смог уловить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56